Желающий мог приобрести живых птиц и зверей — павлинов для домов знатных людей, ручных обезьян и мангуст, которых покупали с такой же охотою, как и теперь, чтобы избавить дома жителей Каликута от полчищ крыс. В Каликуте были мастерские ремесленников, работавших по слоновой кости, по черепашьим панцырям и по раковинам морских животных; из этих материалов получались причудливой формы браслеты, запястья и кольца для ног и рук. Спрос на браслеты в Каликуте никогда не падал, потому что женщины, как правило, надевали их на руки по двадцать-тридцать штук, от кисти до плеча; когда умирал кто-нибудь из родственников, то, по обычаю, женщины ломали эти браслеты и взамен их покупали новые!
Продавцам драгоценных камней не было нужды расхваливать свои товары Богачи сами приходили в их лавки, где они сидели на цыновках, поставив перед собой весы и разложив крохотные пакетики камней. По первому слову ювелиры рассыпали алмазы, сапфиры, обыкновенные и звездные — с Цейлона, рубины простые и шпинелевые — из далекой Бирмы, изумруды и аметисты, гранаты, яшму, бериллы, бирюзу. Очень большой спрос был на камень «кошачий глаз» — считалось, что он приносит и увеличивает богатство, защищает от всякой кражи и ущерба.
Верховным государем Каликута был саморин[310], индус из группы наиров. По авторитету, по богатству и по власти он был наиболее могущественным правителем Малабара, но зато все другие князья его ненавидели и завидовали ему. Защищая своих собратьев наиров, которых они выделяли среди всего остального населения, предоставляя специальные привилегии мусульманам и создав мощный для тех мест флот, саморины Каликута превратили свой город в крупнейший экспортный и перегрузочный центр Малабарского побережья и обеспечили себе громадные, поистине сказочные доходы.
Королевское достоинство наследовалось по женской линии. «Первый сын, родившийся у старшей сестры короля, — наследник престола, и таким образом один за другим наследуют все братья, а когда нет братьев — племянники». Если у сестер саморина не было сыновей, семейный совет выбирал в качестве нового саморина близкого родственника прежнего. Этот своеобразный обычай чаще всего приводил к тому, что страной управлял старик; такое положение дел все еще имеет место в Каликуте и до сих пор[311].
Следствием столь своеобразного порядка престолонаследия являлось то, что саморин не женился и не был связан какими-либо законами о браке. В соответствии с обычаем, он выбирал себе в наложницы молодую наирскую девушку, поселял ее неподалеку от дворца и давал ей пышное содержание. Когда она надоедала ему, он отсылал ее прочь и выбирал по своему вкусу другую.
Саморин жил во дворце, довольно обширном, хотя и не внушительном здании. Дворец был окружен оградой; ворота день и ночь охранялись вооруженной стражей. За оградой, в тени деревьев, находились люди, перед ними стояли столы, на которых находились «большие сосуды в форме кувшинов, с трубкой в полторы пяди длиной, сделанной из позолоченной меди. Те, кому хотелось пить, приближались, не заходя за ограду к этим людям, и открывали рты, ни в коем случае не касаясь сосудов; сверху им в рот лили воду, причем все это время трубка или сосуд должны были находиться от их ртов на расстоянии больше пяди.
Прежде же, чем дать им пить, им вручали один или два куска мякоти кокосового ореха вместо хлеба. Этот обычай был введен царем из-за жестокой и удушливой жары в том краю, а также потому, что ежедневно у дворца толпилось великое множество народа». Как требовал обычай, распространенный во всей Индии, коровы свободно ходили по улицам города, заходя и внутрь дворцовой ограды.
В особых комнатах дворца сидели писцы и чиновники саморина. Они — как это делается еще и поныне — вели свои записи на длинных жестких пальмовых листьях («оллах»), пользуясь заостренным стилем без чернил. Каждый чиновник, в знак своей должности, носил при себе связку листьев и стиль. Работа начиналась маленькой курьезной церемонией — чиновники отрезали кусочек от листа, писали на нем имя бога, которому они поклонялись, произносили молитву, разрывали лист и принимались за дело.
Чистоту во дворце поддерживали женщины высшей касты, так как уборка носила ритуальный характер. Подметя полы и обрызгав их водой, женщины разбрасывали мокрый коровий помет из латунных мисок[312] тонким слоем по полу и по дорожкам, где ходил саморин. После этого пол натирали руками, и он сохранял блеск примерно неделю. Как только слой помета (считающийся в Индии важнейшим средством санитарии) высохнет, повсюду раскидывают цветы чампак и розы, от которых весь дворец благоухает.
Саморин обычно носил шелковую юбку, а верхняя часть тела, до поясницы, была обнажена; на руках и на лодыжках у него были тяжелые золотые браслеты и кольца, и он весь был усыпан драгоценными каменьями. Подобно своим подданным, он любил жевать бетель. «Бетель подносили ему то в золотой чаше, то в золотом или серебряном ящичке; рядом стоял паж с украшенной драгоценными камнями чашкой, куда государь сплевывал свою кроваво-красную слюну. Саморин ел из серебряных блюд с серебряного подноса, а воду пил из носика серебряного кувшина, который держали высоко над его головой. Он питался обычно сухим вареным рисом и остро приправленными овощами». Когда правитель появлялся в городе, его несли в шелковом паланкине, прикрепленном к шесту, инкрустированному драгоценными каменьями, «толщиной с руку жирного человека, и они [два человека] несут его размеренным шагом, к которому их приучают с рождения. Перед ним идут воины-наиры; им предшествуют музыканты, а по бокам — два человека: один несет большое круглое опахало, а другой золотой жезл с белой кисточкой из гривы яка».
В стране было два господствующих класса — браминская аристократия, фактически стоявшая выше закона, и воины-наиры. Правосудие саморина было суровое, и наказания были жестокими. Нарушение религиозного права наказывалось деодандами — конфискацией имущества в пользу храмов. За убийство и кражу сажали на кол и обезглавливали. Супружескую неверность карали двояко виновницу или бросали с крыши на цыновку, которую поддерживали женщины, или же запирали в комнате, кишащей кобрами, если она выходила из этой комнаты невредимой, ее оправдывали. Никаких свидетельств о наказании мужчин за подобные проступки нет.
Гражданское право было либеральное. Налога на землю не существовало, в противоположность обычаю, преобладавшему в других портах Малабарского побережья, суда, терпевшие крушение у Каликута, не конфисковались в казну саморина. Эти либеральные обычаи увеличивали славу Каликута среди купцов и моряков. Таможенные сборы были низкие — 2,5 процента к цене ввозимых товаров, сбор платился после продажи товара.
В отношении уплаты долгов существовал следующий обычай:
если кредитор находит должника, он берет пучок зеленой травы и стоит перед ним с травой в руке, и должник не может уйти, пока не уплатит долга или каким-либо способом не удовлетворит кредитора. В этих местах есть и другой обычай когда два человека ведут тяжбу и никто из них не имеет доказательств своей правоты, они по взаимному соглашению отправляются к государю, государь велит принести из храма особое масло, масло ставят на огонь и кипятят. Тот, кто отказывается от уплаты долга, должен окунуть пальцы в кипящее масло, и если он виновен, он обожжется, а если невиновен, то останется цел и невредим.
Кроме браминов, которые занимали господствующее положение в религиозной жизни Каликута, наибольшим могуществом отличалась группа наиров-воинов. О наирах много писали, здесь будет достаточно указать только на некоторые из их особенностей и их обычаев, в значительной степени сохранившихся и до сих пор Наиры составляли скорее общину, чем касту. Их социальная система была основана на матриархате, и родство считалось только по материнской линии. Семейная группа называлась тхаравад.
