– Люблю читать журналы по психологии, например, «Пифия», очень там интересно пишут, недавно узнала про родительское программирование: что мать малышу с пеленок внушает, то с ним во взрослой жизни и случится. Мне моя твердила: «С твоей внешностью замуж быстро не выйти, учись хорошо, получи профессию, чтобы от мужика не зависеть. Чует мое сердце, попадется тебе спутник жизни с фамилией почище родительской. Это наша семейная карма. Бабка, в девичестве Дуракова, стала Хохотушкиной, я за Сергея Кривоносова выскочила. Ох, быть тебе Лаурой Выпивохиной». И ведь по всем позициям мамаша права оказалась. За лекции про необходимость хорошего образования я ей благодарна, на работе коллеги и начальство меня ценят, уважают. Но супруга я нашла в тридцать восемь лет, и зовут его Никита Владимирович Обжорин. Вот ведь напророчила мать, только слегка ошиблась, не Выпивохин мне попался, но все равно не хотелось Лаурой Обжориной становиться. Муж мой хороший человек, не пьет, не курит, рукастый, все починить может, не жадный. Одна беда – молчун. Он у меня бывший спортсмен, биатлонист, призовые места на Олимпиаде не занимал, но простых соревнований много выиграл, потом в школе учителем физкультуры работал. Мы с ним шестой год живем, я его прошлой зимой стала подбивать гимназию бросить, там мало платили, предложила в фитнес устроиться. К нам в клинику бизнесвумен ходит, она сетью спортивных залов владеет. Я к ней подкатилась с вопросом:

– Не нужны ли вам инструкторы? Супруг мой Никита биатлонист бывший, много его медалей дома на стене висит.

Она ответила:

– Лаура, у нас требуется специальное образование, дам тебе адрес курсов, пусть твой муж получит диплом, и тогда мы возьмем его на работу.

Никита загорелся, ходил по вечерам учиться, трудно ему приходилось, он школу-то почти не посещал, все тренировался, ни в математике, ни в литературе, ни в истории не разбирается. Но очень уж ему хотелось достойные деньги получать. Мы в основном на мою зарплату существуем, его заработок совсем маленький. А потом на него болячка напала. Узнали мы о ней случайно. Я мужа постоянно мотивировала:

– Давай, Никитос, за два года не состаришься, мозг еще не обветшал. Это как в спорте, нацелься на результат, и победишь. Учеба сродни тренировкам, сначала тяжело, затем получишь медаль. Эльвира Михайловна обещала тебя в самый свой крутой фитнес взять, в закрытый клуб, куда олигархи и звезды ходят. Оклады там у инструкторов по сто двадцать тысяч, плюс чаевые клиенты дают, на круг до двухсот выходит. Мы ипотеку возьмем, из однушки выберемся, машину новую купим…

Он сначала говорил:

– Лорик! Не беспокойся, затвержу названия чертовых костей и мышц. Ты у меня в новой шубе ходить будешь.

Но никак ему наука не давалась. Я посоветовалась с нашим главврачом и владелицей клиники Майей Григорьевной. Та меня очень внимательно выслушала, сказала:

– Дай мне время до завтра подумать.

А на следующий день вручила мне три большие банки биодобавки «Быстроум», велела:

– Пусть твой супруг принимает по восемь капсул ежедневно. Отличное средство, оно ему поможет. Препарат производят в Америке!

Кит начал пить БАД, и так у него мозг просветлел, так просветлел! Легко учиться стало. Все у нас отлично складывалось, Никита как на крыльях летал, а потом…

Лаура отвернулась к окну.

– Я, дура, ничего сначала не заподозрила. Правда, видела, что Никита странный стал, пару раз на меня огрызнулся, раньше он всегда со мной только ласково разговаривал. Спал муж плохо, по ночам на кухню уходил, чай пил. Но я подумала, что это из-за учебы. На курсах инструкторов серьезно готовят, и анатомию преподают, и психологию, учебников штук двадцать. А потом Кит сказал:

– Лаура, я долго не проживу, у меня болезнь Крейтцфельдта-Якоба, она имеет несколько форм, но все они не лечатся, стопроцентная смерть, как правило, в течение года после начала заболевания. На конечной стадии больной совсем теряет разум. Основные симптомы: головная боль, головокружение, снижение умственных способностей…

Признался мне и заплакал. Я полезла в справочник, прочитала про болезнь, перепугалась, но сказала:

– Нельзя сдаваться, болячка неприятная, но она не очень хорошо изучена, для установления точного диагноза нужно сделать биопсию мозга. Возможно, у тебя что-то другое. Кто тебе про Крейтцфельдта сказал?

Оказалось, что у Никиты голова уже пару месяцев болит, он болеутоляющие лекарства пил. Сначала одна таблетка помогала, потом перестала, муж стал две пилюли глотать, три, четыре… Когда до десяти дошел, решил к специалисту обратиться, меня волновать не хотел, пошел в районную поликлинику к невропатологу, а тот ему заявил про смертельную хворобу. Господи! Я на супруга налетела:

– Докторишка – кретин! Разве так диагноз ставят? Он тебе направление на исследование выписал? В справочнике сказано: «Необходимо ЭКГ-исследование, на нем выявляются фоновые плоские колебания в виде волн, состоящих из трех фаз».

Никита занервничал:

– Это что такое?

А я сама не знаю, хоть медсестрой работаю, но о многом понятия не имею, хорошо, ума хватило ответить:

– Это говорит о тупости врача! Услышал красивое название и тебе его приклеил. Голова все время болит? Ты просто устал, очень много занимаешься. Ну, подумай, «Быстроум» ведь тебе помог? Больному от витаминов легче не станет.

Никита вздохнул:

– После них я легко учиться стал, а теперь опять плохо. Голова кружится, руки иногда дрожат, колени слабые.

Но я решила не сдаваться.

– Кит! Майя Григорьевна Федина психолог, ведет в нашей клинике психотерапевтические сеансы. Но по образованию она невропатолог, я попрошу ее тебя посмотреть.

Лаура замолчала.

– Диагноз подтвердился? – спросила я.

Кривоносова кивнула.

– Майя Григорьевна сначала с Никитой долго говорила, меня в кабинет не пустила. Потом его сама отвезла на исследование в медцентр… ну и да! Болен мой муж. Очень болен. Нет надежды на исцеление. Правда, Федина Никите лекцию прочитала, ну, знаете, такую, оптимистичную. «Сдаваться нельзя, учебу нужно продолжать, многим людям ставили тяжелые диагнозы, но они не опустили рук, боролись и вылечились. Разве вы слабак?»

В Никите вроде боевой дух проснулся, он даже повеселел, мне пообещал:

– Ни за что не слягу.

А потом у мужа на курсах занятия стали проводить не два раза в неделю, а каждый день, и длились они дольше, Кит возвращался домой после одиннадцати. Раньше он за мной заезжал, но теперь у него не получалось. Вчера я после работы поехала к клиентам. Многим после операций курс уколов назначают, я их хорошо делаю, не больно, следов не остается. Вот кое-кто, уходя из стационара, и просит: «Лаурочка, вы мне инъекции не согласитесь дома делать?»

Почему нет? Приработок нужен. Вчера по пяти адресам смоталась, люди в разных концах города жили, домой около полуночи притопала. Никиты нет, машины тоже. Я забеспокоилась, начала ему звонить: мобильный отключен. Спать не легла, на кухне сидела, но муж не пришел. Вот такая петрушка. Нехорошее у меня предчувствие, помогите, пожалуйста. Уж простите, что я из-за денег скандалить начала, заплачу сколько потребуется. Это я от нервов заистерила. Кредит в банке возьму, не обману.

Я нажала на кнопку в столе, в переговорную ворвалась Марина, наш секретарь.

– Слушаю, Евлампия Андреевна.

– Принесите, пожалуйста, Лауре ваш фирменный капучино и печенье с шоколадной крошкой, – попросила я.

Помощница убежала.

– Не беспокойтесь, я уже пришла в себя, – пробормотала Кривоносова.

– Хороший кофеек никогда не помешает, – перебила ее я и взяла телефон. – Роман, добрый день, ты занят?

– Нет, лежу на пляже, пью коктейль, пялюсь на красивых девушек, – вмиг рассердился Бунин, наш главный компьютерщик, – говори, что надо.

– Никита Владимирович Обжорин вчера не вернулся домой, проверь, не попал ли он в больницу. Прошерсти как муниципальные, так и частные клиники, – попросила я.

– Только среди живых искать? В морги не заглядывать?