О таком аспекте существования аррабинов Джантифф не подозревал. Нахмурившись, он провожал долгим взглядом оставшееся позади скопление приземистых корпусов: «И сколько времени это занимает?»

«Два дня. Еще два-три дня лежишь пластом, постепенно очухиваешься. Так или иначе, что-то же нужно экспортировать, чтобы платить за ремонт? В конце концов два дня – не слишком высокая плата за год равноправия».

Движущееся полотно закончилось у станции, где участники похода взошли в салон видавшего виды омнибуса. Раскачиваясь и угрожающе кренясь, скрипучий драндулет покатился вверх по дороге между крутыми склонами, поросшими голубым шиполохом и черными дендронами с ветвями, усыпанными ярко-алыми округлыми стручками, полными ядовитых семян.

Через час переваливающийся с боку на бок двухэтажный автобус поднялся на яйлу по Хебронскому провалу и остановился. «Приехали, выходим! – закричал Творн. – Теперь потопаем на своих двоих, как древние первопроходцы!»

Все гурьбой направились по широкой, полого спускавшейся тропе через редкую рощу тонкоствольных киркашей, источавших сильный сладковатый аромат смолы. Впереди раскинулась долина Паматры, а за ней, на самом горизонте, виднелся дымчатый, чуть волнистый ковер Потустороннего леса.

Гаррас обернулся на ходу: «Джантифф, не отставай! Что ты придумал?»

«Хочу сделать набросок дерева. Смотри – ветви, как руки танцующей менады!»

Обернулся и Творн: «На каракули нет времени! Идти еще километров восемь, а то и в два раза больше».

Джантифф неохотно опустил блокнот в рюкзак и догнал спутников.

Широкая тропа вела на пойменный луг и разделялась на шесть узких троп, удалявшихся направо и налево под разными углами. Здесь им повстречалась другая группа фуражиров.

«Привет! Вы откуда?» – закричал Юзер.

«Сорвиголовы из Шмельвилля в двадцать втором квартале».

«О, это от нас далеко! Мы из Розовой ночлежки в семнадцатом – кроме Уобла и Вища, представляющих печально знаменитую Белую хату. Удалось что-нибудь найти?»

«Почти ничего. Поспели горькорехи, но кто-то обобрал все кусты. Сорвали дюжину сладких хмельков и заглянули в сад, но туземцы нас оттуда погнали – и отрядили пацана, за нами следить. А вы куда?»

«За жраниной, куда. И своего добьемся! Заберемся поглубже километров на десять-пятнадцать, там и начнем».

«Удачи!»

Творн повел «авангард Розовой ночлежки» по тропе, тут же углубившейся в чащу черных булаваров. В лесной тени было, влажной и прохладной, пахло гниловатой подстилкой опавших листьев. Творн кричал: «Смотрите, не попадется ли горькорех! Где-то в окрестностях должна быть дикая слива!»

На протяжении пары километров не наблюдалось никаких признаков орехов или слив, после чего тропа раздвоилась. Творн колебался: «Что-то не помню этой развилки… Может, мы вообще не туда попали? Как бы то ни было – жрачка найдется! Итак – направо!»

Эрналия, хрупкая девушка с брезгливыми повадками, пожаловалась: «Сколько еще идти? Я не любительница пеших прогулок, тем более что никто не имеет представления, куда нас занесет!»

Творн сурово нахмурился: «Дорогуша, волей-неволей придется идти дальше. Мы посреди леса, здесь совершенно нечего есть, кроме оскомятной коры».

«Не говорите о еде! – взмолилась светловолосая Реильма со стройными ногами и формами явно сексуалистических пропорций. – Я умираю с голоду».

Широким взмахом руки Творн приказал товарищам двигаться: «Не хныкать! Вперед, за жраниной!»

Правая тропа через некоторое время превратилась в едва заметную тропку, петлявшую в чаще булаваров, и становилась труднопроходимой из-за ветвей, торчавших ниже человеческого роста. Кедида, замыкавшая процессию вместе с Джантиффом, ворчала себе под нос: «Творн сам не знает, куда мы забрели, зато изображает больше всех!»

«А что мы, в сущности, ищем?» – поинтересовался Джантифф.

«Фермы Нагорья – богатейшие в Южном Потустороннем лесу, потому что они по соседству с Зоной отдыха. Фермеры поразительно похотливы, просто до безумия. Дают корзину жрачки только за то, чтобы тебя полапать. Представляешь? Чего я только не слышала – жареную птицу несут, тушеную солонину, батраше в рассоле, полные корзины фруктов! И все за то, чтобы минутку поваляться».

«Трудно поверить. Мало ли что рассказывают».

Кедида смеялась: «Я и не такое видела – но при этом нужно, чтобы все было по правилам. Частенько, пока девушки развлекают фермеров, парни подъедают все до последней крошки. Тогда, разумеется, все ссорятся и возвращаются злые как черти».

«Понятное дело, – посочувствовал Джантифф. – Суновера, например, ни за что не смирилась бы с таким поворотом событий».

«Ни за что… Гляди-ка, Творн что-то нашел!»

Предупрежденные жестикуляцией Творна, фуражеры замерли. Крадучись приблизившись к рыжему предводителю, они заметили, наконец, проглядывавшую сквозь листву небольшую ферму. Слева на лугу паслись полдюжины жвачных животных, справа тянулись грядки бантока, многочисленные кусты мучной ягоды, высокие деревянные решетки, сплошь увитые квашницей. Посреди всего этого изобилия стояла чуть покосившаяся бревенчатая хижина с крышей из химически отвержденной земли.

Гаррас протянул руку куда-то в сторону: «Смотрите! Вьюнки лиссума, много! Никого вокруг?»

«Похоже, ни души, – пробормотал Юзер. – А за хижиной птичник».

«Что ж, смелость города берет! – сказал Гаррас. – Туземцы, наверное, внутри, набивают утробы обеденной жрачкой, а мы стоим, слюни пускаем. Принимаю подразумевающееся приглашение!»

Он вышел из-под булаваров и направился к вьюнкам лиссума. За ним последовали Кольчо, Хаскен, Вищ, Творн и другие. Джантифф предусмотрительно держался позади. Гаррас хрипло закричал – земля расступилась у него под ногами, он пропал. Остальные сначала нерешительно остановились, но мало-помалу собрались вокруг ямы-западни, любуясь на Гарраса, барахтающегося в куче полусгнивших шиповатых ветвей. «Вытащите меня отсюда! – возмущенно вопил Гаррас. – Что стоите, как вкопанные?»

«Ну зачем так волноваться? – пожурил его Творн. – Давай руку». Он помог Гаррасу выбраться из ямы.

«Какая жестокость! – воскликнула Реильма. – Ты мог себе что-нибудь серьезно повредить!»

«У меня всё болит! – рычал Гаррас. – Весь истыкан шипами. Кроме того, они целый год сливали в эту яму помои. Но я доберусь до лиссума, он от меня не уйдет!»

«Будь осторожен! – дрожащим голосом предупредила Мавдель. – Туземцы явно недружелюбно настроены».

«Я тоже недружелюбно настроен!» – огрызнулся Гаррас и снова направился к вьюнкам, тщательно осматривая перед собой землю. Поколебавшись, остальные последовали его примеру.

Не дойдя метров двадцать до шестов с вьюнками, Гаррас споткнулся и чуть не упал. «Сигнальная проволока!» – закричал он.

Из хижины вышли двое мужчин, женщина крепкого телосложения и двое подростков. Все они подобрали колья, а мальчуган помладше отворил калитку в основании хижины. Из образовавшегося отверстия резво выскочили четыре черных дельпа из породы «кусачек». С блеяньем и стонами дельпы накинулись на фуражеров. За ними по пятам бежали, размахивая кольями, разгневанные земледельцы. Фуражиры повернулись, как по команде, и побежали к лесу. Впереди всех был Джантифф, не отходивший далеко от деревьев.

Отстал дружелюбный увалень Кольчо – он имел несчастье запнуться и упасть. Дельпы окружили его, но фермеры их отозвали и послали вдогонку за другими. Тем временем они принялись избивать Кольчо кольями. Жертве удалось, наконец, вырваться – из последних сил перебирая ногами, Кольчо добрался до сулившей относительную безопасность лесной чащи. Дельпы настигли Реильму с Эрналией и могли бы здорово их покусать, если бы Творн и Джантифф не отогнали зубастых тварей сухими сучьями.

Горе-фуражиры возвращались тем путем, каким пришли. На развилке обнаружилось, что Кольчо, по-видимому, убежал в другом направлении – его не было. Все стали звать: «Кольчо, Кольчо! Ау!» Но Кольчо не отзывался, а возвращаться к ферме и искать его никому не хотелось.