Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Оберштудиендиректор откинулся в прекрасно гармонирующем с оформлением зала кресле, наслаждаясь произведенным эффектом. Участники совещания дружно забарабанили костяшками пальцев по столешнице антрацитового цвета.

— Хиршевы клиенты путаются под ногами с десятью марками в кошельке, а по вечерам выстаивают очередь в дешевую столовку, — открыл дискуссию владелец фешенебельного ресторана "Серебряная сковорода".

— Одеваются в магазинах стандартных цен, — добавил владелец дорогого модного магазина в Кампене.

— Хирш устроил туризм по дешевке на неккермановский лад. Это отпугивает нашу постоянную клиентуру, — констатировал владелец отеля из Кайтума.

— На стройках у него работают строители из Рура! — возмутился владелец местной строительной фирмы.

Резкий звук, произведенный ударом обручального кольца председателя о винный бокал, подвел итог дискуссии.

— Я вижу, уважаемые господа, что мы в этом вопросе более чем едины. Это прекрасно, но недостаточно. Должны быть приняты решительные меры, чтобы покончить с призраком. Побеседовав предварительно с наиболее солидными членами нашего клуба, я предлагаю: первое, всеми силами препятствовать дальнейшей покупке домов Хиршем, второе, бойкотировать фирмы Хирша, третье, развернуть в прессе широкую кампанию против Хирша и тех, кто стоит за его спиной, скорее всего это арабские нефтяные короли.

И снова стук костяшек по овальному столу. Официальная часть закончилась. Дальнейшая беседа протекала в более непринужденной обстановке.

Когда откланялся последний гость, было без пяти двенадцать. Как и каждый вечер, Лембке в последний раз обошел помещения, там поправил стул, там выключил одиноко горящую настольную лампу, обменялся парой слов с ночным портье.

— Когда все гости вернутся, можете спать до рассвета.

— Благодарю вас, шеф.

На доске позади портье ключи висели только в двух отделениях.

— Пожилой господин с двумя молодыми людьми, шеф, — объяснил портье, проследивший направление его взгляда. — Наверное, отправились к кому-нибудь в гости. Оставили зильт-ский телефонный номер — на случай, если их будут спрашивать.

Он показал записку, оставленную его коллегой при сдаче дежурства. Лембке бросил на нее равнодушный взгляд и повернулся к двери.

— Появятся, — спокойно сказал он.

У себя дома он набрал четырехзначный номер.

Раздался один гудок, и сразу же мужской голос ответил:

— Вилкенс.

Владелец отеля бросил трубку и тут же раскрыл телефонный справочник.

Вилкенс 29–84, Вилкенс 23–71, Вилкенс Люббо, Кайтум, Докази, 13, 22–41.

— Ах, этот, — тихо произнес Лембке и захлопнул телефонную книгу.

24

Люббо Вилкенс был недоверчивым человеком. Его отец погиб в концлагере. Зильт тогда как раз вошел в моду у нацистов, и Геринг каждое лето прогуливался в роскошной форме по главной набережной Вестерланда. Прошло немало времени, пока Вилкенс разговорился. В памяти его хранилась своя, реальная история острова. Он помнил, как на летней эстраде исполняли "Хорста Весселя" и как запретили отдых на острове евреям. Как какое-то время после войны отдыхающих не было вовсе, а потом появились новые. Мужчины, любой из которых мог оказаться под трибуналом в качестве военного преступника. Как незадолго до денежной реформы на сцене появился Лембке и купил у старого Петерсона отель за 30 000 рейхсмарок. Как Петерсон повесился на чердаке своего дома, когда через три месяца оказалось, что рейхсмарки годятся только на то, чтоб оклеить ими стены. Как всего десять лет назад, на праздновании дня рождения фюрера в вестерландском баре, сардельки подавали на тарелках, где горчица уложена была в форме свастики, тогда еще в списке почетных гостей имя Лембке появилось рядом с известным старым нацистом, список опубликовала одна из газет. Как юстиция остановила следствие, поскольку речь шла не о нацистской символике, а всего лишь о продуктах питания.

Интонация у Вилкенса была спокойная, размеренная, типично северонемецкая, он словно взвешивал каждое слово, прежде чем доверить его миру. Когда Улла и Книппель вышли от него, было половина двенадцатого.

Улла лежала под одеялом, свернувшись в комок, и никак не могла согреться. Мозг ее лихорадочно изобретал все новые причины отсутствия Джимми.

Джимми заперт в одной из мастерских, Джимми с девушкой в дискотеке, Джимми — утопленник в полосе прибоя…

Страх вызывал спазмы в желудке, в животе бурчало. Она встала, включила свет, выпила глоток теплой воды из-под крана.

Из соседнего номера донесся какой-то шум. Старик тоже еще не спит. Она тихо открыла дверь, прошмыгнула по коридору, постучала и вошла.

Книппель сидел выпрямившись на постели и курил.

— Садись, чего стоишь, — сказал он и угостил ее своими любимыми английскими сигаретами.

Улла села. Хорошо, что она сейчас не одна.

— Как вы думаете, почему его до сих пор нет?

Книппель выпустил дым через нос.

— Трудно сказать. Я все время размышляю об этом и почти наверняка уверен, что к Лембке это не имеет отношения.

Спокойно и вдумчиво он перебрал все возможности. В конце концов ему удалось убедить Уллу, что с Джимми ничего плохого случиться не может.

— Я хотела вас еще кое о чем попросить, — нерешительно начала она. — Это ничего, если я сегодня посплю у вас на софе?

— А что скажет на это Джимми? — спросил Книппель с преувеличенной серьезностью.

— Но его же сейчас нет.

— Тогда неси постельное белье, — сказал он и тихо рассмеялся, когда минуту спустя она влетела в комнату с одеялом и подушкой в руках.

В то время как его подружка забылась в комнате Книппеля тревожным сном, Джимми Шиманек лежал на откинутом назад водительском сиденье и дожидался утра. Утренний холод проникал во все щели, укрыться было нечем.

Джимми был счастлив. Примерно в четверть третьего он вышел из мастерской фризского попугая. Около трех он въехал на автопаром, отправлявшийся из Листа в Данию. В четыре у него под колесами снова была земля. В пять он стоял перед единственной в округе мастерской, производившей ремонт "мерседесов". В половине шестого он вышел оттуда с запиской в кармане. В шесть он опоздал на последний паром, отходивший в Лист. Следующий паром был только в семь утра.

Джимми взглянул на часы на приборном щитке. Половина пятого. Он включил свет, вытащил из куртки записку и принялся изучать цифры и буквы. Когда без десяти семь появился паром, он знал уже все наизусть.

"Гольф" въехал на паром первым. Потом прибыли несколько датчан, работавших на острове, и два западногерманских автомобиля с отпускниками.

В отсеке для пассажиров пахло растворимым кофе. Джимми отказался от коричневой бурды. Он хотел позавтракать вместе с Уллой и стариком.

В ванной ее тоже не оказалось. Двадцать минут девятого. Может, они уже завтракают?

Он постучал к Книппелю.

Старик сидел на краешке кровати и пытался откашляться.

— Вы не знаете, где Улла? — выпалил Джимми.

Книппель приложил узловатый палец к губам и показал в угол за дверью.

— Может, все-таки закроешь дверь? — прокашлял он. — Сквозит.

Джимми стоял в нерешительности, держась за дверную ручку.

— С этой стороны, разумеется.

Негнущимися ногами Книппель пытался нащупать тапочки. Потом поднялся и скрылся в ванной. От шума воды Улла открыла глаза. Джимми нерешительно подошел к ней. Она вскочила, обняла его за плечи, притянула к себе.

— Где ты был всю ночь?

Джимми рассказал, что произошло.

— Почему же ты не позвонил?

— Я хотел сделать вам сюрприз.

— И тебе это удалось, — заметил Книппель, вышедший в халате из ванной.

Словно оправдываясь, Джимми достал записку из кармана и громко прочитал: Ng — HL, 372, 350 CЕ, поставлено новое правое крыло. 15.9.83. Мастерская Сёдерстрёма по обслуживанию машин фирмы "Мерседес", Тондерн, Дания.

21
{"b":"268159","o":1}