«Эх, Жулик, — думал Фердинанд, слушая, как посапывает рядом спящий Пушистик, — каким ты был воображалой, таким ты и остался. А только кто тебя за язык тянул, зачем было болтать про дом, про добрых людей, которые, едва увидев, сразу приютят тебя и примут как родного? Где найдёшь таких дураков, чтобы впустили в дом помойного кота? Нет, братишка, чтобы такое случилось, надо для начала хоть самую чуточку, а прославиться. А ведь ты и мне голову заморочил этими городскими удобствами… Потом ушёл и не вернулся, а я, лопух, всё ждал тебя… Хорошо, сам с тобой не потащился, не то, чувствую, там бы мне и конец был, не иначе. А ведь могли оставаться с тобой добрыми друзьями, вместе охотились бы теперь где-нибудь на лужайках, полнолунными ночами песни бы распевали… Эх…» Фердинанд поглядел на Пушистика, раззевался во всю пасть — и мгновенно тоже сам уснул. А Пушистик тем временем уже второй сон досматривал.

В машине было ужасно душно, солнце пекло, от раскалённых кожаных подушек противно пахло, и Пушистику становилось всё хуже. Он хотел было позвать Игната и попросить глоточек воды, но тут же вспомнил, что мальчик далеко, где-то там, за страшной стеклянной дверью. Недавно сгрызенное печенье теперь никак не умещалось в желудке и лезло вверх. Пушистик попытался сосредоточиться и думать про свою плетёную лежанку и стоящее рядом блюдечко с водой, но это ему давалось с трудом. Печенье всё лезло и лезло вверх, и в конце концов Пушистик не сдержался: всё съеденное им раньше оказалось на полу. После этого ему немного полегчало, но всё равно дышать было нечем.

Тогда Пушистик, расхрабрившись, влез на заднее сиденье и, цепляясь когтями, попробовал открыть окошко пошире. Он трудился изо всех сил, но оно упёрлось и ни в какую не желало открываться.

— Ах, вот ты как! — обозлился Пушистик. — Ну, сейчас я тебе покажу! Вот тебе!

Он ухватил зубами загнутую штучку, торчащую из дверцы, основательно её погрыз и, отведя душу, уже спокойно прибавил:

— Будешь знать, как отнимать у меня воздух!

Вскоре вернулись довольный Игнат с большой разноцветной коробкой в руках и сияющая толстуха. Пушистик тоже обрадовался и весело затявкал.

— Ой, что это? — удивился Игнат, увидев на полу вытошненное печенье.

Он тут же прикусил язык, но было поздно — толстуха развернулась, перегнулась через спинку переднего сиденья, ужаснулась и завопила:

— Что-о? Это ещё что такое? Это ты, паршивец, тут напакостил? А убирать за тобой кто будет? А это что? — она ткнула пальцем в погрызенную и обслюнявленную ручку. — Ах ты, гадёныш!

Игнат от страха зажмурился, а толстуха, продолжала, повернувшись теперь уже к нему:

— Говорила я тебе — давай выкинем этого вонючего задохлика! Всё, с меня хватит, сегодня же я с ним разберусь!

— Тётечка, ну, пожалуйста, я всё вычищу, не забирайте у меня Пушистика!

— Это негигиенично — чтобы дети жили вместе с собаками! Видишь, теперь его ещё и тошнит! Ещё болезнь неизвестно какую от него подцепишь, нечего в доме такого паршивца держать! — толстуха так и пенилась от злости.

— Никакой он не паршивец, он мой друг! — изо всех сил сопротивлялся Игнат. — Были бы здесь мои мама с папой…

— Я тебе, дорогой мой, не мамочка с папочкой. Я — твоя опекунша, и лучше твоего знаю, что тебе надо и чего не надо.

Пушистик от страха забился под сиденье и боялся даже пискнуть. Игнат дальше спорить не посмел и тихо расплакался. Так, в молчании, они и подъехали к большому зелёному дому.

— Вылезай и марш в свою комнату! — скомандовала толстуха, а потом, уже чуть поласковее, прибавила: — Твой новый друг робот куда лучше и красивее этого вонючего щенка. Там ещё отдельно пакетик с батарейками. Ну, иди уже!

Игнат вылез из машины, наклонился, чтобы забрать коробку с только что купленной игрушкой, и увидел, как Пушистик робко выглядывает из-под сиденья, всё ещё не смея пошевелиться. Щенок надеялся, что Игнат окликнет его по имени, и всё станет как раньше, но мальчик отвёл глаза, тихонько всхлипнул, захлопнул дверцу и поплёлся к дому.

— Постой! — крикнула ему вслед толстуха. — Дай-ка мне сюда эту коробку.

Открыв коробку, толстуха вытащила оттуда новёхонького блестящего робота.

— Ну, иди, поиграй, — сказала она, протянув робота Игнату, а коробку сунула в машину.

Потом нагнулась и со словами: «Ну вот, вонючка, сейчас отправишься туда, где место таким как ты!» — вытащила Пушистика из-под сиденья.

— Лезь, лезь живее! — она запихала его в коробку, где перед тем лежал робот. — Поедем кататься.

— Вставай, засоня, хватит валяться! — Пушистик не понял, чей это голос и почему он должен вставать, если они только что собирались куда-то ехать. — Пуш, нам пора отсюда уходить!

Пушистик окончательно проснулся и огляделся кругом: солнце давно взошло, Жулика и след простыл, а Фердинанд делал зарядку: потягивался и поочерёдно разминал лапы. Где-то неподалёку щебетали птицы, вороньего карканья слышно не было, и щенок проворно вскочил.

— Ну мы и разоспались, — намывая усы, мяукнул Фердинанд. — А что это ты полночи стонал и скулил — Жуликово угощение впрок не пошло?

Пушистик вспомнил свой сон.

— Нет, сон какой-то странный снился, — объяснил он. — Ты случайно не знаешь Игната?

— Не знаю. А кто он такой? — заинтересовался Фердинанд.

— Неважно, — Пушистик почесал лапой за ухом. — Мне кажется, мы с ним вроде были знакомы, только не припомню, когда…

— Это неважно, — отмахнулся кот. — Теперь главное — припомнить, надо ли от него прятаться.

Утро было тихое и солнечное, а незнакомых запахов так много, что у Пушистика закружилась голова.

— Что это тут… — Пушистик вертелся во все стороны, жадно принюхиваясь.

— М-м, как хорошо-о, — промурлыкал Фердинанд, всё ещё потягиваясь.

Лесная полянка была невелика, и Пушистик мигом обежал её четыре раза подряд.

— Нигде ни одной, даже самой махонькой кучки мусора, — удивился он. — Разве так бывает?

— Но это вовсе не значит, что нам нечего будет есть, — успокоил его Фердинанд и, оглядевшись, прибавил: — Не пойму, куда запропастился Жулик.

— По-моему, он там, — Пушистик показал лапой на узенькую тропинку, убегавшую в ельник, и снова развалился на травке. — Я его запах легко узнаю. Наверное, не очень вежливо будет уйти, не попрощавшись и не поблагодарив?

— А что тут такого? Ни он мне не друг, ни я ему. Кроме того, он мне был должен за то, что я стерёг его ящик, так что будем считать — теперь мы квиты.

— Мне показалось, вы с ним давние приятели…

— Тебе это всего-навсего показалось. — Фердинанд сам не очень верил в то, что говорил, но всё же прибавил: — И запомни — коту друзья не нужны, мне и одному хорошо, сам по себе проживу.

— А я? — пёсик никак не ожидал такое услышать.

— Ты, можно сказать, исключение из правил.

— Кто я? — не понял Пушистик. — Исключение? А я думал — твой друг, — щенок явно приуныл.

— Ну да, да, конечно, ты мне друг, шуток, что ли, совсем не понимаешь? — успокоил его Фердинанд, слегка устыдившись.

И, чтобы вышло ещё убедительнее, дружески его пихнул. Терять ещё одного приятеля ему совершенно не хотелось.

Насладившись тишиной и покоем утра, друзья тронулись в путь. Сначала они протискивались между тесно растущими ёлками, потом продирались через усыпанные ягодами кусты и, наконец, отыскали едва приметную тропинку, вьющуюся среди деревьев.

— Как ты думаешь, нас уже хватились? — озабоченно спросил Пушистик, осторожно пробуя лапой мягкий мох и обнюхивая шишки.

— Не знаю, — ответил Фердинанд.

И про себя прибавил с грустью: «Да кому мы там были нужны?» — а потом вспомнил, что сегодня ещё ничего не ел, и совсем приуныл.