— Стар стал, ослабел. Выл покрепче—ходил с летуч-

ками. Хоть работать по настоящему уже и не мог, все ж

давал пользу, показывал места, где мыть. За то кормили.

Теперь и этого не могу делать, ноги не ходят. Помирать

надо. Сахарку нет с собой?

— Нет. Приходи как-нибудь на Полуденный, угостим,

чем сможем. Сейчас сами чай пьем без сахара.

Около ручья на взгорке старик устроил себе берестяной

шалашик. Ком какого-то тряпья, топор и обгоревшее

ведерко составляли имущество бедного таежника. Вероятно,

недалек был день его одинокой смерти в недрах родной

тайги.

Березы уже были использованы печальным золотоиска-

телем. Он указал мне выход на Отрадный, и я распро-

щался со стариком. В сумерках пришел на стан.

Рассказываю Адрианову про встречу и описываю наруж-

ность старика. Никита его знает. Года два назад моло-

дые парни составили летучку и взяли его в вожатые.

Золота ему не давали и лишь скупо кормили. Вожатый

важничал и говорил: «тут попробовать», «там попробовать».

Но золото в руки не давалось, и парни бросили старика.

Канава была вырыта. С утра двое рабочих ушли

направить воду из Кундата в нее. Все остальные ждали

воды у золотоносного пласта.

— Что-то будет?—думал каждый.

Послышались журчание, шум, и из-за деревьев к нам

выбежала мутная и буйная передовая волна, ведя за собою

длинную вереницу таких же бурых, крутящихся валов.

— Ну, ребята, давай!—и Адрианов первый принялся

за работу.

Поплевав на руки взялись за лопаты и кайлы осталь-

ные. Сначала сгребали лопатами песок с берегов в воду,

затем вошли в воду и здесь энергично ворочали пески

в струях ее. Поток захватывал взрываемые пески, летел

с ними вниз и всей этой массою рыл русло. Материал

несся бурым облаком в воде, лавиной полз по дну. Мед-

ленно, словно нехотя, съезжали вниз большие камни, под-

прыгивая неслась туда же мелочь. Просяще вскидывали

свои руки-ветви подмытые деревья и тотчас исчезали

в грохочущем потоке.

Его уровень быстро опускался вниз. Вместе с тем он

бился вправо, и правый берег скоро стоял над бушующей

водой отвесною стеною. В основании ее залегали золото-

носные пески, на них лежал мощный слой турфов, и затем

все было прикрыто травяным и моховым покровом и тай-

гой. Серые и черные корни, как змеи, нависали над водою.

Вода несется у самого подножия стены песков. Мы

вытягиваемся в линию у этого подножия и, не жалея сил,

кайлим его. Мы стоим по колена в ледяной воде. Брызги

окатывают одежду, руки и лицо. Ноги засыпаются песком,

по ним перекатываются камни. Плывущие мимо обломки

деревьев цепляются за нас сучьями. От напряженной

работы делается жарко, по телу льется пот, промокшая же

одежда держит испарину, а от нее душно и трудно рабо-

тать. Ноги же в воде коченеют и немеют от холода.

Но вот песчаный утес совсем навис над нами, готовый

каждую секунду обрушиться и похоронить нас под собою.

— Берегись, ребята!—кричит Адрианов.

В брызгах и пене откидываемся мы от обрыва и выбе-

гаем на противоположный берег.

Огромный пласт вдруг отделяется от берегового массива,

с момент как будто колеблется—падать, или нет, и затем

стремительно валится на бок, заваливая все русло потока.

Вода застопоривается у этой неожиданной преграды,

бугрится, зло шипит. Но не надолго. Вот она рванулась

в первый попавшийся проход, десятками струй растеклась

по пласту—опять вниз несется бурая лавина из песка,

камней и леса.

К вечеру таким образом была смыта значительная пло-

щадь, и на завтра решено было мыть на бутаре эти обо-

гащенные смывом пески.

С утра двое рабочих заперли канаву, т.-е. закрыли

в нее доступ воды из Кундата. Оставлена была лишь

небольшая струя для бутары. Эту поставили на промытых

смывом песках. Пустили в колоду струю, и работа нача-

лась. Одни быстро накладывали заступами пески в колоду,

другие пробивали их гребками, сваливали заступами галеч-

ник в отвал. Налегали во всю силу, знали, что если

золото будет, то и деньги будут, и заработок верный обес-

печен. Особенно далась тяжелая накладка песков в колоду.

Промывка велась лихорадочно быстро, и поэтому нельзя

было мешкать—приходилось безостановочно нагибаться,

черпать, бросать и снова нагибаться, черпать, бросать.

Во время перерывов на чай воду пускали мимо колоды

и самое колоду заваливали песком, чтобы кто-нибудь не

соблазнился возможными на дне ее золотинами (самород-

ками).

Когда было пробито, считая тачками, свыше полуторы

сотни их, Петр Иванович прекратил работу.

— Снимайте, Трофим Гаврилович.

Адрианов уменьшил струю и осторожно начал смывать

последние остатки песков. Среди них зачернел шлих. Все

с напряженным вниманием следили за руками работа-

вшего.

Дно колоды почти очищено от песка. Шлих сгребается

в одну кучку.

Струя воды еще ослабляется. Последняя, осторожная

промывка.

— Нет золота,— брякает сумрачно Никита.

Я не решаюсь посмотреть на Петра Ивановича.

Адрианов криво и жалко улыбается. Дрожащими руками

отделяет с помощью магнита щепотку мелких зернышек

от шлиха, сгребает ее на железный исачек и исачек ставит

на горячие угли. Золото обсыхает. Прикидывает на разно-

весах— сорок пять долей.

Это были гром и молния с безоблачного неба, Это обоз-

начало тягостные разговоры с рабочими, недоедание, уни-

жения, мучительное искание выхода.

После бурного и дождливого дня тучи расходились.

Ширилась ясная, холодная голубизна, начинавшая с краев

зеленеть. Из-за потемневших гор упал на бутару последний

золотой луч. Надвигались холодный вечер и еще более

холодная ночь. Между тем все промокли, и надо было

сушиться. Смен не было.

Затрещал яркий костер. Кто сушил промокшие белье и

одежду прямо на себе, приближая к горячим извивам пла-

мени то спину, то грудь, то ноги. Иные снимали с себя

рубахи, сушили их над огнем и затем, надев, тем же поряд-

ком принимались за сушку штанов и портянок. От всего

этого кругом костра стояло облако испарений.

Петр Иванович с Адриановым сидели невдалеке на сва-

ленной пихте. Петр Иванович сразу осунулся. Он сидел

вытянувшийся, застывший, как будто увидел что-то порази-

тельное и ужасное. Немного спустя на том же месте сидел

состарившийся больной человек. Он сгорбился, голова его

была опущена на ладони рук.

— Что же будем делать завтра? — спрашиваю Адриа-

нова, укладываясь спать на татарской постели.

— Не знаю. Думаю об этом.

— Утро вечера мудренее, — сказал Иванов.

Его голос был бодр, на лице светилась улыбка. Что ему

эта неудача? Он был здесь не ради золота и радовался

свободе, синему небу и бурному пульсу жизни.

Из каждого трудного положения есть выход. Это знает

любой бывалый человек.

Хорошо знал это и Петр Иванович.

Как ни сильно поразила его последняя неудача, все же

утром он уже смог взять себя в руки. Из всех неприятных

выходов надо было выбрать наименее неприятный. За такой

пришлось счесть поездку в Томск к сильным деньгами. Пред-

стояло кого-то убедить, что золото нащупано, что еще немного

трат, немного усилий — и можно будет жить припеваючи.

Рабочие, кроме неизменных Никиты и Матвея, были

отпущены с обязательствами. Степной связал на р. Кие

плот, и быстрая река понесла его к Мариинску, где он

должен был сесть на поезд к Томску.

Мы же, оставшиеся, занялись приготовлениями к зиме.