С другой стороны, началась интенсивная миграция в страны Южной Европы из развивающихся стран. В 1999 г. на долю жителей развивающихся стран приходилось 56 % разрешений на пребывание в Италии, еще 27 % было выдано гражданам стран Восточной Европы.[66]
В Италии из-за крайне низкой рождаемости ежегодное число умерших уже более 10 лет превышает число родившихся. Тем не менее, благодаря миграции население Италии продолжает расти. В Испании темпы естественного прироста населения пока чуть выше нулевых (около 0,1 % в год), но благодаря миграции прирост населения также продолжается.
Основные особенности современной средиземноморской модели демографического поведения обобщены в табл. 2.2. С позиций теории модернизации эта модель может показаться парадоксальной.
Таблица 2.2. Демографические различия между Южной и Западной Европой
Италия и Испания – примеры успешной, но все же «догоняющей» модернизации. «Естественным» (разумеется, с точки зрения теорий модернизации) представлялся бы ход событий, при котором обе южноевропейские страны постепенно «подтягивались» по своим демографическим характеристикам к своим более «продвинутым» западно- и североевропейским соседям. Однако реальная картина, наблюдаемая на протяжении последнего полувека, выглядит иначе.
Наличие «сближения» можно безоговорочно констатировать лишь применительно к внешней миграции – Италия и Испания превратились из стран массовой эмиграции в страны, принимающие мигрантов. Относительно средней продолжительности жизни говорить о «сближении» нет оснований, поскольку значения этого показателя в южноевропейских и западноевропейских странах практически не различались между собой и в начале 1960-х гг. Что касается процессов формирования семьи (создания собственного домохозяйства, вступления во внебрачный союз или брак, рождения детей, разводимости), то налицо возникновение в Испании и Италии особой модели, явно отличной от северо- или западноевропейской.
2.3. Историко-институциональные корни южноевропейского демографического феномена
Что же породило южноевропейский демографический феномен? На мой взгляд, ближе всех к ответу на этот вопрос подошли те итальянские исследователи (Дж. Далла Зуана, Дж. Микеле, А. Розина и др.), которые ищут корни данного феномена в институциональной структуре общества. Ведь на Пиренейском и Апеннинском полуостровах система взаимоотношений государства, церкви, семьи и индивида всегда отличались от той, что была характерна для Северной и Западной Европы. К этому следует добавить и ряд особенностей современного экономического развития рассматриваемых южноевропейских стран, в первую очередь, высокую молодежную безработицу и дороговизну жилья, сдаваемого внаем. Рассмотрим сначала особенности институциональной структуры южноевропейских обществ и характер их влияния на демографические процессы.
Роль католической религии и церкви. Особую роль католицизма в Южной Европе хорошо иллюстрирует сравнение Испании и Италии с Францией, некогда считавшейся «старшей дочерью» католической церкви. Во Франции католическая церковь так и не смогла оправиться от удара, нанесенного ей революцией в конце XVIII столетия. На протяжении последних полутора веков политическая роль церкви во Франции была относительно невелика. В последние же десятилетия в стране наблюдается явный упадок католицизма. Если в 1981 г. католиками себя считали 71 % французов, то в 1999 – только 53 %.[67] В католических кругах с тревогой отмечают быструю дехристианизацию Франции, что проявляется в росте количества атеистов, популярности восточных религий (около 600 тыс. французов говорят о своей близости к буддизму, 20 % – о том, что верят в реинкарнацию),[68] а также в увеличении числа мусульманского населения, доля которого приближается к 10 % жителей страны.
В Испании и особенно в Италии иная ситуация. Так, в Италии, по данным общенационального обследования 1994 г., 88,4 % считали себя католиками,[69] а доля тех, кто посещает мессу хотя бы раз в неделю, составляла 30–35 %.[70] На вопрос о том, какую роль играет религия в их жизни, ответы «очень важную», «важную» или «достаточно важную» дали в 1983 г. 64 % итальянцев в возрасте 15–24 года, в 1996 г. – 68 %.[71]
Официальная позиция католической церкви была и остается непреклонной: «Нет внебрачным союзам, разводам, искусственной (то есть любой, за исключением основанной на использовании биологических ритмов) контрацепции и абортам!». В 1968 г. эта позиция была вновь подтверждена энцикликой папы Павла VI «Humanae vitae», где говорится, что «любой супружеский акт должен быть открытым к передаче жизни».[72]
Возникает вопрос, почему, несмотря на столь сильное влияние католицизма, демографическое поведение жителей Южной Европы столь сильно отклоняется от его заповедей? Отвечая на него, следует учитывать целый ряд обстоятельств.
Прежде всего, нельзя забывать, что, хотя католическая религия и церковь в рассматриваемых странах оказывали сильное влияние на формирование семейного законодательства, последнее слово в этой сфере оставалось все-таки за государством. Позиция же государства определялась политическим режимом, то более, то менее благосклонным к церкви. Это приводило к едва ли не циклическим изменениям семейного законодательства, а также законодательства в сфере образования, светский или религиозный характер которого, несомненно, влиял на умы людей.
Так, после объединения Италии ее правительство, взяв курс на секуляризацию общества, ввело обязательную гражданскую регистрацию брака (1865), а позднее и ограничило религиозное образование в государственных школах (1877).[73] Отношения фашистского режима Б. Мусолини с Ватиканом были достаточно сложными, однако заключенные в годы его правления Латеранские соглашения (1929) восстановили часть привилегий церкви в матримониальных делах и религиозном образовании в школах.[74] После принятия в 1948 г. республиканской Конституции в Италии процесс секуляризации итальянского семейного и образовательного законодательства возобновился. Однако, в отличие от Франции, где либерализация законодательства в области разводов, абортов и контрацепции протекала относительно спокойно, в Италии законодательная реформа в этой области вызвала бурю политических страстей и потребовала проведения двух общенациональных референдумов (1974 и 1978 гг.).
Все испанские конституции XIX в. (1812, 1837, 1869 и 1876 гг.) объявляли католицизм официальной религией, а создание семьи подчинялось исключительно церковным законам.[75] Законодательство второй республики (1931–1936 гг.) допускало развод, однако после поражения республиканцев в гражданской войне 1936–1939 гг., в период многолетнего правления Ф. Франко, разводы были вновь запрещены. Без permiso marital – разрешения мужа – замужняя женщина не могла заниматься подавляющим большинством видов экономической деятельности.
Конституция 1978 г., отменив официальный статус католической религии, провозгласила равноправие полов и стала правовой основой для последующей либерализации законодательства в области семьи и репродуктивных прав личности. В 1978 г. в Испании был снят запрет на распространение и продажу контрацептивов, а с 1984 г. разрешены аборты, но только в случаях, если здоровью женщины угрожает опасность, если обнаружены дефекты плода, а также если женщина стала жертвой насилия. Попытки принять более либеральный закон об абортах предпринимались в 1996 и 1998 гг., но оба раза отвергались незначительным большинством голосов (в 1998 г. за принятие такого закона проголосовали 172 депутата, против – 173).[76]
