– Зачем он это сделал, если понимает, что телефон почти наверняка прослушивается?
– Не знаю, Петра, но думаю, мы имеем дело с сумасшедшим.
– Нет, до сих пор он вел себя отнюдь не как сумасшедший, а как человек умный и хладнокровный. Он проследил за мной до самой Ронды, застрелил Джульетту…
– Да, он хитер, но это вполне совместимо с безумием. Возможно, сейчас он почувствовал себя загнанным в угол, в результате в его мозгу включился некий патологический механизм. Я хочу передать запись сотрудничающим с нами психиатрам, пусть изучат. Их выводы могут быть интересными.
– Хватит с нас теоретических выводов, ispettore! – не выдержала я. – Пора переходить к действию. Пока мы только топчемся на месте.
– У комиссара Торризи имеется немало информантов в мире мафии и…
– Торризи, несомненно, откроет нам кучу всяких важных деталей, но они не ускорят арест Катаньи.
– Очень хорошо, и что вы предлагаете, инспектор?
– Надо подманить Катанью конфеткой, пусть он потянется за ней. И роль этой конфетки лучше всех сыграю я.
– Что вы хотите сказать, Петра? – вмешался в разговор Гарсон, и на лице его отразилась тревога.
– Я хочу сказать, что, если Катанья задумал убить меня, надо подсунуть ему эту возможность. Под нашим контролем, конечно.
В кабинете повисло гробовое молчание, из чего я вывела, что мое предложение вызвало у коллег интерес. Абате, сделавшись очень серьезным, заметил:
– Я уже думал об этом. Но не исключено, что мафия велит Катанье убить тебя с единственной целью – чтобы покончить с ним самим.
– Убить, убить… И куда нас приведут все эти смерти? – явно раздражаясь, спросил Гарсон.
– Как мафия, так и мы сами идем по следам Катаньи; разница в том, что нам он нужен живым, а мафии – мертвым.
– Ну это-то я понимаю, ispettore, не считайте меня полным дураком! – воскликнул Гарсон, несколько переходя границы дозволенного. – Я имею в виду совсем другое: надеюсь, вам не придет в голову рисковать жизнью инспектора Деликадо!
– Нет, конечно, – обиженным тоном ответил Абате. – Я обязан защищать инспектора прежде, чем кто-либо другой, даже прежде, чем вы.
Я решила прекратить эту нелепую перепалку и не смогла скрыть досады:
– Синьоры, должна поставить вас в известность, что мой батюшка скончался много лет назад. Я горько оплакивала эту утрату, но никогда у меня не возникало потребности получить взамен нового отца.
Габриэлла, видимо, прекрасно меня поняла, во всяком случае, она не смогла сдержать короткий смешок, который тут же, впрочем, пригасила. А я продолжала, стараясь, чтобы мои слова не звучали запальчиво:
– Только не думайте, что на меня вдруг напал приступ полицейского героизма и я готова умереть за святое дело. Я прошу об одном: надо составить предельно точный план, который позволит мне сыграть роль наживки для нашей рыбки, но ни в коем случае не позволит этой рыбке меня проглотить.
– Ни за что не соглашусь! – с пафосом воскликнул мой помощник.
– Послушайте, Фермин, вы кем себя вообразили, Суперменом?!
Габриэлла снова засмеялась, на сей раз откровенно.
– В любом случае мы должны позвонить комиссару Коронасу и получить его разрешение, а уж потом приступать к составлению плана.
– А вот как раз этого мы делать не станем ни в коем случае! И вообще, может, хватит вести пустые споры? Давайте обсудим конкретные действия.
Абате, судя по всему, уже успел кое-что прикинуть, так как немедленно взял быка за рога:
– Факт остается фактом: Катанья ухитрился побывать рядом с домом Марианны и засек дежуривших там полицейских. Как ему это удалось, понятия не имею. Может, он изменил внешность, может, проехал мимо на машине… Вот мое предложение: надо переселить Марианну в гостиницу, где она будет находиться под охраной, а наблюдение за домом снять. Если Катанья действует так, как я предполагаю, то он, убедившись в отсутствии полицейских, позвонит ей. Но тут мы должны добиться от Марианны согласия на помощь. Пусть она изобразит готовность пойти с ним на такое соглашение: если он пообещает оставить ее в покое, она ему скажет, куда ее переместили, а также сообщит адрес и время, которые собирается назначить для встречи с испанской инспекторшей. А мы будем поджидать его со спецгруппой.
– Слишком рискованно, на мой взгляд, – возразил Гарсон. – К тому же Катанья может и не позвонить Марианне.
– Скажите, Фермин, вы никогда не полагаетесь на свое чутье? – спросил Абате.
– Иногда хочется, но я себе этого не позволяю. Работа полицейских состоит в том, чтобы избегать напрасного риска.
Мужчины разом посмотрели на меня так, словно только я одна могла разрешить их спор.
– Мы поступим так, как предлагает ispettore, – постановила я.
На этом наше совещание закончилось, и я отправилась в туалет. Выходя, я увидела Габриэллу, она вытирала руки.
– Занятно было наблюдать, как мужчины боролись за право защищать вас, – заметила она с улыбкой.
– Да, мужчины обожают защищать нас, когда защита сводится к запрету: “Осторожно, не делай того, не делай этого…” А если защита требует конкретных действий, это у них получается куда хуже.
Она громко расхохоталась, и мне было приятно слышать ее искренний смех. Отсмеявшись, она воскликнула:
– Знаете, инспектор, мне бы очень хотелось тоже научиться так рассуждать!
– Это позиция женщин моего поколения.
– Да, а вот мои ровесницы в Италии слишком подчинены условностям.
– Испанские девушки тоже. Вы, как в былые времена, стали считать любовь и семью теми истинными ценностями, что движут развитием общества, и это делает вас рабами домашнего очага. Хотя вы, нынешние молодые, более уравновешенные, менее импульсивные, лучше подготовлены профессионально… Должен же и у вас быть какой-нибудь недостаток.
На сей раз она не засмеялась, а глянула на меня немного грустно. Кажется, она пожалела меня: перед ней стояла женщина средних лет, не испытавшая столь основополагающего опыта, как материнство… И тут, чтобы не дать ей углубиться в раздумья над моей несчастной судьбой, я обратилась к ней с просьбой:
– Давай зайдем в твой кабинет, Габриэлла.
Когда мы туда вошли, я попросила ее найти в своем компьютере один из заказов Элио Трамонти. Внимательно его изучив, я решила, что, судя по всему, подделать подобную бумагу не составит труда. Разумеется, я имела в виду Габриэллу, так как с моими компьютерными талантами в такие дела лучше не лезть. Итальянка взялась за работу: скопировала заказ, что-то туда подставила, опять скопировала, добавила фальшивую заявку на ткани и наконец распечатала. Получилось здорово – комар носа не подточит. Мы взяли чистый конверт, она написала на нем адрес магазина “Нерея”, а в качестве отправителя – имя Элио Трамонти. Потом Габриэлла сунула это чудо себе в сумку, и мы с ней, очень довольные, направились туда, где нас ждали Абате и Гарсон.
Они продолжали спорить – на сей раз по поводу деталей только что рожденного ими плана. Иного, естественно, ожидать и не приходилось, поскольку Гарсон искренне пекся о моей безопасности. Однако его старания я приписала не столько любви ко мне, сколько неизбежным мыслям о таком варианте развития событий, от которого у него наверняка стыла кровь в жилах: какой прием окажут ему в Барселоне, если он привезет туда мой труп?
– Синьоры, а не пойти ли нам перекусить? – вмешалась я в их разговор. – Это поможет разрядить обстановку.
Как ни странно, мое предложение было принято. Габриэлла села за руль, по дороге она притормозила у первого же почтового ящика и бросила туда состряпанное нами письмо. Никто не спросил, зачем она это делает. Когда мы уже шли к дверям выбранной нами пиццерии, я чуть приотстала и как можно незаметнее позвонила Йоланде. Задание было такое: усилить наблюдение за Рафаэлем Сьеррой в ближайшие дни. Затем мы спокойно занялись пиццей.
Однако спокойствие продлилось недолго, после обеда мы засели за наш план, и, естественно, тут же встал вопрос об оружии. Первым затронул эту тему Гарсон. Имеет ли Абате моральное право подставлять меня в качестве мишени Катанье – без всякого оружия? Мы спорили, судили да рядили и наконец вырвали у Абате согласие на вполне для нас приемлемый, хотя и совершенно незаконный, ход: Гарсон и Габриэлла будут находиться неподалеку от места встречи. Я возьму с собой пистолет Габриэллы. В случае, если мне придется пустить его в ход, чего я должна до последней возможности избегать, она тотчас окажется рядом и сделает вид, что стреляла она.
