солдаты через Панков. Это берлинский пригород. Это большой район. Вышли на

Фридрихштрассе — одну из центральных берлинских улиц. Особенно упорные здесь

бои. Дрались за каждый дом. Поработала здесь артиллерия. Самолеты бомбили

улицу. От многих домов остались лишь стены. И все же не сдаются фашисты.

Огрызается каждый дом.

Ворвались солдаты в один из таких домов. Друзья устремились по лестнице

кверху — оттуда велась стрельба. А Ковригин внизу остался. Задача — обследовать

нижний этаж: нет ли внизу засады.

Прошел Ковригин из комнаты в комнату. Пройти не трудно. Стены во

многих местах пробиты. Хотел возвращаться назад. Вдруг видит: в полу

проем. Подвал сквозь проем чернеет. Глянул солдат в проем. Отпрянул.

Застрочили оттуда пули. Бьют, как фонтан, как гейзер. Схватил Ковригин гранату.

Опять к проему. Только думал швырнуть гранату, да затихла в этот момент

стрельба.

Поберег он гранату. Шагнул к проему. Не ответил подвал огнем. Глянул

Ковригин. Видит: в подвале сидят мальчишки. Трое. По автомату в руках у каждого.

Смотрят, как из норы волчата. Прижались один к другому.

Знал о таких Ковригин. Не хватает солдат у фашистов. Призвали стариков и

подростков в армию. Автоматы мальчишкам в руки:

— С вами бог! На врага, молодая Германия!

Не смотрит война на возраст. Гибнут в боях ребята.

Трое таких и попались теперь Ковригину. Засели они в подвале. Ясно солдату:

расстреляли юнцы патроны. Держит солдат гранату. Гибнут в боях подростки. Вот

и этим пришел конец.

Хотел Ковригин бросить в подвал гранату. Глянул опять на мальчишек. Сидят

они трое. Прижались один к другому. Безусые лица. Птенцы зеленые. Не поднялась

у солдата рука. Не бросил гранату. Целы ребята.

— Марш по домам! Нах хаузе! — крикнул в подвал Ковригин.

В это время наверху началась сильная перестрелка. Побежал Ковригин к своим

на помощь. Удачно прибыл. Помог гранатой.

Взяли вскоре солдаты дом.

Уже потом, когда выходили они на улицу, снова Ковригин свернул к подвалу.

Шел осторожно. Автомат на всякий случай держал на взводе.

Поравнялся с проломом. Остановился. Глянул. Нет мальчишек. Тихо в подвале.

Пусто. Присмотрелся. Что-то заметил. Что там такое? Видит: три автомата в углу

лежат.

— Ковригин! Ковригин! — позвали бойцы солдата.

— Тут я!

Вернулся к своим Ковригин.

— Что там такое?

Смолчал, не сказал солдат, посмотрел на стены, на перекрытия:

— Эх и крепка домина!

Солдат Ковригин во взводе годами старший. Зовут во взводе бойцы солдата:

«Отец», «Папаша». А чаще: «Батя».

Ему за сорок. И даже больше. Давно семейный. Давно женатый. Солдаты-дети

есть у солдата.

РОКОВАЯ ВСТРЕЧА

Танкист Евдокимов растворился в воздухе. И он, и его машина. Ехал на танке.

Все видели танк. Вдруг рядом с танком раздался взрыв снаряда. Поднял он

землю — создал завесу. Опустилась земля на землю. Глянули солдаты: там, где был

танк, видят пустое место.

Кто-то вскрикнул:

— У фашистов оружие новое!

Кто-то бросил:

— Может, не было вовсе танка.

Кто-то сказал:

— Надо пойти, проверить.

Подошли бойцы к тому месту, где на их глазах испарился советский танк.

Глянули — все понятно...

Фашистский солдат Ганс Кугельмихель больше всего боялся советских танков.

Был он вовсе не трус. Мин не боялся. Бомб не боялся. А танков боялся очень.

Странность имел Кугельмихель: при виде танков бросало солдата в ик. Увидит,

услышит и сразу: «Ик!»

Попал однажды Ганс Кугельмихель — было это еще во время сражений южнее

Курска — под страшную атаку советских танков. С той поры и родился ик.

Во время боев в Берлине судьба солдата сложилась так, что был он послан на

оборону берлинского метро. То есть спустился солдат под землю.

Скажешь одно: повезло солдату. Укрыла судьба от танков.

Хорошо Кугельмихелю здесь в подземелье. До войны он как раз в берлинском

метро работал. Знает все станции, все тоннели, пути, выходы, входы, все переходы.

Незаменимым он здесь оказался. По тоннелям, по переходам метро перебрасывались

в разные части города фашистские подразделения. Сопровождал их Ганс

Кугельмихель. Был своеобразным проводником.

Вот и в эту минуту вел Кугельмихель группу фашистских солдат. Идут они по

путям в тоннеле. Отдается гулко солдатский шаг.

И вдруг — что такое? Почудился солдату звук мотора. И в ту же

секунду...

— Ик! — вырвалось у Кугельмихеля.

Остановился солдат:

— Ик!

Прислушался:

— Ик!

Остановился солдат. Ясно он слышит звук мотора. Так гудит лишь советский

танк. Откуда здесь танк? Чепуха какая! Остановились и другие солдаты. Тоже

услышали звук мотора. Решили: может, пустили по рельсам автодрезину.

Дальше хотят идти. Смотрят на Кугельмихеля. Не может сдвинуться с места

солдат. Одеревенел, остолбенел. Стоит, как к земле прибитый. Стоит и, как капли,

роняет ик.

— Да что ты?! — кричат солдаты.

Стали Кугельмихеля ладонями бить по шее. Есть примета, что ик закончится.

Не помогает. Пока возились солдаты с Кугельмихелем, все сильнее, сильнее

раздавался моторный звук. Вот и вовсе сюда приблизился. Посмотрели солдаты —

спасайся! — танк. Прямо на них по тоннелю махиной движется.

Побежали солдаты назад по тоннелю.

Что же случилось? Как танк — в тоннеле?

Дело в том, что метро в Берлине неглубокого залегания, то есть тоннели и

станции находятся близко к земной поверхности. Порой во время боев в Берлине

случалось так, что снаряды и бомбы пробивали насквозь перекрытия берлинского

метрополитена. Именно один из таких взрывов и произошел перед танком старшего

лейтенанта Евдокимова. Не растворился танк в воздухе, не был подбит новым

фашистским оружием. Просто рухнул в проем в метро. Там, в метро, и продолжил танкист

Евдокимов бой с фашистами.

Это с ним, со старшим лейтенантом Евдокимовым, и произошла у Ганса

Кугельмихеля в метро роковая встреча.

ПЛЕЧОМ К ПЛЕЧУ

Часть полковника Утихеева вела бой в центре Берлина на Гамбургер-

аллее.

Дома здесь массивные, кладка прочная. Штурмовали солдаты одно из зданий.

Уже несколько раз подымались они в атаку, но каждый раз открывали фашисты

сильнейший огонь, и бойцы залегали снова. Во дворе здания за высокой каменной

стеной, за железобетонными глыбами стояли у фашистов крупнокалиберные

пулеметы. Стены и пулеметы преграждали дорогу нашим.

Попросили пехотинцы артиллеристов накрыть пулеметы. Направили пушки сюда

огонь. Остались нетронутыми пулеметы. Не смогла их поразить артиллерия. Мешают

высокие стены. Либо в них ударяют снаряды, либо перелетают и разрываются где-то

дальше, не задевая огнем фашистов.

— Вот бы летчиков нам" сюда, — кто-то сказал из советских бойцов.

Отложили солдаты на время атаку, передыхают. Вдруг видят — чуть в стороне

над соседним кварталом появилось пять советских штурмовиков. Повисли они над

каким-то зданием. Атакуют с воздуха здание. Залюбовались солдаты работой

летчиков. Стали машины над домом в круг. Вот приблизился к зданию первый,

носом, словно утенок, клюнул, задержался, вошел в пике. Бросил бомбы. Снова

поднялся к небу. За первым второй — в пике. Затем то же сделали третий,

четвертый.

— Вот бы и нам таких, — снова сказал тот, кто о летчиках первым вспомнил.

Поддержали другие.

— Конечно, такие бы враз.

— Не стояли б у этих стен.

— Что им с воздуха — взял и плюнул.

И полковник Утихеев подумал о летчиках. Позвонил он куда-то в штаб.

Пообещали ему авиаторов.

Продолжают солдаты следить за небом. Вот и пятый советский летчик зашел

над домом. Вот-вот и войдет в пике. И тут — что такое! — вспыхнул в воздухе