Третий пласт – регионоведческий. Он помогает увидеть, каким образом события демографической истории различных стран и регионов переплетались с их экономической, социальной и политической историей, и сделать видение этих событий более глубоким и комплексным. В книге есть и четвертый пласт, связанный с социальной и демографической политикой. Он необходим для того, чтобы понять, откуда вырастает и к каким последствиям приводит демографическая политика или ее отсутствие.

Все названные пласты так или иначе обозначены заголовками таблиц, глав и параграфов, поэтому при знакомстве с книгой можно ограничиться любым из них. Но я все же льщу себя надеждой, что читатель прочитает эту работу от начала до конца и ознакомится с авторской позицией в целом.

А уж соглашаться с ней или нет – решать ему.

На протяжении двух десятилетий после окончания Второй мировой войны большинство жителей Северной и Западной Европы[1] отдавали предпочтение традиционному для этой части планеты укладу семейной жизни. В те годы в «нормальной» семье мужчине отводилась роль основного кормильца, а женщина, выбирая между профессиональной и семейной ролью, часто отдавала явное предпочтение последней. С середины 1960-х гг. ход событий принял, однако, совсем иное направление. Женщины все чаще начали ставить достижение экономической самостоятельности во главу своих жизненных планов, внебрачный союз (cohabitation)[2] стал столь же обычным, как и зарегистрированный брак, а число детей, рожденных в браке и вне его, практически сравнялось.

Анализ этих изменений является одним из ключевых пунктов нашего исследования в силу особой роли Западной Европы во всемирной истории. На протяжении многих веков именно отсюда распространялись по миру волны социально-экономических, политических, технологических и культурных инноваций. Вполне закономерен поэтому вопрос о том, является ли современное демографическое поведение жителей Северной и Западной Европы прообразом будущего демографического поведения жителей остальных регионов планеты. Его рассмотрение необходимо начать со статистической характеристики изменений, произошедших в последние десятилетия в жизненном цикле жителей Северной и Западной Европы.

Изменения, произошедшие в последние десятилетия в жизненном цикле жителей Северной и Западной Европы, затронули почти всю их демографическую биографию – от начала первых сексуальных контактов и до конца жизни.

Вступление в интимные отношения и брак. 50–60-е гг. XX в. были в Западной Европе «золотым веком» брака. В первый брак вступали относительно рано (женщины в среднем примерно в 23 года, мужчины – в 25),[3] а сам брак как социальный институт охватывал большую часть населения. Сейчас, по общему признанию демографов, «золотой век» брака остался позади. Возраст начала половой жизни также заметно снизился. Для французов, родившихся в 1932–1941 гг., возраст, к которому половина из них уже имела опыт интимных отношений, составлял 18,4 года, для француженок – 20,6 года. Для тех, кто родился двумя десятилетиями позднее, эти показатели снизились до 17,0 и 18,1 года.[4] Возраст вступления женщин в первый брак, напротив, вырос: в Дании, например, с 22,8 года в 1970 г. до 29,7 в 1999 г.; в Нидерландах, соответственно, с 22,9 до 27,7. В результате период жизни между началом сексуальных контактов и вступлением в юридически установленный брак значительно удлинился и обычно составляет у мужчин 10–15 лет, у женщин на несколько лет меньше.

Во второй половине этого периода жизни европейцы стали все чаще вступать во внебрачные союзы. Обследования Евробарометра 1998–2000 гг. засвидетельствовали, что в Швеции и Норвегии менее 10 % женщин, вступая в первое в их жизни постоянное сожительство с мужчиной, состояли с ним в юридическом браке. Во Франции таких женщин было немногим более 20 %, в Великобритании – чуть менее 40 %. Среди жителей Норвегии, Швеции, Финляндии в возрасте 25–34 года основной формой совместной жизни мужчины и женщины является внебрачное сожительство. Та же ситуация, хотя и не столь выраженная, имеет место во Франции. В остальных странах региона брачные пары этого возраста имеют численный перевес над парами, состоящими во внебрачном сожительстве, менее выраженный в Германии и Австрии и более заметный в Бельгии и Ирландии.[5]

Контрацептивная революция. Одним из факторов, способствовавших изменениям в жизненном цикле жителей Западной и Северной Европы, стало появление новых, более эффективных контрацептивов. Контрацептивная революция началась чуть позже сексуальной. В 60-е гг. прошлого столетия, на ранних этапах сексуальной революции, наблюдалось множество скоропалительных браков, вызванных «незапланированными» добрачными зачатиями. Однако десятилетие спустя контрацептивные технологии шагнули далеко вперед, нежеланные беременности стали более редкими, а внебрачные рождения – более частыми. Молодежный секс все реже приводил к молодежным бракам.

По данным опроса, проведенного французскими демографами, в поколении 1944–1948 гг. рождения первый сексуальный контакт проходил без применения контрацептивных средств у 71,6 % француженок и 78,8 % французов. Для поколения 1969–1973 гг. рождения те же цифры составили только 32,0 и 42,4 %. Женщины этого поколения в качестве средства предохранения от беременности в ходе первого сексуального контакта чаще всего использовали противозачаточные пилюли (44,6 %), а мужчины – презервативы (38,0 %).[6]

Во Франции после расширения в 1975 и 1979 гг. законных оснований для производства абортов их число, по официальным данным, возросло со 134 тыс. в 1976 г. до 183 тыс. в 1983 г., после чего стало медленно снижаться (в 1997 г. – 164 тыс.). Оценки, сделанные французскими учеными с учетом поправки на скрытые от статистического учета аборты, рисуют близкую картину: 1976 г. – 250 тыс. абортов (34,8 в расчете на 100 живорождений), 1983–261 тыс. (34,9), 1993–225 тыс. (31,6).[7] В последнее десятилетие число абортов (в расчете на 100 живорождений) во Франции стабилизировалось и составляет от 25 до 27 – уровень, близкий к среднему для региона в целом (для сравнения: в России данный показатель в 2003 г. составил 126).

Рождение детей. В последние десятилетия ХХ в. первые роды в Северной и Западной Европе становились все более поздними, а вторые и третьи – все более редкими. В 1982 г. средний возраст женщины, родившей первого ребенка, составлял в Великобритании и Франции 27 лет, в Швеции – 28 лет. К 2000 г. значения этого показателя выросли еще на год, составив, соответственно, 29 и 30 лет.

Уровень рождаемости в Северной и Западной Европе не обеспечивает замещения численности родительских поколений поколениями детей. Для такого замещения суммарный коэффициент рождаемости (среднее число детей, рожденных женщиной за всю ее жизнь) при современном уровне смертности в рассматриваемом регионе не должен опускаться ниже отметки 2,08. Тем не менее, уровень рождаемости в Северной и Западной Европе сегодня заметно выше, чем на юге и востоке континента. Наиболее высокие в ЕС значения суммарного коэффициента рождаемости в 2004 г. были зафиксированы в Ирландии – 1,99, во Франции – 1,90, в Финляндии – 1,80 (табл. 1.1). Самые низкие значения данного показателя (около 1,4) на протяжении уже многих лет наблюдаются в Германии и Австрии, но даже эти показатели чуть выше, чем уровень рождаемости, типичный для постсоциалистических стран Центральной и Восточной Европы, а также Италии и Испании (от 1,2 до 1,3).