По дороге к дому в одном месте переходим жнивье. Под ногами хрустит серая щетка

стерни. Тут и дрозду не спрятаться!

А вот белые куропатки сумели схорониться: в двух шагах от нас затрещали крыльями.

Просто удивительно: белоснежные птицы так прильнули к земле, что мы их и не заметили...

Смеркалось. В деревне уже светились окна, кругом темнела лесная чаща.

РЫСЬ

Редко встретишь такого опытного охотника, как лесник Василий Федорович. Природный

следопыт. Искусное мастерство дяди Васи его друзья объясняют очень просто:

– Это у него от деда. Бывало, медведи перемнут в лесу все овсяные нивы, а полосу

старика не тронут. Поговаривали: «Дед заговор знает». На проверку оказалось иное: дедко на

овсяном поле поставит на ночь вверх дном ящик, а под него сунет. . петуха. По зорям, в

полночь кукарекает петька, а зверь и не приходит, – где петух, там и человек!

Может быть, и от «деда», кто его знает. Только лучше Василия Федоровича никто не

подвоет волков. Серые принимают его голос за волчий, сразу отвечают всем гнездом, каждый

на свой лад. Загудят матерые, заскулит молодняк.

Рослый, широкоплечий человек Василий Федорович, а по лесу пройдет, как невидимка,

скорее рысь заметишь, чем его. Ничем не выдаст себя, без хруста шагнет по валежнику, не

качнет ветку в густом хвойнике. И по чащобе бесшумно проберется, хлесткий прутняк по

нему не стегнет. Дядя Вася носит мягкую, шинельного сукна, куртку, поэтому гибкие

хворостины, коснувшись его, не шуршат. Идя по воде, лесник ногу опускает пяткой, а

поднимает носком вниз, вот и скатывается вода, не булькая. Такой прием годится и в ходьбе

по вязкой слякоти, – сапог не чмокает.

Как-то поздней осенью Василий Федорович позвал меня поохотиться на лисиц.

Посоветовал одеться в защитное. Выезжаем. С нами нет ни собак, ни снасти какой, одни

ружья. Недоумеваю. Василий Федорович улыбается:

– Ничего, зверь сам к нам придет!

Попадаем в смешанные леса с еловым подседом. Тишина. Бывают такие осенние дни,

когда в неподвижном воздухе ничто не шелохнет. Где-то простучал дятел... Останавливаемся.

Выбираем плотные кусты, обламываем лишние ветки, чтобы можно было повернуться без

шороха. Удобно усаживаемся и затаиваемся. Вдруг как заверещит дядя Вася, ни дать ни взять

– заяц подбитый. Сходство так велико, что сорока, и та поверила: прилетела, стрекочет, не

замечая нас. Если вблизи лисица держится, обязательно явится, – такой уж у нее нрав:

попытается проверить, в какую беду угодил заяц. От сильного врага незаметно улизнет, а у

слабого противника сама бесцеремонно отнимет добычу. . Прошло четверть часа. Опять

закричал «раненый заяц». Раза три так повторялось... Вдруг шагах в тридцати слева от меня

зашевелилась трава. Показалась рысь. Припадая, подкрадывается к нашей засаде. Лесная

кошка точно определила место, где находится «косой». Делаю едва уловимое движение

ружьем, и рысь мгновенно, гигантским прыжком кидается назад. Успеваю заметить и вторую.

Она сразу шмыгнула в ельник. Навскидку посылаю заряд в прыгнувшего зверя. Падает

тяжело раненная лесная кошка и сразу переворачивается мордой ко мне. Затихла, будто

неживая. Пришлось пристрелить. По всему видно, взяли мы молодого зверя.

Захотелось нам добыть и старую рысь, скрывшуюся в ельнике. Приметили мы, что

ростом она была с большую собаку, только короче её.

Через неделю возвращаемся в эти места с гончими. Пускаем Буяна и Найду в мрачный

еловый остров. Здесь должен прятаться угрюмый зверь. И место подходящее – глухое: уже на

опушке бурые стволы елей, поваленные ветром, ощетинились сухими ветками. Их

вывороченные с землей корни заслоняют путь, будто огромные щиты. Широко стелются

почерневшие лапы старого ельника, космами развешан на них серый лишайник. Мягко тонут

ноги в зеленом мху, а на светлых прогалинах растет узорчатый папоротник, ставший к осени

желтовато-красным.

Долго ходим попусту. Молчат рыскающие псы. Наконец-то!.. Злобно залаяли собаки. Так

они подают голос только по крупному зверю. По зайцу иначе отзываются – заливисто, с

подвизгиванием. В ельнике недалеко от нас в сторону просеки промчались собаки. Слышим

– на одном месте лают. Бежим туда. Выгнув спину, на пне стоит рысь, наклонив голову,

угрожающе урчит. В ярости прижав уши, зверь скалит клыки и, сверкая глазами, выпускает

когти – обычный кошачий прием для устрашения псов! Но гончие только сильнее злятся.

Увидев нас, зверь прыгнул, пытаясь удрать.

Однако не так-то легко уйти от Буяна. Кинулся пес на хищника, а рассерженная рысь

перевернулась на спину и взмахом задних ног так ударила его, что он отлетел с распоротым

боком. Убежал хищник, преследуемый лишь одной Найдой. Огорчился Василий Федорович.

Снял шапку и размотал спрятанную там суровую нитку на иголке. Подошел к раненому

Буяну...

Не терпит гона лесная кошка, быстро утомилась. Опять лай на одном месте. Осторожно и

скрытно приближаюсь. Рысь прижалась, запав в развилке толстой сосны. В сучьях не сразу и

заметишь её.

Накоротке заряд крупной дроби намертво уложил хищника.

Подошел и Василий Федорович с Буяном. У гончей туго забинтован бок рубахой

лесника. Буян ласково помахивает хвостом, глядит на нас виноватыми глазами, будто

смущаясь за свою оплошность.

В ту пору много интересного рассказал мне Василий Федорович о повадках лесной

кошки. А уж он поделится с другим только тем, что сам хорошо знает...

Пожалуй, не найти второго такого врага дичи, как рысь. Даже сытая, она нападает на

зайцев, коз, молодых лосей, глухарей, тетеревов, рябчиков.

Лютый хищник – непревзойденный мастер скрадывать добычу. Затаясь, рысь своей

голубовато-пепельной или рыже-пятнистой шерстью отлично маскируется в сером осиннике,

среди ольх, сосен, в жухлой траве. Смешанный, переходящий из тона в тон окрас рыси

сходен с любой расцветкой в лесу, чему не мешают ни черные кисточки на острых ушах

зверя, ни короткий, точно обрубок, темный на конце хвост. Ступни у лесной кошки большие,

круглые, а зимой ещё и опушённые шерстью. Как широкие лапти, они почти не тонут в

глубоком и рыхлом снегу, Словом, рысь на редкость приспособлена к скрытной охоте.

Искусно прячась в засаде на земле или дереве, она часами терпеливо ждет. И не зря...

...Осторожно ступает копытцами горбоносый лосенок. Ловя шорохи, он прядает ушами,

нюхает воздух, но не замечает пристально следящего за ним с ветки врага. Лесная кошка чуть

свесила с дерева круглую голову. Толстые пружинистые ноги мускулистого зверя вот-вот

готовы оттолкнуться. Мощный бросок – и рысь на горбу лосёнка.

...Беззаботно ковыляет вприпрыжку беляк. Подкараулив его, огромными прыжками

кидается к зайцу гибкая рысь. Промахнувшись, она не преследует улепетывающего от страха

косого, лишь ткнет тупой мордой, украшенной усами и бачками, в свежие заячьи рытвины...

А вот, добираясь до брусники, копошатся в снегу рябчики. Бесшумно ползет к ним

лесная кошка, выбирая моменты, когда птицы погружаются в белые ямки...

Видали, как домашняя кошка приносит полузамученных мышей, чтобы котята учились

ловить? Так и рысь поступает. Разница только в том, что рысь для таких «уроков» тащит к

логову полуживых птиц и зайцев. Окрепнут рысята, – лесная кошка ведет их на охоту.

Держится вместе с ними, пока они не вырастут. Даже зимой приходилось встречать рысей с

выводками.

Когти у лесной кошки, как и у домашней, втяжные – прячутся в «чехлах» под пальцами

широких лап. В драках зверь мгновенно обнажает это грозное оружие. Спокойно пробираясь