Кроткий ответ, словно мышка пискнула, первое кроткое слово, услышанное мною из уст Джудит Макбрайд:

— Да.

Мне не хочется становиться частью Великого Духовного Единства, если туда когда-нибудь добавится коллективная душа семейства Макбрайд; потребуется немалая часть вечности, чтобы утрясти все их дерьмо. — Вчера в вашем кабинете вы утверждали, что вам нравилась Джейси Холден.

— Да, это так.

— Вы называли ее прелестной девушкой, если мне не изменяет память.

— Верно.

— Так почему вы решили нанести ей удар в спину? — Терпеть не могу бесцеремонность, но мне явно не по нраву все эти прелюбодеяния. Не может, что ли, народ сдерживать страсти? Конечно, два часа назад я и сам был готов сыграть в чародея-любителя, сорвать скатерть из-под нашей греческой еды и в порыве страсти швырнуть Сару на голые доски, но то было два часа назад, а с тех пор я вполне владею собой.

— Джейси тоже не святая была, — говорит Джудит. — У нее имелись свои недостатки.

Если не считать ее склонности к хорошо организованным исчезновениям и плохо организованным похищениям, она кажется мне довольно симпатичной.

— У них появились проблемы, прежде чем вы стали встречаться?

— Нет, насколько я знаю.

— Кто из вас первый начал ухаживать?

— Это было обоюдное влечение.

— Кто из вас начал первый? — настаиваю я, чувствуя себя отцом, желающим выяснить, кто из детей разбил вазу в гостиной.

— Я, — признает наконец Джудит.

— Вы соблазнили его?

— Называйте этот так, если хотите.

— Почему Донован? Почему не кто-нибудь, еще не связанный обязательствами?

Теперь Джудит отводит глаза. Положив морду Карнотавра мне на плечо, она устремляет взгляд куда-то в сторону дирижера.

— Донован и Раймонд… они были так близки.

— Так вот почему вы выбрали его — из-за дружбы с вашим мужем?

— Да. Хочу, чтобы было ясно, у меня не было намерения причинить боль Раймонду. Но узнай он вдруг об этом романе… почему бы немного не пострадать. Я выбрала его доверенное лицо, чтобы он почувствовал себя преданным, как чувствовала себя я сама. То было деловое решение — во всех отношениях.

— Я полагал, что Донован работал в «Пангее» под вашим руководством. И был не особенно связан с вашим мужем.

— Профессионально, да. Донован был менеджером увеселительного заведения, а Раймонд лично этим не занимался. Но какое-то время они были приятелями. Дружками по гольфу. Давно, когда мы только-только перебрались в Нью-Йорк.

— Около пятнадцати лет назад?

— Вот именно.

— А где вы жили до этого?

— В Канзасе. Ах, прошу вас, то была такая тоска. Не хочу говорить об этом.

Ладно. Я тоже не хочу говорить о Канзасе.

— Джейси вас уличила?

— Знаете, — размышляет Джудит, — одно время я думала, что нам удивительно ловко удается держать ее в неведении.

— Но оказалось, что это не так.

Она качает головой:

— Нет. Ничего нам не удалось. Теперь-то я знаю.

— Вот как? И откуда же?

— Просто знаю. А через две недели она пропала.

— А еще через несколько месяцев…

— Я уволила Донована, — закончила Джудит.

— Очень мило с вашей стороны. Донован, надо полагать, был на седьмом небе от счастья. Ни женщины, ни работы, незачем жить дальше.

— Вы не понимаете. Без Джейси он помрачнел и замкнулся в себе. Забросил клуб, бумаги в беспорядке. Он… он стал…

— Бесполезен?

Ответа я не получаю. Фокстрот подходит к концу, но оркестр не дает нам передышки. Начинается зажигательное танго, и я тут же встаю по стойке «смирно» — спина прямая, как шомпол, колени чуть согнуты, рука обвивает талию Джудит-Карнотавра.

— Танцуете танго? — спрашиваю я, и она отвечает без слов, идеально прогнувшись в моих руках. На площадку выходит множество пар, и хотя в результате получается изрядная толпа, мы с миссис Макбрайд здесь Джинджер и Фред, кружащиеся и топающие именно там и когда это нужно.

— Вы хорошо двигаетесь, — говорит Джудит.

— Зачем вы сказали, что ваш муж был убит огнестрельным оружием?

— Потому что так оно и было. — Два-три — прогнулись!

— Повторяю вопрос…

Освободив руки, она толкает меня в грудь, будто пытаясь уйти. Но я крепко держу ее за талию, так что никуда ей не деться. Я заставляю ее продолжить танец.

— Думаете, вы все поняли, — ухмыляется она, — но это вовсе не так. Вы понятия ни о чем не имеете.

— Может, вы сможете мне помочь. Начав, к примеру, с того, зачем вы солгали.

— Я не лгала. Я покажу вам снимки с места преступления, мистер Рубио, так что вы сами увидите пулевые отверстия и убедитесь…

— Я видел снимки с места преступления, — говорю я, и это заставляет ее замолкнуть. — Причем настоящие.

— Я не знаю, что вы имеете в виду.

— Неотретушированные. Оригиналы, — сурово шепчу я прямо в ухо костюма на ее костюме. — Те, на которых ваш муж чуть ли не пополам разодран когтями, со следами зубов по всему телу…

Опустив руки, она прекращает танец. Ее охватывает дрожь:

— Мы можем поговорить об этом в другом месте?

— С превеликим удовольствием.

Я увожу миссис Макбрайд с танцевальной площадки, причем наши старания вознаграждаются заслуженными аплодисментами. В конце концов я нахожу дверь, откуда можно попасть во дворик с фонтаном, парой деревьев и скамейкой. За второй, звуконепроницаемой дверью остаются звуки танго. С тяжелым вздохом Джудит садится на скамейку и стягивает верхнюю часть костюма Карнотавра, являя осенней прохладе голову и туловище. Теперь передо мной человек с толстыми зелеными ногами и хвостом, похожий на пьяного дина, который не с того конца принялся натягивать оболочку.

— У вас остались те сигареты? — спрашивает Джудит. Я кидаю всю пачку, и она прикуривает. Дым вьется у ее головы; она глубоко затягивается.

— Зачем вы подделали фотографии? Зачем заставили лгать Наделя?

— Я не подделывала. Я попросила кое-кого.

— Кого?

Она бормочет имя.

— Кого? — стою я у нее над душой. — Я не слышу.

— Валлардо. Я попросила обо всем позаботиться доктора Валлардо.

Теперь все встает на свои места — вот кто переводил деньги на счет Наделя. Не могу поверить, что все сошлось так быстро.

— Теперь я могу вас арестовать. Не официально. Однако я могу выслушать ваше признание и убедиться, что копы обойдутся с вами, как подобает.

Она снова встает и начинает мерить шагами дворик.

— Признание? В чем же это мне признаваться?

— Убийство мужа — это все-таки преступление, миссис Макбрайд.

— Я не делала этого! — Я чуть не обжегся, так горячо ее возмущение.

— Прекрасно, так у вас… и алиби имеется?

— Тоже мне сыщик, вы бы в полиции поинтересовались. Я была первой, к кому они пришли. И разумеется, у меня есть алиби. В тот вечер я вела благотворительное мероприятие на глазах у двух сотен приглашенных. Большинство из них сегодня здесь — хотите, приведу кого-нибудь, чтобы вы и их могли обвинить в убийстве?

Снова неразбериха. Все идет совсем не так, как предполагалось.

— Но зачем вам понадобилось покрывать все это?…

Джудит вздыхает и тяжело опускается на скамейку.

— Деньги. Вечно одно и то же.

— Пожалуйста, поконкретнее.

— Я вернулась с благотворительного вечера и обнаружила его. На полу, мертвого, все как я вам рассказывала. И я увидела раны, укусы, рубцы. И поняла, что если об этом станет известно, Совет обратит на нас самое пристальное внимание.

Кажется, начинаю понимать:

— Убийство дином другого дина…

— …всегда влечет за собой обязательное расследование Советом. А им только дай предлог, всю кровь высосут, вы же знаете, как действуют эти штрафные санкции. Я не знаю, кто убил моего мужа, мистер Рубио, но не исключено, что они вместе занимались… недозволенными делишками. Делишками, за которые пришлось бы отвечать всем его состоянием. И вот, чтобы избежать какого-либо официального расследования Советом…

— …вы сговорились с Валлардо и Наделем, чтобы фотографии и результаты вскрытия указывали на то, что в смерти повинен человек. Нет дина-убийцы, нет расследования, нет штрафов.