Я пытался сопротивляться, но внезапно стало очень темно.

Тьма окутала меня и повлекла куда-то. Вдали слышались голоса. Один из них был звенящим и молодым, очень похожим на тот смех, который гнал меня по улицам. Я возненавидел звук этого голоса, так возненавидел, что попытался вырваться из тащившей меня черной реки. Яркий свет, звук и не желающая уступать тьма вихрем закружились вокруг, а потом все успокоилось, и мне стало стыдно за свою слабость.

Я находился в комнате. Она была большая, очень красивая и очень древняя — первое увиденное мной в Шандакоре место, имевшее по-настоящему древний вид. По-марсиански древний — эта комната существовала уже тогда, когда земная история еще не началась. И пол, выложенный неизвестным мне великолепным камнем цвета безлунной ночи, и бледные тонкие колонны, поддерживавшие сводчатый потолок, — все было отшлифовано временем. Роспись на стенах потемнела и потускнела, а ковры, яркими пятнами выделявшиеся на темном полу, были истерты до толщины шелка.

В комнате стояли и сидели мужчины и женщины древнего народа Шандакора. Но в отличие от уличных прохожих эти дышали, разговаривали и были живыми. Одна из них, девочка-подросток со стройными ногами и маленькими острыми грудками, прислонилась к колонне недалеко от меня. Ее черные глаза, полные пляшущих огоньков, не отрывались от моего лица. Увидев, что я очнулся, она улыбнулась и бросила мне под ноги камешек.

Я поднялся с пола. Мне хотелось встряхнуть это золотистое тело, хотелось заставить ее кричать от боли. А девочка сказала на древнемарсианском языке:

— Ты — человек? Никогда раньше не видела человека так близко!

— Тихо, Дуани.

Мужчина в темном плаще подошел и встал рядом со мной. Оружия у него, похоже, не было, но оно было у остальных, и, вспомнив смертоносную игрушку Корина, я взял себя в руки и не стал ничего предпринимать.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он меня.

Я рассказал о себе и о Корине, умолчав лишь о той стычке, которая предшествовала его смерти. Рассказал, как меня ограбили варвары.

— Они послали меня сюда, — закончил я, — просить у вас воду.

Кто-то безрадостно засмеялся. Мужчина сказал:

— Над тобой зло пошутили.

— Но вы же можете выделить мне немного воды и мула!

— Все наши животные давно убиты. А что касается воды… — Он помолчал и горько спросил: — Разве ты не понял? Мы все здесь умираем от жажды!

Я взглянул на него, на лукавого бесенка по имени Дуа-ни, на остальных мужчин и женщин в комнате.

— По виду не скажешь!

— Ты видел людские племена, собравшиеся подобно волкам на склонах холмов. Как ты думаешь, чего они ждут? Год назад они нашли и перерезали подземный водопровод, снабжавший Шандакор водой с полярной шапки. Теперь все, что им нужно, — это терпение. И их время почти пришло. Запас воды в наших цистернах подходит к концу.

Я разозлился на эту покорность.

— Почему же вы остаетесь здесь умирать, как мыши в мышеловке? Вы могли бы сражаться, могли бы выйти отсюда! Я видел ваше оружие!

— Наше оружие очень старое, а нас самих — лишь малая горстка. И потом, пусть даже кто-нибудь и выживет — напомни мне еще раз, землянин, как жил Корин в мире людей? — Мужчина покачал головой. — Когда-то, во времена своего расцвета, Шандакор был великим городом. Людские племена со всего света платили нам дань. Мы — лишь тень своей великой расы, но мы ничего не станем просить у людей!

— Кроме того, — тихо сказала Дуани, — где же еще нам жить, если не в Шандакоре?

— А кто эти, другие? — спросил я. — Те, что молчат?

— Они — прошлое, — ответил мужчина в темном, и его голос прозвучал как далекие трубы.

Яснее не стало — я вообще ничего не понимал. Но не успел я задать следующий вопрос, как вперед выступил другой мужчина:

— Рул, он должен умереть.

У Дуани задрожали кисточки на ушах, а серебристые кудри встали дыбом.

— Нет, Рул! — закричала она. — Ну хотя бы не сейчас!

Остальные зашумели; я услышал звуки непонятной скачущей речи, которая существовала еще тогда, когда людских наречий не было и в помине.

Тот, кто подошел к Рулу, повторил:

— Он должен умереть. Ему нет места здесь. И мы не можем тратить на него воду.

— Я могу поделиться с ним своей, — сказала Дуани. — Пока.

Я не хотел принимать ее подачек, о чем немедленно и сообщил:

— Я пришел сюда за необходимыми мне припасами. У вас их нет, поэтому я уйду. Все очень просто!

Да, варвары отказались продать мне воду и мула, но всегда можно попытаться украсть.

Рул покачал головой:

— Боюсь, что все совсем не просто. Нас здесь только горстка. Уже многие годы единственной защитой нам служат живые тени прошлого, которые бродят по улицам и стоят на стенах. Варвары верят этим чарам. Но если ты войдешь в Шандакор и выйдешь отсюда, варвары поймут, что тени не могут убивать. Тогда им незачем будет ждать.

Я был испуган и ответил почти сердито:

— А какая вам разница? Вы же все равно собираетесь умереть в ближайшее время!

— Но мы умрем так, как хотим, землянин, и тогда, когда захотим. Возможно, ты, человек, не можешь этого понять. Это вопрос гордости. Закат древнейшей расы Марса будет таким же прекрасным, каким был рассвет.

Он отвернулся и кивнул головой — и без слов ясно: это означало «убейте его».

Я увидел, как они поднимают свое странное оружие.

Следующая секунда показалась мне вечностью. Я успел подумать о многом, но ничего хорошего в голову не приходило. Умереть в этом проклятом месте, где нет ни единого человека, где даже похоронить меня будет некому!..

И тут Дуани кинулась ко мне и обвила меня руками.

— Вы все только и думаете о смерти и великих вещах! — закричала она. — У всех у вас есть пары, кроме самых старых! А каково мне? Даже поговорить не с кем! Я так устала бродить в одиночестве по улицам и думать о том, что скоро умру! Можно я возьму его себе, хоть ненадолго? Я разделю с ним свою воду, я же говорила!

Так на Земле дети просят за беспризорную собаку. А как сказано в одной древней книге, «живой пес лучше мертвого льва». Я надеялся, что они позволят ей сохранить мне жизнь.

Так они и поступили. Рул бросил на Дуани взгляд, исполненный усталого сочувствия, и поднял руку.

— Подождите! — обратился он к тем, кто поднял оружие. — Я придумал, чем этот человек может быть нам полезен. У нас осталось так мало времени, что жаль терять даже малые его крохи, а мы должны постоянно следить за машиной. Пусть чужак выполняет за нас эту работу. К тому же человеку для жизни нужно очень мало воды.

Они обдумали это. Некоторые начали спорить — их волновало даже не то, что мне достанется их вода, а то, что человек вторгся в Шандакор в его последние дни. Корин говорил то же самое. Но Рул был очень стар. Кисточки на его ушах стали бесцветными, как стеклянные нити, время изрезало лицо многочисленными морщинами и оставило в награду горькую мудрость.

— Да, если это человек из нашего мира. Но перед нами — землянин, а люди с Земли станут новыми правителями Марса, такими же, как мы когда-то. И на Марсе их будут любить не больше, чем нас, потому что они такие же чужаки. Нет ничего страшного в том, что он увидит наш конец.

Это их удовлетворило. Думаю, они подошли так близко к концу, что им все уже было безразлично. По одному и по двое все стали покидать комнату. Они и так уже потеряли слишком много времени и спешили вернуться к тем чудесам, которые ждали на улицах. Несколько мужчин продолжали держать меня под прицелом, пока другие принесли драгоценные цепи вроде тех, что носили все рабы в этом городе. Они надели оковы на меня, и Дуани рассмеялась.

— Пойдем, — сказал Рул. — Я покажу тебе машину.

Мы вышли из комнаты и начали подниматься вверх по винтовой лестнице. В стенах зияли узкие амбразуры — выглянув в одну из них, я понял, что нахожусь на нижнем этаже той самой высокой башни с шаром наверху. Должно быть, меня отнесли обратно в башню, когда я сбежал от Дуани с ее смехом и камешками.