– Я не очень понимаю, Константин Михайлович… Вы же, насколько я в курсе, женаты?
– Совершенно верно, Лёша, женат, женат уже много лет.
– А как же…
– Всё прозаично, друг мой, и до тошноты просто. Забрали меня по Скорой, с аппендицитом, прямо из института. Ну прооперировали, как полагается… А на третий день приходит Она, странная такая, с ухмылками нелепыми, в глаза не смотрит мне и объявляет, что так мол и так, встретила друга старого своего, первую любовь и намерена принять его предложение расписаться и уехать с ним за границу…
– Ни фига себе, стерва, мать её!!! Да как она могла так кинуть вас, Константин Михалыч! Что ж получается, поиграла и бросила? И не любила совсем? Разрешите-ка налью я, прям, нервы одни мне сегодня с вами, блин…
– Лёш, ты это, аккуратнее, утро уж на дворе, выветришься? Ну да ладно, давай ещё по одной… Ох, хорошо пошла, зараза!.. Я, конечно, Лёха, тогда сразу по-быстрому и женился, на девочке одной, мама познакомила… Зачем? А хрен его знает! Что-то доказать себе хотел, наверно… Но только ничего из этого брака не сложилось, живём, как соседи, каждый сам по себе, у каждого своя биография. Даже детей у нас не родилось, Лёха! Хотя, может, и к лучшему, что не родилось… А три года назад, Лёха, тяжело заболела матушка моя, ох тяжело-о-о… Долго промучилась, рак её жрал, ме-едленно жрал, знаешь ли… с особым наслаждением жрал, которое присуще только самой поганой нечисти! Что я только не делал, чтобы сначала спасти её, потом чтобы облегчить её страдания! Сам понимаешь, связей в медицинской теме у меня предостаточно накопилось за многие годы. В общем, тщетны оказались усилия мои… Не захотел Господь… Так вот, умирала она у меня на руках, друг мой. Ну и решила передо мной исповедоваться напоследок. И… рассказала она мне, Лёха, как много лет назад уговорила Машу оставить меня, чтобы жизнь мне не «портить», так как из разных социальных слоев мы с ней, видите ли, были, да в придачу на «актёрку» Маша училась… Конечно, мой папа – профессор, заслуженным человеком был, «трёшка» у нас на Фрунзенской имелась… А Машу мою бабушка одна воспитывала, с хлеба на воду перебивались… Да и ремесло Маша выбрала бл. дское, как мама любила выражаться…
– Ну, Михалыч… Ну и история! Даже не знаю, что сказать… Ну и угораздило же тебя!.. Врагу не пожелаешь!.. Ну и подсуропил я тебе подарок, и главное – в твою смену, блин! Вот ведь как сложилось! Вот ведь бывает как в жизни! Не знаю прямо, что сказать, не знаю… честно…
– Ну да ладно, Лёха, смену мы с тобой с пользой отдежурили, ночь быстро пролетела. Сколько там? Без четверти восемь уже? Сходи, открой дверь… Сходи, новому дню открой… дверь… Сколько горя и потерь принесёт этот день… Никто пока не знает… Что, уже кто-то пришёл? С кем ты там разговариваешь?
– Да девушку на опознание трупа какого-то дознаватель привёз, зарёванная вся – смотреть страшно! Еле на ногах держится! Вас спрашивает она, по имени отчеству спрашивает… Видимо, вопросы имеются лично к вам, вы же в курсе всего, что здесь происходит…
– Да… иду, уже иду… Кто меня спрашивал здесь? Да, здравствуйте! Да, я Константин Михайлович. А вы по поводу какого трупа собственно? Кого опознавать будем? Женщину убитую? С ножевым? Что ж… пройдёмте, милая девушка… Ну вот, смотрите внимательно только, чтобы не возникло потом всяких… Что, узнали?…Вижу, вижу, что узнали… Вижу… Значит, можно оформлять бумаги… Вы должны будете подписать кое-какие документы… Вы меня слышите?.. Вы понимаете меня???.. Бумаги нужно подписать вам! Возьмите в руки себя, в конце концов!!! Давайте слёзы на потом оставим, а? А то на похороны не хватит слёз… вдруг… вам… Да, кстати, а зачем лично я вам понадобился?
– Вы Константин Михайлович?.. Вы точно Константин Михайлович?
– Ну-у-у-у… По крайней мере, до сегодняшнего утра был им! А что?
– Вы… мой отец…
Стихи
Мысли во вторник
Вот смачивают ангелы бинты
В вечерних росах, в тишине небес,
И нежно прячут их в своих волшебных перьях.
Молитвы звук сквозь струи пустоты
Стремится в мир, исполненный чудес,
Прикосновеньем отторгая от безверья.
И каждому земному существу
Дано познать, дано стремленье – быть,
И каждый чувствовал кровящей плотью рваной,
Отчаяньем, присущим большинству —
Что те бинты способны исцелить
Ладонью ангела приложенные к свежим ранам.
Зима
Исчезли листья, лес уснул,
Спит муравейник под сосною,
Ручей покрылся сединою,
Когда холодный ветер дул,
Когда с рассвета до звезды
По пашням снегом засыпа́ло,
И солнце вечное дремало,
И конь не правил борозды.
Зима по всей святой земле,
На много долгих дней и мыслей,
И на устах собьются числа,
Не дав покоя голове.
Березы голые дрожат,
Мир замер, полон нежной грусти.
Зима не каждого отпустит,
Надежно за руку держа…
Монолог
(Отрывок из романа «Шурка»)
Как жаль, что я – не смерть! Мне не суметь однажды
Нарушить ваш покой в момент какой-то важный.
Не выбить из-под ног земли тепло, надежность,
Не вычеркнуть одну, последнюю, возможность:
Возможность говорить, от счастья тихо плакать,
Читая книгу-жизнь, с избытком скрытых знаков,
Отчаянно любить, надеяться на чудо
И слушать пенье птиц, когда весна повсюду,
Вскочить не в свой трамвай, забыть перчатки дома,
Поздравить с Рождеством случаянных знакомых…
Мне суждено одной в несчастных снах сгореть —
Не будем вместе мы… Как жаль, что я – не смерть!
От Высоцкого
Вот опять пошла с утра работа —
Заполненье чистого листа,
И неуемной совестью, до рвоты,
Бичевать и вкладывать в уста.
Праведной грозою, в понедельник,
Выжигать дорогу к небесам…
Я не умер, нет! Ведь в самом деле
Кто-то должен штопать паруса!
Ждите! Я приеду в эту среду,
Как всегда, небритый и родной.
Не готовьте пышного обеда,
Поднесите мне стакан с водой!
Да приведите лошадь – ох, как нужно
Мне увидеть добрые глаза!
Души лошадей всегда простужены,
И уздечки мокрые, в слезах.
Сухожилья телефонных линий
Пусть наполнит нежность. Ну, а боль
Мне оставьте с правдой четных лилий—
Им на камне – в наслажденье роль.
Дни недели – путь земной, без срока,
Шрамы от ошибок и тревог.
Жить, ребята – суета, морока!
Выжить – непокорности итог!
