Второй период в изучении родовых символов был связан с именем выдающегося германиста Карла Густава Хомайера (1795–1874). Хомайер принадлежал к числу ученых XIX века, которые ориентировались на братьев Гримм. Хомайер был профессором истории германского права в Берлинском университете. Оставшиеся после него исследовательские работы свидетельствуют об обширных знаниях, широком кругозоре и живом духе. В первую очередь здесь надо упомянуть его изыскания, касавшиеся «Саксонского зерцала»[14], и его известнейшую «Книгу родовых символов». Интерес у Хомайера к родовым символам проснулся, когда он занимался изучением «Саксонского зерцала». Он обратил внимание на слово «handgemal», которое на протяжении долгого времени не имело четкой интерпретации. Именно Хомайер вернул ему смысл. Его талант, помноженный на обширные знания германских исторических источников и литературных памятников, позволили предположить, что слово «handgemal» являлось не чем иным, как древним обозначением домовой марки. Свое открытие он изложил в 1852 году в статье, написанной для Берлинской Академии наук. Этот материал назывался «О Родине согласно старонемецкому праву, в частности о хандегемале». Эта статья почти сразу же стала классической. Ее мы проанализируем несколько позже.

Приблизительно в то же самое время Хомайер приобретает первые познания живой традиции, которая теснейшим образом была связана с родовыми символами и знаками. Это позволяет ему приблизиться к разгадке тайны этой символики. Во время своего периода жизни, когда Хомайер пребывал на Хиддензее, он во время поездок по крестьянским общинам застал обычай, когда все споры решались путем жребия. Для этого использовались небольшие дощечки, на которых вырезались родовые символы хозяев дома. Это весьма напомнило Хомайеру правовой обычай, который тысячелетием ранее был изложен во фризском судебнике. Там предлагалось положиться на Божий суд, который осуществлялся путем жребия. Каждый участник спора должен был бросить свой собственный жребий (unusquisque illorum faciat suam sortem). Суть жребия состояла в том, чтобы каждый из участников спора нанес на деревяшку или ветвь дерева свой собственный знак (id est tenum de virga et signet signo suo). Хомайер предположил, что указанный «знак» и являлся родовым символом. Свою точку зрения он обосновал в докладе, который был представлен в 1853 году Берлинской Академии наук. Доклад назывался «О германском жребии». Позже, когда у Хомайера появились новые материалы, он расширил свой доклад, вернувшись к заинтересовавшей его теме[15].

После того как Хомайер установил две важнейшие функции родового символа, он решил полностью посвятить себя изучению этой проблемы. Исследованием родовых символов он занимался до самого конца жизни. В предисловии к своему главному произведению он писал: «Родовой символ имеет для меня особое значение. Он привлек меня своей таинственной формой, напоминавшей руны, глубочайшей сокровенностью, которая на протяжении долгого времени была утаена от ученого мира. Родовые знаки были исключены из мира символов. Однако, как выяснилось теперь, они были разбросаны во времени и в пространстве, находясь в различных местах. Это побудило меня заняться изучением их происхождения, способствуя их внешнему и предметному расширению, установлением их значения для правовой жизни, причин их исчезновения, а также исследованием их нынешних остаточных явлений».

Хомайер отдавал себя отчет в том, что поставленные задачи явно превосходили способности отдельно взятого исследователя. По этой причине он пытался найти себе помощников. Он занимался их поиском во всех германских землях, так как полагал, что обычаи, связанные с родовыми символами, были исконно германскими, а потому их следы можно было найти во всех частях страны. В 1853 году он написал и напечатал листовку, адресованную всем любителям старины и ученым обществам. С 1853 по 1868 год он четыре раза повторял свой призыв. Эта листовка является важнейшим документом, который говорит о процессе изучения родовых символов. По этой причине мы полностью воспроизведем ее текст.

Под названием родового символа, домовой марки, бомарки, больмерки и дворовой марки на территории Северной Германии и Скандинавии подразумеваются определенные знаковые фигуры, которые относятся как к основательным сооружениям (дом, двор, церковь), так и к движимому имуществу и утвари. Кроме этого, они могут выступать в качестве символов, которые обозначали прошлых владельцев той или иной вещи. Эти символы образуются в большинстве случаев несколькими прямыми линиями, которые нередко создают подобие креста или рун. Сплетенные особым образом, они могут являться рунами повязки, а в более позднее время в виде простых изображений наноситься на различные вещи (лопату, топор, якорь и т. д). Впрочем, они могут иметь также форму литерных букв. В церкви Богоматери в Данциге, например имеется символ:

В селе Прауст под Данцигом отдельные крестьянские дворы обладали следующими знаками:

Всегда эти символы являются простыми, лишенными цвета и особых украшений. Они могут быть выжженными или вырезанными. Таким образом, они отличаются как от геральдических гербов, так и от наглядных отличительных символов, нанесенных на здания. Напротив, они весьма напоминают знаки, которые возникли непосредственно в среде. Таковыми могут быть торговые марки, семейные знаки, то есть все то, что является «урожденным символом». При помощи таких персональных или переменных знаков свои работы отмечали каменотесы, печатники, художники, коммерсанты.

По прошествии некоторого времени мы можем найти эти знаки в шведских законах, где они обозначают раздельные марки на землю. В Любеке XIII века они появляются на печатях горожан. По местности они были распространены от Швеции, где представлены в виде сельских знаков (бимарки), до Норвегии, Исландии (фанга-марки), Дании. Далее их можно проследить в Шлезвиге и Гольштинии, в Гамбурге, в Любеке, в Штральзунде, на островах и мысах около Рюгена (Мёнхгут и Хиддензее), Данциге и даже окрестностях Риги. В Южной Германии имеются свидетельства того, что страсбургский аптекарь Верквиллер использовал этот символ наряду с подписью и гербом в документе от 1521 года, который касался его судебной тяжбы. Кроме этого, надо отметить, что аналогичные специальные знаки нанесены на некоторые из башен городской стены Нюрнберга.

Являясь памятниками прошлых традицией, эти символы могут быть нанесенными: 1) на здания: а именно на балки близ окон домов или над воротами крестьянских дворов, на фронтоны, на флюгеры, на каменные канты так называемых садовых домиков, на террасы, расположенные перед домами, их следы могут быть обнаружены на любом объекте, связанном с человеческими воспоминаниями; 2) на погребальные камни, надгробия или специальные эпитафии, имеющихся в церквях; 3) на алтари, на церковные скамейки, старые шкафы и прочую домашнюю утварь; 4) на древние документы, где эти символы могут выступать в качестве замены подписи, они могут также являться альтернативой нынешним трем крестам или быть частью фамильной печати. Это — живая традиция, которая зародилась в Германии, но постепенно стала затухать. В Гольштинии родовыми символами метят общинный скот. В Штральзунде отдельные представители прибрежных гильдий используют родовые символы. В деревнях под Штральзундом и Мекленбургом сено, предназначенное для общины, распределяется путем жребия, для чего используются дощечки с родовыми знаками. В Кведлинбурге можно увидеть пашни, на которых имеются родовые символы владельцев земель. В Мёнхгуте по настоящий момент рыболовный инвентарь и прочая утварь продолжают метиться родовым символом. Он же ставится на документах вместо подписи. Но наиболее живучей эта традиция оказалась в крестьянских дворах немецкого происхождения, которые простираются от Данцига до Эльбинга. Правда, в настоящее время «дворовая марка» выступает всего лишь в форме хирограммы. Однако она используется для отмечания инструментов, а также для клеймения лошадей, когда родовой символ может выступать в качестве тавра. В дальнейшем они могли использоваться на алтарях, церковных кафедрах и надгробиях. Также родовые символы могли изображаться на крестьянских дворах, где имелись военнообязанные. Демонстрация родового символа могла быть отличительным символом двора старосты крестьянской общины или же здания, которое строилось по кредиту. Особо надо выделить знаки Данцига, где родовые символы вплоть до начала XVIII века использовались почти всеми слоями горожан, являясь некой разновидностью автографа, который нашел свое отражение даже в церковно-приходских книгах.