Со времени, когда в общественной жизни стала одерживать верх «семья», а род стал утрачивать свои позиции, обычай изображения родовых символов на надгробиях стал исчезать. Место родовых знаков заняли аллегорические символы. В настоящее время на надгробных памятниках, как и в документе, полновластно царствует лишь человеческое имя.

До нас дошла только некоторая часть надгробных камней эпохи Средневековья и из последующих столетий. От года к году их количество безрассудно сокращается. Для Средних веков была характерна традиция замены утраченных надгробий, которая строилась на основании так называемой «каменной книги». Они имелись во многих церквях. В них было описано состояние надгробных памятников. Составители этих списков заботились также о том, чтобы отметить все родовые символы. Церковь очень строго следила за этими вещами. Так, например, церковь Девы Марии в Данциге в 1389 году сообщала, что ни одно из надгробий не должно было оставаться без символа. «Каменная книга» монастыря в Висмаре приблизительно в то же самое время предписывает, что на каждом надгробии должен был отчетливо читаться родовой символ. Надгробие, не имевшее отличительных знаков, могло быть снесено по распоряжению настоятеля монастыря.

До нас дошли сведения о странных обычаях, которые практиковались в Дизентисе (Швейцария) и в Тироле. Здесь брали черепа умерших, на которые наносился родовой символ, после чего они размещались в хранилище костей. Зартори объяснял этот ритуал как заговор от дурного сглаза или оберегательное колдовство, которое должно было предохранять «от дикой ярости природных стихий» или же от «мелочного воровского искусства». Но об этом не может быть и речи. Нам не встречалось ни одного случая «колдовского» использования родовых символов. Не имеется даже самых прозрачных намеков на то, зачем родовой символ наносился на череп умершего[18].

Числу предназначений родовых символов, на которые ранее никто не обращал внимание, надо добавить еще одно их специфическое проявление, которое связано с заботой о мертвых в пространстве церкви. Речь идет о древнегерманской традиции. В некоторых старых церквях мы можем обнаружить так называемые «щиты умерших», о смысле и о предназначении которых до настоящего времени почти ничего не говорилось. «Щиты умерших» вывешивались либо на колоннах, либо на стенах церквей. Как правило, они имели круглую или овальную форму. На «щитах умерших» почти всегда изображался либо родовой знак, либо родовой символ, либо родовой герб. В некоторых случаях они были исполнены в виде рельефного рисунка. В исключительных случаях «щиты умерших» являлись частью архитектурного оформления. Они могли представать в качестве рельефов, высеченных на колоннах, на капителях, на подпружных арках. Изредка они могли представать в виде фресок или настенной росписи, будучи нарисованными, а не высеченными из камня.

В Германии этот обычай был очень широко распространенным. Даже сегодня во многих местностях можно обнаружить «щиты умерших». Это относится также к Австрии, которая недавно как «Восточная марка» вошла в состав Третьего рейха. В Швейцарии же пуританизм реформаторов окончательно уничтожил те немногие остатки «щитов умерших», которые все-таки имелись в этой стране. По сути, у нас имеется лишь возможность изучать высеченные в камне «щиты умерших», которые находятся в базельских соборах и церквях. Деревянные «щиты умерших» сохранились только в единичных случаях. В Германии же, напротив, самым распространенным был деревянный «щит умершего», его бронзовая форма была более редкой. Только в исключительных случаях мы можем найти в Германии «щиты умерших», которые в виде каменных барельефов непосредственно связаны с архитектурными формами. Еще реже они предстают в виде фресок. Превосходный пример этого мы имеем в церкви городка Остервик, который расположен на северном склоне гор Гарца. Там мы находим более сотни «щитов умерших», которые были высечены на подпружных арках, на капителях, а также нарисованы на одной из храмовых стен.

Странность «щитов умерших» состоит в том, что они не имеют никакого непосредственного отношения к местам погребения. Они отнюдь не отмечают место, где был похоронен усопший, а потому не могут являться надгробными памятниками в истинном понимании этого слова. Однако подобно надгробиям, на которых были изображены родовые символы, «щиты умерших» являются выражением непрерывности древнегерманского духа.

Мы уже ранее указывали на то, что «покойная доля» движимого имущества следовала в могилу вместе с умершим. В первую очередь речь шла о вооружении: мече и щите, которые при жизни принадлежали усопшему. Христианская церковь не смогла устранить этот обычай, но у нее получилось его трансформировать таким образом, чтобы сохранилась связь с заботой об умерших родственниках. «Покойная доля» превратилась в благочестивый дар, который преподносился церкви. На основании этого церковные похороны и последующие панихиды превратились в ежегодные поминовения умерших. Имущество умершего, ранее являвшееся «покойной долей», стало жертвоваться церкви, после чего оно должно было оказаться в «доме Бога». В предыдущей главе мы уже упоминали, что во время похорон императора Карла IV (1378) его щит и некоторые другие вещи были пожертвованы церкви. Эти щиты (иногда также шлемы, кольчуга, латы и знамя) должны были оказаться в «доме Бога», где вывешивались на стенах или на колоннах. Прекрасным примером подобной ситуации является церковь святой Елизаветы, которая была в XIII веке возведена в Марбурге. Однако в XIV веке обычай несколько поменялся, вместо реального боевого щита, который принадлежал умершему, преподносился другой щит. Это было специально изготовленное изделие. По существовавшей традиции оно получило свое название «щит умершего», хотя во многих случаях напоминало просто вывеску. При всем том было ошибочным полагать, что этот обычай был присущ только благородному сословию. Крестьяне и горожане также вывешивали в церквях родовые символы своих умерших родственников. Все-таки в этой ситуации лишь в единичных случаях можно было бы говорить о красиво и богато украшенных щитах. Из XV века до нас дошли сведения о небольших металлических пластинах с изображенными на них родовыми символами. Они крепились к стене церкви, а иногда вмуровывались в пол храма.

Едва ли может подлежать хоть какому-то сомнению, что «щит умершего» находился в непосредственной связи с боевым щитом, который в древние времена являлся частью «покойной доли». Теперь нам предстоит объяснить, как предметы вооружения, в частности щит, оказались в церкви, где оружие не должно было иметь никакого смысла? Оригинальные исторические источники не дают ответа на данный вопрос. Поэтому мы в поисках ответа должны проанализировать духовно-историческую ситуацию того времени.

Вооружение из «покойной доли» направлялось в могилу. Этот древний обычай мог продолжить свое дальнейшее существование в форме «щитов умерших» только при условии, если бы церковное помещение рассматривалось как прибежище усопших. Если в древние времена скончавшиеся хоронились в культовых курганах, то в христианское время они (по логике вещей) должны были бы погребаться в церкви. На то, что здесь существовала некая взаимосвязь, присущая именно германской культуре, указывает тот факт, что античная культура не знала погребений в храмах, посвященных божествам. По этой причине данная традиция не могла прийти на север Европы из Средиземноморья. Культовый курган являлся погребальным домом похороненных там членов рода. Вне всяких сомнений, церковь как место погребения была связана с подобными представлениями. Об этом также говорит тот факт, что в хранилищах костей сооружались капеллы и молельни, которые были посвящены Архангелу Михаилу, коего можно рассматривать как христианское воплощение бога мертвых Водана. В пользу этого предположения говорит целый ряд обстоятельств, которым в рамках данной книги мы не будем уделять много внимание. Ограничимся напоминанием о странном обычае употреблять большое количество алкоголя в церковном помещении, например во время свадьбы. Смысл этого может трактоваться исключительно как действительное превращение рода в сообщество живущих и умерших.