— Мой отец… — Кассандра смутилась. — То есть я хочу сказать — Роэн Кейнс… Он умер, мама.

— Правда? — Шарлотта больше не испытывала к Роэну каких-либо чувств. — И как же он умер? Кассандра содрогнулась.

— Его и Йетса обнаружили дождливым утром у дома, где он жил. Люди сказали, что они стали жертвами грабителей.

«Скорее, жертвами своего образа жизни, — с горечью подумала Шарлотта. — Кто зарабатывает себе на жизнь оружием…»

Кассандра нервно облизнула губы.

— А тебя не тревожила наша судьба, мама? Моя и Фебы? В ее голосе не было ни гнева, ни обиды — только печаль. Шарлотта равнодушно приняла известие о смерти Роэна, но печаль, прозвучавшая в голосе дочери, больно ранила ее сердце.

— Конечно, тревожила! — воскликнула она. — Но Роэн предупредил меня: если я когда-нибудь попытаюсь увидеть дочерей, он выгонит вас на улицу! Я не могла рисковать.

— Я бы не пожалела об этом, — сказала Кассандра. — Зато у нас была бы мать!

«Но что бы ты сказала, если бы оказалась голодной, без крыши над головой», — подумала Шарлотта, и глаза ее наполнились слезами.

— Кассандра, я не могла допустить, чтобы он погубил вас, как погубил меня.

Кассандра смотрела на стоявшую перед ней элегантную даму. Трудно было поверить, что ее действительно погубили.

— Этот испанец, за которого ты вышла замуж…

— Карлос спас меня, когда меня хотели арестовать. Я тогда танцевала на улицах, выпрашивая подаяние. Со мной плохо обращались в Лиссабоне, и я заболела. Я болела очень долго. Карлос выходил меня, и между нами возникла недолгая близость, а потом…

Шарлотта замолчала: она вспомнила тот день, когда Карлос говорил с ней после визита доктора, говорил, не глядя на нее. Он стоял, опираясь на перила балкона, и смотрел на цветущий миндаль, лепестки которого в лунном свете казались хлопьями снега. Он показался ей юным и беззащитным, этот мужчина, доброта которого вернула ее к жизни. Внезапно встревожившись, она спросила его, что случилось.

Он резко выпрямился, словно Шарлотта застала его за чем-то постыдным. И сказал, что ничего не случилось, что ей не следует волноваться. Но она уловила в его голосе какие-то странные нотки и поняла: это не правда. Когда же Карлос снова заговорил, в его голосе звучала грусть. Он сказал, что должен уехать в Испанию и хочет, чтобы она ехала с ним — в качестве его жены.

Шарлотта задохнулась от неожиданности. Карлос впервые заговорил с ней о браке. Не успела она ответить ему, сказать, что у нее в Англии муж, как он снова заговорил — на сей раз с горечью. Карлос сказал, что доктор уверен: жить ему осталось недолго.

Ошеломленная этим известием, Шарлотта потребовала, чтобы он пересказал ей слова доктора. И узнала, что доктор подтвердил то, о чем уже давно догадывался сам Карлос: он страдает той же болезнью, которая убила его отца. Но умрет он не сразу. Сначала начнет слабеть, таять и в конце концов — тут Карлос невольно поморщился — скончается, терзаемый сильными болями.

Шарлотта с дрожью в голосе спросила, сколько времени дал ему доктор.

Карлос покачал головой и ответил, что доктор этого не знает. Но он когда-то лечил и его отца, поэтому уверен у Карлоса га же самая болезнь. А что касается брака, то Шарлотта должна знать: в качестве вдовы она будет защищена законом, тогда как его любовница не будет иметь никакой защиты. Если она согласится выйти за него замуж, он умрет спокойно, потому что обеспечит ее будущее.

Шарлотта не сомневалась: Карлосу действительно остается жить недолго. Ах, до чего же несправедлива жизнь! Добрее дона Карлоса не было на свете человека — и вот он должен умереть. И, если верить лекарю, умереть в муках!

Шарлотта была глубоко тронута предложением Карлоса. Она сказала, что он делает ей слишком много чести, что она должна кое в чем признаться. Шарлотта хотела сказать, что в Англии у нее остался муж и маленькие дочери, к которым рвется ее сердце.

Но Карлос отказался ее выслушать. Он заставил Шарлотту замолчать, осторожно приложив палец к ее губам. И попросил, чтобы она оставила ему его грезы, чтобы не позволяла прошлому вмешиваться в настоящее. Шарлотта и сейчас помнила, как обожгли ее его слова: «Мы встретились случайно и стали любовниками. Господь был милостив к глупцу, и я не могу просить о большем».

Она все-таки попыталась рассказать о своем прошлом, но Карлос снова прервал ее. Он сказал, что сначала хочет рассказать о себе. Ему не исполнилось и двадцати, когда его женили на девушке, с которой он был едва знаком. На девушке, которая вместе со своей дуэньей молча сидела в залитом солнцем саду и обрывала лепестки с красных роз, которые Карлос приносил ей в знак своей любви. Однако отец Химены уверял, что после свадьбы его дочь полюбит Карлоса, — и юноша поверил. Ах, если бы он знал, что у Химены были и другие поклонники, которые ночами пели серенады под ее балконом! Но ему и в голову не приходило, что Химену заставляют выйти за него замуж…

При этих словах у Шарлотты сжалось сердце — она все еще помнила о том, как и ее пытались насильно выдать замуж.

Во время свадьбы Химена была бледна и молчалива. А когда ей сообщили, что ее старший брат убил на дуэли одного из ее поклонников, она упала в обморок. К этому времени Карлос был уже почти пьян, но пьянило его не только вино, — пьянила мысль о том, что он женился на самой красивой девушке в Кастилии.

А потом Карлосу сказали, что молодая жена ждет его в спальне, и он, радостный, поднялся туда, чтобы сделать Химену своей. Карлос раздвинул полог кровати — и увидел труп Химены с кинжалом в груди. Рука ее все еще сжимала рукоять…

Позже Карлосу сказали, что возлюбленный Химены грозился похитить ее. Тогда ее брат вызвал его на дуэль и убил. Узнав о смерти возлюбленного, Химена рассталась с жизнью. И самому Карлосу очень долго жизнь была не мила.

Слушая его, Шарлотта задыхалась.

Карлос же смотрел куда-то вдаль. Он признался, что надолго утратил интерес к женщинам и поклялся никогда больше не жениться. Думая о браке, он видел перед собой Химену, истекающую кровью на брачном ложе. Шли годы, но он только играл в любовь, избегая глубоких чувств. Ему казалось, что на нем лежит проклятие.

А потом в его жизнь вошла она — и принесла с собой чудо. Карлос сказал, что Шарлотта зачеркнула его прошлое, и попросил, чтобы она не рассказывала ему свою историю, не делала никаких признаний. Жить ему осталось недолго, и он просит от жизни лишь одного: чтобы Шарлотта сделала ему честь и стала его женой.

Как она могла ему отказать? Еще несколько месяцев… О ее детях заботятся, в этом ее убедили их портреты. Карлос спас ее жизнь! Она останется с ним, сделает последние месяцы его жизни счастливыми. Ему не нужно знать о ее прошлом…

Она ответила Карлосу, что почтет за честь стать его женой — сказала это так искренне, что он со стоном заключил ее в объятия, словно она была самым драгоценным сокровищем мира. Глубоко тронутый, он держал ее в объятиях, шепча ее имя.

Все. Решительный шаг был сделан. Она приняла предложение Карлоса — она, не имевшая права на любовь. И она старалась забыть о прошлом.

Но в ту же ночь, глядя на холодные звезды, Шарлотта почувствовала, что ее сердце плачет, и мысленно попросила у Тома прощения.

И теперь, глядя в зеленые глаза дочери Тома, Шарлотта пыталась объяснить ей свое решение и надеялась, что Кассандра простит ее.

— Карлос увез меня в Барселону, научил меня испанскому. Он даже купил мне новое имя. Его друг оказался в тяжелой ситуации. За определенную плату он согласился клятвенно подтвердить, что я — дочь его покойной сестры и родилась на корабле, плывшем в Картахену.

— Разве это не преступление? — спросила Кассандра.

— Несомненно. Карлос дал мне новое прошлое. Он превратил меня в Карлотту дель Балле — Шарлотту из Долины. Я выбрала это имя потому, что оно было очень похоже на мою девичью фамилию Вэйл. Я притворилась, будто принадлежу к другому вероисповеданию, и Карлос женился на мне в огромном соборе и вывел на солнечный свет. Но даже тогда я видела, что надо мной собираются тучи. Я вышла замуж во второй раз, при живом муже. Если бы я попыталась найти моих детей, если бы осмелилась появиться в Англии, Роэн мог бы объявить мой нынешний брак недействительным и снова сделать меня своей узницей. Суд разрешил бы ему это. И кроме того, он мог осуществить свою угрозу и выгнать моих детей на улицу. Так что я могла только лелеять надежду, что когда-нибудь снова увижу тебя и Фебу. — Шарлотта с минуту молчала. — Наверное, мне уже поздно просить тебя о прощении — за то, что я бросила тебя?