Когда донья Эрнанда, прошелестев юбками, удалилась к себе, Каролина тоже встала из-за стола.

— Я бы хотела прогуляться, Рэй. Не составите мне компанию?

Тот с готовностью поднялся и повел ее в буйно разросшийся тропический садик.

— Боюсь, Тортуга вас раздражает, — сказал он, глядя на печальное лицо спутницы. — Но есть остров, который наверняка придется вам по вкусу. Я опытный моряк. Могу украсть лодку и переправить вас на Барбадос.

«Где находится тайная бухта… — подумала Каролина. Где буканьеры отыщут и убьют его!»

— О, Рэй, я не смею просить об этом.

— Вы можете просить меня о чем угодно.

— Могу? Правда? — Она вдруг почувствовала себя еще более пленницей и еще более одинокой.

Вместо ответа Рэй обнял девушку. Это совсем не напоминало те объятия на пороге ее спальни. Тогда была страсть, а теперь сочувствие. С тех пор он не пытался прикоснуться к ней. Между ними установились дружеские отношения, духовная близость. «Мы друзья по несчастью», — говорила Каролина, и он улыбался в ответ, радуясь, что она начинает ему доверять.

Руки, обнимавшие ее, были сильными, теплыми, любящими, но это не руки Томаса.

— Ах, Рэй! — Девушка поспешила вырваться из его объятий, и он сразу отпустил ее, хотя отдал бы все на свете, чтобы остаться рядом с ней. — Я не могу ехать с вами на Барбадос.

Эти отчаянные люди, эти буканьеры… Они найдут вас и убьют! Кроме того… — всхлипнула Каролина, — мне нужно в Англию, собрать выкуп и спасти лорда Томаса.

Лицо Рэя было в тени, поэтому она не могла видеть, каким оно стало холодным и безразличным.

— Разве нельзя отослать письмо с кораблем, идущим в английский порт?

— Можно, только я не узнаю, дошло ли оно до Нортхемптоиа. Нет, я должна сама поехать и рассказать семье лорда Томаса, что с ним случилось. Ах, Рэй, вы не видели его в тот момент, не слышали, как он звал меня! Я должна спасти его, Рэй. Должна! — заплакала Каролина.

Она выглядела такой несчастной! Сердце у Рэя дрогнуло от любви и жалости, но… она ведь оплакивала другого.

— Мне остается лишь проводить вас до спальни и пожелать доброй ночи, — спокойно произнес он, и Каролина поняла, что ее больше не позовут на Барбадос. — Скоро запрут все калитки.

Проводив девушку, Рэй не пошел к себе, а вернулся в сад и долго смотрел на черное бархатистое небо. Все так же шелестели под ветром пальмы, все так же висели над головой ковш Большой Медведицы и Орион, все также была прекрасна ночь.

Только без Каролины она потеряла для него свое очарование.

Рэй не вышел к завтраку. Донья Эрнанда лежала с мигренью, даже Хоукс не явился, чтобы повести Каролину на обычную прогулку, и девушка в одиночестве бродила по саду. Камни дворика раскалились под солнцем и жгли ноги сквозь подошвы туфель.

С самого утра Каролина чувствовала себя усталой. Даже беспокойство о судьбе лорда Томаса притупилось от жары и вынужденного безделья. Казалось, время в этом экзотическом краю остановилось, перестав отсчитывать мгновения жизни.

Господи, неужели ей суждено остаться на проклятом острове и быть вечной гостьей слишком занятого буканьера, который не удостоил ее вниманием? Это тем более странно, что при первой встрече он, видимо, достаточно заинтересовался ею, если ухитрился определить размер одежды.

Каролину вдруг обуяло любопытство. Сейчас она бы отдала месяц жизни, чтобы получить ответ на свои многочисленные вопросы. Только бы увидеться, уж тогда она сумеет убедить его, что держать ее взаперти просто нечестно. Нужно рассказать ему о лорде Томасе, и, конечно, буканьер посочувствует человеку, угодившему с испанской галеры в темницу.

Да и она тут вроде комнатного пуделя, которого выпускают погулять, а затем приводят обратно. Какая наглость!

Пылая гневом, Каролина решительно направилась во внутренний двор. Она сама найдет опасного капитана.

Именно в этот момент из ее комнаты вышла Кэти с грудой белья, но вместо того чтобы пройти в большую дверь, откуда обычно приносили еду, экономка направилась в комнату Рэя.

Девушка хотела последовать за ней, как вдруг из галереи донесся истошный вопль попугая: «Восемь бутылок, восемь бутылок!»

Каролина от неожиданности споткнулась, наступив на подол юбки. Тонкая материя разорвалась, и девушка хмуро посмотрела на дыру. Вдруг Хоукс еще придет сегодня? Тогда нужно попросить у Кэти иголку с ниткой.

Будучи уверенной, что Рэя нет дома, иначе бы Кэти не стала менять при нем белье, Каролина открыла дверь и оказалась в совершенно пустой комнате. Девушка обошла ее, словно надеялась, что Кэти вот-вот появится невесть откуда. В спальне стояли лишь кровать и маленький столик, однако не было ни одного предмета, указывающего на то, что здесь кто-то живет.

Заметив в дальнем углу приоткрытую дверь, Каролина с любопытством отворила ее. За ней оказался коридор, по которому к их столу доставлялись кушанья. Похоже, ей наконец представился случай обследовать до сих пор недоступные помещения и хотя бы отчасти удовлетворить свое любопытство.

Кругом не слышалось ни звука, видимо, Кэти понесла белье в какой-то отдаленный дворик или в кухню, где его будут кипятить в больших чугунных котлах.

Наконец девушка обнаружила дверь в комнату, заполненную всевозможными картинами. Слева виднелась еще одна дверь, запертая и очень крепкая на вид. Может, это сокровищница? Каролина пошла дальше и очутилась в большом дворе, не сравнимом с тем, где им дозволялось гулять без охраны.

Посредине высился фонтан с многоярусной чашей, а по периметру шла красивая галерея. Здесь тоже не было ни души.

Подстрекаемая любопытством, девушка наугад толкнула одну из дверей, выходящих в галерею. За ней оказалась комнатушка, практически лишенная мебели, если не считать деревянного стола да распахнутого буфета, набитого постельным бельем, скатертями и разнообразной посудой. Без сомнения, это хозяйство Кэти.

Потом девушка обнаружила столовую, которую легче было представить себе в каком-нибудь старом английском доме, чем на Тортуге. Правда, мебель здесь испанская, но во всем чувствовался английский дух. Стены обиты деревянными панелями, и окна застеклены, а не прикрыты деревянными жалюзи, как в гостевых покоях.

Каролина прошла по толстому азиатскому ковру, видимо, лежавшему когда-то в толедском или барселонском доме, и выглянула в окно, увидев перед собой только глухую белую стену. «Похоже на крепость, — подумала Каролина. — Такие строили первые поселенцы в Виргинии».

Но зачем капитану Келлзу тщательно отделывать именно эту комнату? Почему на буйной Тортуге вообще появился кусочек старой доброй Англии? Наверное, странный дом — убежище изгнанника, тоскующего по родине.

Но ведь Келлз ирландец, а не англичанин! Девушка задумалась, каким образом этот факт мог бы сослужить ей службу, поскольку она твердо решила оставить Тортугу с разрешения буканьерского капитана или без него.

Она быстро закрыла окно и поспешила в соседнее помещение. Это была спальня, причем женская, ибо на кровати лежало чудесное шелковое платье. Его будто специально разложили, чтобы хорошенько рассмотреть и оценить. Действительно, оно сшито с отменным вкусом, гораздо лучше, чем знаменитые туалеты Ребы Девушка вздохнула. На Тортуге ей пришлось довольствоваться единственным платьем, которое подарил буканьер. В комнате были и другие предметы, указывающие на то, что здесь жила дама: туалетный столик с многочисленными баночками и коробочками, высокое зеркало, дающее возможность увидеть себя во весь рост.

В большом шифоньере из красного дерева висело много других платьев, а выдвинутые ящики комода демонстрировали всевозможные дамские принадлежности — от вееров и туфель до нижних рубашек и крахмальных юбок.

Итак, здесь живет неизвестная дама. Или по крайней мере жила когда-то. И это явно не Кэти. Тогда кто же?