География Южной Шпоры Люлюмии, где располагается Наковальня-среди-Пастбищ, заслуживает отдельного замечания. Высокое содержание железа в породах, образующих этот гигантский массив, отмечалось многими исследователями. Неиссякаемая мощь разрушительных атак беспокойного Агонского моря лишний раз подчеркивает упрямую невосприимчивость величественных утесов Шпоры к натиску стихий. Они, по сообщениям бесчисленных авторов, очень мало пострадали, несмотря на то что их прочность подвергается проверке уже несколько тысячелетий подряд, и океан по-прежнему тщетно осаждает почти безупречно вертикальную стену общей протяженностью в пятьсот миль. Многие авторы, и заслуживающий всяческого доверия ученый Кволл в их числе, придерживаются восходящего к глубокой древности представления о неземном происхождении Шпоры; считается, что она представляет собой остаток огромного огненного шара, который в незапамятные времена упал на нижнюю оконечность Люлюмии со звезд. По крайней мере концепция эта не лишена определенной поэтической точности, ибо, когда позднее на месте нынешней Наковальни была построена легендарная мастерская по ремонту звездных кораблей, говорили, что гости из межзвездного пространства, нуждавшиеся в услугах тамошнего кузнеца, метеоритным дождем сыпались с неба, освещая погребенный в ночи океан на многие мили. Вполне уместно предположить, что космические мореплаватели стремились починить свои суда, используя материал, встречающийся в тех межзвездных проливах, плавание по которым было их главной задачей и победой.

Когда вору Ниффту из города Кархман-Ра было около тридцати лет (насколько больше или меньше, неизвестно), он достиг первой ступени мастерства в избранном им искусстве. Это значит, что стиль его сформировался к тому времени вполне, однако какому жанру отдать предпочтение, он еще не решил. Поэтому он больше шатался по свету, чем работал.

И вот однажды летом, когда он вместе с Барнаром Бычьей Шеей охотился на диких свиней в горах Чилии, его нашло письмо Шага Марголда, его друга, кархманитского картографа и историка. Марголд, зная, что Ниффт намерен отправиться на запад, за Агонское море, просил его задержаться в Наковальне-среди-Пастбищ, что на полуострове Южная Шпора континента Люлюмия. В тот момент Марголд как раз занимался серьезным научным трудом, для которого информация о главном религиозном культе города была в высшей степени необходима; к своему письму он приложил список вопросов, которые Ниффт, по его просьбе, должен был задать Оракулу святилища Смотрительницы Стад.

Последняя новость, достигшая той части света, где проживал ученый, сообщала, что город более года тому назад вступил в полосу небывалого расцвета, который стал результатом откровения, явленного Богиней через Оракула. Считалось, что неизменным своим благополучием город также обязан милостивым теофаниям Смотрительницы, и потому именно теперь, в момент очередного подъема, представилась превосходная возможность задать несколько тактичных вопросов о сути взаимоотношений Наковальни-среди-Пастбищ и ее божества.

Вот так и получилось, что две недели спустя Ниффт сел в Чилии на корабль, который направлялся в Наковальню-среди-Пастбищ. Он уже знал о недавно свалившемся на город процветании. Изготовленное там оружие уже много десятилетий преобладало на рынках Великого Мелководья, за последние же девять месяцев его превосходство стало разительно. Клинки, доспехи, арбалеты, осадные машины – все что угодно, от кольчуги до кинжальных ножен, притом из превосходного качества стали, невероятно гибкой и почти непробиваемой одновременно, потоком хлынуло из кузниц и сталелитейных мастерских города и буквально наводнило рынки оружия по обе стороны Агонского моря, уничтожив всякую возможность конкуренции. Ниффт был уверен, что найти корабль, отправляющийся в Наковальню, не составит труда.

Однако он был немало удивлен, обнаружив, что самым удобным из всех возможных вариантов оказался большой гелидорский транспорт, на борту которого находилось не менее семи сотен наемников, чьими услугами заручились Старейшины Наковальни-среди-Пастбищ. Значительную часть этого контингента составляли саперы и военные инженеры. Никто из солдат не знал, для чего они понадобились городу, зато у них были другие новости. Похоже, везение Наковальни все-таки кончилось. С одной из тех огромных корявых гор, что окружают город со всех сторон, произошло нечто странное и жуткое. Верхушка ее откололась и зависла на краю пропасти, где и лежит уже несколько недель, грозя в любую минуту рухнуть и похоронить под собой весь город. Старейшины – управляющая городом группа олигархов-коммерсантов – обратились к Оракулу Смотрительницы Стад с просьбой отыскать какое-нибудь средство для предотвращения катастрофы. Богиня за стеклом – именно так называли ее наемники, прибегая к этому наименованию не реже, чем к другому, – через своего Оракула объявила, что может оказать городу помощь в столь критической ситуации, но для этого Старейшины должны, в доказательство честных союзнических намерений со своей стороны, предоставить в ее распоряжение значительный экспедиционный корпус, состоящий из первоклассных профессионалов.

За ужином Ниффт отыскал местечко рядом с первым капитаном саперов, человеком по имени Кандрос, который еще раньше в немногих ясных словах сумел изложить ему суть проблемы Наковальни-среди-Пастбищ. Пока дело дошло до грога, двое мужчин успели рассказать немало анекдотов и обменяться достаточным количеством философских замечаний, чтобы выяснить, что они друг другу симпатичны. Кандрос был сухощавым человеком хрупкого сложения, немногим менее сорока лет от роду, но с морщинистыми, как у пустынной черепахи, глазами, которые за два последних богатых событиями десятилетия его жизни повидали немало укреплений, фортификаций, осад и баталий. Ладони, завершавшие его жилистые руки, походили скорее на покрытые узлами сухожилий клещи. Эти его большущие, с жесткими, как гвозди, костяшками пальцев лапы, которыми он, казалось, предпочитал вовсе не шевелить, двигались с рассчитанной точностью каждый раз, когда он все-таки пускал их в дело.

– Кандрос, прав ли я, утверждая, что число саперов и инженеров в этой кампании необычайно велико, в особенности с учетом размеров войска в целом?

– Совершенно прав. Предположениям, для осады какого места нас могли нанять, нет конца, но для нападения на любой по-настоящему крупный город нас слишком мало. Кроме того, трудно понять, чем захват какой-нибудь крепости или городка поможет сейчас Наковальне.

– Хотя Старейшины и наняли вас, думаю, что августейшие особы находятся в таком же точно неведении относительно вашего предназначения, как и вы сами.

– Вот и я так понимаю. Старейшины далеко не каждый раз проявляют столь благочестивую поспешность в исполнении распоряжений Смотрительницы Стад. Например, более года тому назад Богиня через своего Оракула объявила, что ее стада вернулись в мир солнца и что – ее собственные слова – они должны быть подле нее все до единого, ибо много-много времени прошло с тех пор, как они покинули ее. Оракул от лица Богини потребовал снаряжения экспедиции для возвращения животных откуда-то с юго-восточного побережья Кайрнгема, где они, очевидно, выбрались на поверхность после длительного погребения в недрах земли. Но Старейшины, по зрелом размышлении, решили, что не стоит идти на громадные расходы для выполнения какого-то туманного приказа.

– Но Богиня, похоже, не помнит зла. Должно быть, вскоре после их отказа она и указала городу путь к недавно от крытой неистощимой рудной жиле.

Движения Ниффта стали настороженными, словно в последнем замечании Кандроса ему послышался какой-то оттенок, смысла которого он не распознал. Капитан задумчиво продолжал:

– Если говорить о вопросах сугубо религиозных, то, на мой взгляд, отцы города проявляют некоторую непоследовательность. Когда в пророчествах Богини содержится хоть малейший намек на возможную прибыль, их благочестивая уверенность в ее всемогуществе не знает границ. Ее тело, хотя и мертвое, странным образом настроено на одну волну с землей и ее самыми глубинными и потаенными недрами, а оракулы из поколения в поколение передают тайну истолкования откровений Смотрительницы, не поверяя ее больше никому. Насчет великодушия Богини ты прав. Сообщение, результатом которого стало невиданное прежде процветание, последовало через неделю после отказа Совета Старейшин удовлетворить ее требование.