Двигатель «Снежинки», не успевший еще остыть, не нуждался в длительном разогреве, и потому я, включив очистители стекол и отопление, пристегнула ремни и немедленно вывела машину на улицу, быстро устремившись к выезду из поселка.

На время я старалась не глядеть, потому что и так уже превышала все допустимые ограничения скорости. Но дорога пока позволяла это, к тому же еще на пути к Насте я заметила немало снегоуборочной техники. Да, дороги почистили, и занести их снова пока не успело, а «Снежинка» была на отличной зимней резине и вполне себе слушалась управления.

Сосредоточившись, я почти не думала о том, как же так все это получилось. Я была поглощена лишь одной целью – помочь родителям отправиться в их маленькое путешествие вовремя.

Немного беспокоило то, что приходится ехать относительно издалека, и наверное вопрос о том, где и как я проводила вечер, все же будет задан. Как же не хочется придумывать никаких отговорок! Да еще и на фоне сегодняшних папиных слов перед прощанием. Воспоминание об этом заставило меня поежиться. Неужели я чем-то выдала себя? Ну как же так?!

Очень не хотелось сейчас снова встречаться с проницательным отцовским взглядом! Правда я надеялась, что спешка и форс-мажорная ситуация не позволят задавать мне неудобных вопросов.

Прошло всего чуть больше получаса, как я, сворачивая с Ленинградского шоссе, набрала мамин номер и попросила их спуститься, чтобы не терять времени. Было без четверти одиннадцать.

Они с папой уже ждали меня, поставив пару дорожных чемоданов и сумку на тротуаре, когда я, спустя три или четыре минуты после звонка, подлетела к подъезду.

Открыв багажник, я поспешно выбралась из машины.

- Мама ведь просила тебя не нестись сломя голову, – заметил отец, критически оглядывая заляпанную уже подмерзшим снегом решетку радиатора, номерной знак и даже приборы головного освещения. Колесные арки так же были забиты снегом.

Я пожала плечами и открыла для мамы заднюю правую дверцу, зная, что папа сядет спереди.

- Спасибо, что приехала, Ксюш, – произнесла мама, улыбнувшись мне. – Прости если вдруг оторвали тебя от отдыха.

- Да все хорошо. Лучше садись, мам, не мерзи, – сказала я, и отправилась помогать укладывать вещи в багажник.

Но папа быстро меня развернул со словами:

- Ну а сама-то что? Не по погодке одета явно. Садись в машину, я сам тут управлюсь.

Спорить я не стала и вернулась на свое место, с минуту наблюдая за тем, как снежинки роятся в свете фар и быстро таят, опускаясь на прогретое лобовое стекло. Затем хлопнула крышка багажника, и вскоре папа, отряхнувшись от снега, торопливо разместился на сиденье справа от меня.

- Ничего не забыли? – спросила я, пристегивая ремни.

- Вроде бы нет, – сказала мама с заднего сиденья. – Разве что таблетки от головы, похоже, оставила.

- Плохо себя чувствуешь? – спросила я, трогая машину с места и глянув в зеркало заднего вида, чтобы посмотреть на мамино лицо.

- Это просто погода, – ответила мама. – Ничего, пройдет.

- В аэропорту найдется аптека, – сказал папа. – Забежим перед посадкой.

До вылета самолета оставалось чуть больше часа. Пробок по дороге в Шереметьево не ожидалось, да и в такую метель вылет запросто могли задержать до улучшения погодных условий. Так что мы успевали. По крайней мере были все шансы успеть.

Я поделилась своими мыслями с папой, и он согласно кивнул, посоветовав, правда, повнимательнее смотреть за дорогой. Конечно с грузом и пассажирами я уже так не гнала, как до этого по трассе, но заснеженная дорога и плохая видимость требовали значительной доли внимания.

Мы почти не разговаривали, и лишь папа с мамой изредка перекидывались недлинными фразами, касательно того, кто, что и куда положил, на месте ли билеты и тому подобное.

При съезде с Ленинградки на Шереметьевское шоссе, ведущее к терминалу C, я поглядела на часы – половина двенадцатого. Полчаса до вылета. Успели.

Зарулив на стоянку, поближе к входу в здание терминала, я заглушила двигатель и выбралась наружу, намереваясь помочь папе с чемоданами. Мама тем временем забрала свои вещи из салона и присоединилась к нам. Снег все еще сыпал не переставая, и я укрепилась в мысли, что все вылеты скорее всего приостановлены.

Догадки подтвердились, когда мы втроем прошли в здание и первым делом посмотрели на табло.

- Что и требовалось доказать, – машинально пробормотала я.

Все рейсы до полуночи были задержаны. Рейс 1135 Швейцарских авиалиний так же был в списке и пока лишь принимал регистрацию.

- Значит, зря спешили, – сказала мама с облегчением. – Правда теперь неизвестно, сколько придется ждать. – Она повернулась ко мне и добавила: – Спасибо тебе, Ксюшенька. Поезжай, мы уж теперь тут как-нибудь сами. А то и так сорвалась из-за нас.

- Ну что ты… – проговорила я, оглядываясь по сторонам. – У меня достаточно времени. Я вас провожу.

И мы все трое направились к стойкам регистрации.

Пока родители предъявляли свои билеты и сдавали багаж, я прохаживалась неподалеку и наблюдала за довольно сильным оживлением в здании аэропорта. Оно было и понятно – праздники, многие улетают в отпуска или на длинные выходные, а здесь внезапная задержка всех рейсов.

Все же я пару раз поглядывала на время – слишком сильно задерживаться тоже не стоило. Не хотелось обидеть Настю и ребят. Но раз уж приехали в аэропорт, то провожать надо по-нормальному, пока мама с папой хотя бы не пойдут на посадку в самолет.

Покончив с регистрацией и багажом, мама с папой подошли ко мне.

- Посадки пока нет, – сказал папа, показывая на табло. – Но утверждают, что в скором времени самолеты начнут отправлять.

- Надеюсь, вылетите почти вовремя, – улыбнулась я, еще раз взглянув на часы. – Без четверти двенадцать.

- Да, главное добрались. Теперь-то уж улетим как-нибудь.

Мама передала мне свою сумку и произнесла:

- Пока не забыла, схожу в аптеку. Побудете здесь или пойдете к паспортному контролю? Я минут на пять.

- Подниматься не будем, подождем тебя вон там, у лестницы, – ответил папа.

Мама кивнула и направилась к торговым рядам в стороне от нас, а мы с папой неторопливо пошли к эскалаторам, ведущим в зону паспортного контроля и к залам ожидания на втором этаже.

- Домой поедешь или как? – спросил вдруг папа каким-то немного странным голосом.

Я посмотрела на него, пытаясь понять, что меня смутило в его простом, казалось бы, вопросе, и несмело улыбнулась:

- А что?.. Мне уже спать пора?

Шутливый тон, которым я это произнесла, особого эффекта не возымел. Папа лишь покачал головой, не без улыбки правда, но продолжил все тем же будто серьезным голосом:

- У тебя все в порядке, Ксюша?

Что-то беспокойно зашевелилось в груди, и легкий, но неприятный озноб пробежал по моей спине.

- Да, все отлично, – отозвалась я, по возможности спокойно глядя ему в глаза. – Мы ведь говорили сегодня…

- Я не о твоей работе, Ксения.

Мы остановились неподалеку от эскалаторов посреди довольно шумного зала, и я немного растерянно огляделась по сторонам. По большей части из-за того, что мне стало вдруг трудно смотреть отцу в глаза.

А он продолжил:

- Как я ни заеду в твою квартиру, тебя почти никогда нет дома, Ксюш. Может скажешь, где пропадаешь в свободное время? Ты уж прости за прямоту, но у тебя появился кто-то?

Я нервно сглотнула и подняла глаза. Папин проницательный взгляд был устремлен на меня, и выдерживать его стоило мне немалых усилий.

- Даже если это и так, то что? – проговорила я тихо. – Разве я не могу сама решать, как и с кем проводить свое время?

Это было сказано почти без раздражения, даже виноватым и нерешительным тоном, но папа все равно поморщился.

- Не подумай ничего такого, – сказал он, немного помолчав. – В твою личную жизнь лезть никто не собирается. Но мы с мамой переживаем за тебя, ты ведь знаешь это.

- Знаю… – отозвалась я. – Конечно знаю… Может просто не будем касаться болезненных тем? – я просительно поглядела на него, но отец качнул головой.