— Ты мне хоть расскажи, в кого парень обращается? — спросил Хвощ. — А то как я его узнаю?
— С этим загвоздка, — вздохнул Хват. — Я сам тогда молод был слишком. Ни при обряде не присутствовал, ни потом, в замке, где пленника держали. А Коготь рассвирепел, лишившись такого козыря, и никогда о соколенке не говорил. Несытька сказывала, будто княжич стал псом черным, но ей верить нельзя, она может что угодно наплести, лишь бы погадостнее Соколиного выставить. Остальные, кто уцелел, видали его мельком, заморенного. Кто говорит, черный был, кто — серый. Все сходятся в том, что тощий и грязный.
— Ох и вожак был ваш Коготь, я погляжу, — покачал головой Хвощ. — Сила и злость, ума ни капли. А ведь долго продержался… Ладно, Хват, я все понял. Не думаю, что княжич ко мне забредет, его, поди, в живых уж нет. Но если что — ты первый узнаешь. А сейчас пошли, заберешь все, что вам причитается.
Медведь сделал приглашающий жест в сторону дома, пропустил воина вперед, сам пошел следом.
Дрозд тут же начал перекидываться, Вьюн легко спрыгнул вниз и последовал примеру приятеля. Изнемогая от страха, девушка села на пол у стены, сжавшись в комочек. Что же теперь будет? Вдруг Хвощ только притворялся, понимая, что они подслушивают. А сейчас, в доме, выкладывает волку про гостей, один из которых — черный пес.
— Побери Клыкастый, Вьюн! — яростно зашептал перекинувшийся Дрозд. — И какого хрена редечного я тебя послушал? Сам к ним в лапы притопал!
— Успокойся, Хвощ не выдаст. Он же сказал, когда в сарай посылал.
— Он посылал прятаться двух обротней-бродяг, а теперь мог догадаться, кто я.
— Догадка — не уверенность. Сиди спокойно.
— Догадку они вместе с Хватом этим сейчас и проверят!
— Потаенный не выдаст того, кто обратился к нему за помощью, — рыжий положил руку другу на плечо, пытаясь успокоить. — Мы же сказали ему вчера, что пришли за советом. Он обещал выслушать. И потом, как они узнают, что ты — сын Соколиного?
— Несытьке покажут, вот как! Уж она-то меня запомнила… — далее последовали несколько неразборчивых слов, судя по интонации, ругательств. — Луня больше нет, а эта сучка до сих пор жива… Надеюсь, Когтя отец убил собственноручно…
Вьюн не знал, что ответить, и с беспокойством взглянул на Винку. Та ответила ему затравленным взглядом. Дрозд уже снова оборачивался в пса, справедливо рассудив, что в зверином обличье у него имеется хоть одно оружие — зубы. Во дворе вновь послышались голоса.
— Спасибо, Хвощ. И от Малинки тоже. Если б удалось прикончить душегуба и его отродье, может, наступил бы конец этой войне. Я не так давно вожаком, а уже устал.
— На место князя придет кто-то другой. Смертями войну не остановишь. Разве что все друг друга поубивают и сражаться будет некому.
— Оставь пораженческие разговорчики, Хвощ, — в голосе волка звучала усмешка. — Коготь знаешь что за такое учинял?
— Нетрудно догадаться. И где он теперь? Ты, Хват, башковит, вот я с тобой как с умным и разговариваю. Ладно, ступай. Малинке поклон передавай. Пущай навестить заходит. Разговоров о семейной жизни заводить не стану.
— Вот видишь? Потаенные своему слову хозяева, — Вьюн оторвался от щели и повернулся к Дрозду. — Ромашечку только запугал.
Пес тут же стал виноватым, прижал уши и лизнул по-прежнему сидящую у стены девушку в лицо. Она порывисто обняла черного и уткнулась лицом ему в шею. Теперь уже он ощущал, как трясутся после пережитого страха поглаживающие спину руки. А Винка с удивлением думала, что не знает, за кого испугалась больше — за себя или за Дрозда. Пожалуй, все-таки за него…
— Прям картинка с пулика: прекрасная дева рыдает на плече гнусного оборотня… — начал было кошак, но замолчал, ибо дверь распахнулась, и в сарай вошел Хвощ.
— Ну-ка пошли, поговорим. Мышей потом доловите. Не, погодь, не перекидывайся, — остановил Дрозда, отступившего от девушки и улегшегося для оборота. — Выйди-ка на двор, хочу тебя рассмотреть.
Черный подчинился. Вышел из сарая и уселся, застыв точеной фигурой. Потаенный оглядел его со всех сторон, пес не шелохнулся.
— Таких мне раньше видеть не доводилось, — проговорил Хвощ, и в голосе его звучала растерянность. — И глаза у тебя в людском обличье странные, я сразу заметил.
Дрозд лег и перекинулся. Поднялся на ноги, повел плечами.
— Сокола, как видишь, нет.
— Но ты не оборотнем родился?
— Нет, не оборотнем. Поэтому к тебе и пришел.
— За помощью, значит… Дружок надоумил? — они поднялись на крыльцо и вошли в дом. В комнате парни стали одеваться — А людь зачем с собой таскаете? Что ж такое, каждому теперь хочется девчонке голову задурить и в мужские дела впутать…
— Никто мне голову не дурил, дяденька. Так уж получилось…
— У вас всегда так получается, — Хвощу, видно, не давала покоя судьба Малинки. — Баба должна дома сидеть!
— У меня нет дома. Я его ищу.
— С такими спутниками ты не дом, а домовину найдешь, глупая.
— Дяденька, вы потаенный, давайте советы оборотням. Если мне понадобится судьбу узнать, я к ворожее пойду.
— Тьфу ты, мелочь языкатая! Навроде Малинки моей…
— Хвощ, не шуми, — на лестнице показалась Соечка, личико ее было не по возрасту серьезно. — Садитесь-ка с Дроздом да поговорите. Мы с Винкой обедом займемся, а рыжик мышей пойдет в подпол ловить, — ослепительно улыбнувшись, взглянула на Вьюна и вновь стала задорной девчонкой.
— Щас, побежал, в хвосте запутамшись, — насупился кошак. — Две глупые людинки будут слушать важный разговор, а я в подполе — паутину на усы собирать, — и уселся на лавку рядом с другом.
— Ох, молодежь… — вздохнул потаенный. — Сиди, только не влезай, пока не спросят, болтун. Так ты и впрямь княжич? — обратился к Дрозду.
— Нет.
— Парень, если хочешь помощи, рассказывай все как есть. Что-то мне не верится, будто кому-то из наших понадобилось неизвестно кого в нелюдя обращать. Или, может, на тебе обряд проверяли?..
— Сначала ответь, есть ли способ превратить оборотня в человека?
— А ты сам-то как мыслишь? — усмехнулся Хвощ, поглаживая бороду. — Кабы такой способ имелся, думаешь, им не пользовались бы?
— Пользовались бы, но держали в тайне.
— Верно. Только дружок твой, пройдоха, уж верно знал бы.
— Пожалуй, — улыбнулся Дрозд, Вьюн закатил глаза. — Значит, нет.
— Если и есть, мне он неведом. А я, поверь, не последний среди потаенных.
Винка, чистившая репу, взглянула на Дрозда. Тот выглядел не слишком огорченным, видно, изначально не верил в счастливый исход. Вьюн, напротив, заметно погрустнел, нахмурил рыжие брови, поднес пальцы к губам и даже закусил выпущенный коготь. Девушка видела его за этим занятием лишь однажды, когда пес сражался с вожаком людоедов. Получается, кошак искренне надеялся вызволить друга, раз теперь так переживает…
