сабли и со слепым безрассудством бросились на грузин.

Крики персов и грузин перемешались.

—

Аллах! Ил аллах!

—

Мемна убили. Убили нашего Мемна!

—

Измена! Изменили персы!

—

Бей неверных!

Затем все потонуло в общем неразборчивом шуме, в

воплях и душераздирающих криках. Воины, призванные

оборонять крепость от наружных войск, бросились друг

против друга, и по всему городу началась резпя.

509

Бежавший от Киас-эд-Дина отряд грузин успел вско¬

чить в город, но ворота было закрывать некому: у самых

ворот и на стенах, по их сторонам кипела рукопашная ме¬

жду грузинами и мятежными мусульманами. Отряд гру¬

зин, прискакавших с поля боя, тотчас обратился против

мятежников и, вероятно, расправился бы с ними, но воро¬

та оставались незакрытыми, и Киас-эд-Дин со своими кон¬

никами ворвался в город.

Кое-как отряду Боцо удалось пробиться сквозь нераз¬

бериху всеобщей резни и увести остатки грузинского вой¬

ска на другой берег Куры, в Исанскую крепость. Исанская

крепость оказалась изолированной от остальных частей

города.

Но царские сокровища оказались в руках Джелал-эд-

Дина и вообще весь Тбилиси оказался фактически в его

руках. Теперь султан должен был сдержать обещание и

отдать город на разграбление воинам. Опьяневшие, озве¬

ревшие от крови, хорезмийцы с дикими криками врыва¬

лись в дома, рубили вдоль и поперек всех, кто попадался

под руку, мужчин и детей сразу, женщин — после осквер¬

нения и надругательств. Едва обхватывая руками, выво¬

лакивали на улицы бурдюки, по улице текли ручьи из

вина и крови. Заплясали на стенах домов отблески пожа¬

ров. Во время этого разгула воины не разбирались, чей

дом под рукой: неверного грузина или перса-магометани-

на. Все были одинаковы. Все истекало кровью и горело в

огне.

Жители Тбилиси приготовились к длительной осаде

родного города. Они думали, что пройдут месяцы, прежде

чем чаша весов войны склонится на ту или другую сторо¬

ну. Кроме того, они были уверены, что придет подмога,

а значит, врагам придется в конце концов снять осаду и

отступить. Вот почему, хотя город и был осажден, жизнь

шла своим чередом и никто не собирался умирать.

Внезапное вторжение вражеских полчищ в город по¬

вергло тбилисцев в ужас. Они не хотели верить своим,

глазам и ушам, видя разгорающиеся уличные бои и слы¬

ша шум рукопашной схватки под своими окнами.

Павлиа первый заметил пламя пожара, взметнувшееся

на окраине Тбилиси. Он забарахтался в своем кресле, за¬

метался, насколько для него это было возможно. Шум боя

510

приближался, как шум лавины в горах или шум наводне¬

ния, когда, опрокинув плотину, вода мчится по равнине,

смывая все на своем пути.

Грузины дрались за каждую улицу и за каждый дом.

Они устраивали засады, стреляли из окон и щелей. Лязг

оружия и вопли приближались к дому Торели.

Перепуганная насмерть Цаго, прижимая к груди ре¬

бенка, забилась в темный угол и дрожала так, что стучали

зубы. Павлиа как будто не терял присутствия духа, хотя

и не знал, что делать, чем помочь бедной сестре и малы¬

шу.

—

Спускайся в подвал,— советовал он,— да скорее, не

теряй драгоценных секунд.

—

Нет... все равно... найдут и там. Видно, уж нам не

спастись.

—

Тогда бегите куда глаза глядят. Но выбирайтесь

отсюда, сейчас они будут здесь. Будь проклята моя не¬

мощность, моя неподвижность в этот час!

—

Не успеем и убежать, догонят,— И, вместо того что¬

бы спасаться, Цаго разразилась рыданиями.

Павлиа выставил вперед руки, чтобы показать свою

полную беспомощность и бесполезность.

—

Несчастная, что же ты стоишь? Нет ли у вас в доме

какого-нибудь тайного убежища или потайного хода?

—

Есть со двора ход, ведущий к Куре.

—

Что же ты молчала? Что же ты медлишь? Ход к

реке! Что же тебе еще нужно, если есть ход к реке? Спус¬

кайся, пока не поздно.

—

А как же ты? Могу ли оставить тебя одного?

—

Меня затащите под лестницу. Я там останусь, и

меня не найдут.

—

Под лестницей заметят, там светло.

—

Не думай обо мне, когда нужно спасать ребенка.

Какая же ты мать, если не хочешь его спасти.

Цаго выбежала из комнаты. Павлиа взгромоздился на

плечи юноши, который был и учеником мудрого ученого,

и его слугой одновременно. Юноша затащил калеку под

лестницу и усадил его в самое узкое темное место. Павлиа

велел принести боевые доспехи, оставшиеся после Торели:

лук, саблю и щит. Слуга тоже начал устраиваться под

лестницей, но Павлиа прогнал его, сказав:

—

Иди, помогай слабой женщине, да к тому же с ре¬

бенком па руках. А я мужчина. Кроме того, у меня есть

лук, меч и щит — все, что нужно, чтобы умереть с честыо.

Полулежа под узкой лестницей, Павлиа никак не мог

отдышаться. Наружная ограда наполовину была разруше¬

на, и Павлиа из своего убежища видел все, что происходит

на улице, в то время как его можно было не заметить,

пройдя в трех шагах.

Рукопашная схватка все ближе подвигалась к Павлиа.

Около дома Торели горстку грузин теснили со всех сторон

хорезмийцы, запрудившие улицу. Грузины не отступали,

но то один, то другой падали под ударами хорезмийцев.

На место упавшего некому было встать, и это место зани¬

мал чужой. Так, шаг за шагом враги продвигались вперед,

наступая на трупы павших, перешагивая через них.

Павлиа натянул лук Торели. Стрела пронзила хорез¬

мийца. Павлиа опустил лук и захлопал в ладоши как ребе¬

нок. Ои выпустил еще три стрелы, и, когда упал четвертый

хорезмиец, часть сражавшихся кинулись к дому Торели,

правильно угадав, откуда летят смертоносные стрелы. Они

бежали и лопотали по-своему, а подбежав к дому, разожгли

свои факелы. Дом загорелся со всех сторон, и дым запол¬

512

нил пространство под лестницей, в то время как пламя

осветило спрятавшегося калеку. Но воины его не увидели,

с них было довольно подпалить дом.

Стрел больше не было. Оставались сабля и щит. Но в

руках Павлиа они были бесполезны. Если бы он мог, ои

выскочил бы из своего убежища и, прежде чем пасть,

успел бы поразить нескольких человек. Но никакими уси¬

лиями он не мог не только выскочить сражаться, но и

сдвинуться с места.

Павлиа лег и закрылся руками. Дом разгорался все яр¬

че, дерево трещало и рушилось. Он попробовал ползти, и уж

высунул из-под лестницы голову и плечо, но стена в это

мгновение рухнула, и там, где только что был живой чело¬

век, осталась груда дымящихся камней и горящих бревен.

К ночи затих шум боя. Безмолвно догорали дома. В го¬

роде стоял смешанный запах крови, горелого мяса и за¬

гнивающих трупов. Цаго и юноша-прислужник вылезли

из своего укрытия и вновь оказались на своем дворе. Вме¬

сто дома они увидели груду дымящихся обломков. Всюду,

куда ни глянь, зола, угли, закоптелые камни. В другое

время Цаго разрыдалась бы, увидев, что осталось от ее

дома, но сейчас ее мысли были заняты тем, как бы ра¬

зыскать брата. Он где-то здесь, может быть, уж мертвый

или даже сгоревший, но никуда он не мог деться. Зачем

бы стали утаскивать хорезмийцы тяжелого, неподвижного

калеку?

Юноша искал то место, где была лестница, и никак не

мог определить — все смешалось под развалинами.

—

Где же лестница,— почти закричал он,-— я же оста¬

вил его под лестницей?

—

Ты стоишь на лестнице,— сказала Цаго и сама бро¬