Несмотря на этот длинный перечень, который дает Корреа по слухам или следуя собственному очень богатому воображению, поскольку об этом деле он из первых рук знал или очень немного или ничего, истина такова, что товаров для подарков и обмена было прискорбно мало, да и к тому же они оказались чересчур дешевыми. Не было таких вещей, которые соблазнили бы богатых, цивилизованных людей, какие жили, например, в государствах Индии. В кладовых лежали вещи, достаточно хорошие только для дикарей западноафриканского побережья, в ином случае они были бесполезны. Это ясно видно, если просмотреть сокращенный перечень: полосатые хлопчатобумажные ткани, сахар, мед, коралловые и стеклянные бусы, тазы, красные шляпы, штаны, колокольчики, украшения из олова и т. д. Золотых и серебряных монет в сущности не было совсем

В те дни, когда приготовления к плаванию приближались к концу и корабли уже нагружались на набережной Тежу, король Мануэл должен был принять серьезнейшее решение — назначить руководителя экспедиции. Плавание предстояло необычное. Это было самое важное из всех путешествий, какие когда-либо предпринимало португальское правительство. В результате двух первых экспедиций Колумба были уже открыты до сих пор неизвестные страны, и португальский король твердо решил помешать, если сумеет, тому, чтобы Испания или какая-либо другая страна могла открыть, захватить и эксплуатировать богатые земли Индии.

Если бы было нужно найти лишь искусного мореплавателя, то, вероятно, в качестве начальника экспедиции избрали бы Бартоломеу Диаша. Ведь именно он провел португальские корабли по морскому пути в Индию дальше, чем какой-нибудь мореход до него. Он досконально знал африканское побережье, его ветры, течения, особенности погоды, и он лично осуществлял надзор за постройкой кораблей для предстоящей экспедиции. Но эта экспедиция требовала больше, чем искусного мореплавателя Руководителем ее должен был быть деловой человек, дипломат и, если понадобится, воин[201]. Это должен был быть человек, способный не только довести свои корабли до Индии и благополучно вернуться с ними на родину, но и обладающий опытом и уменьем обращаться с людьми разных рас и характеров, будь то вожди африканских племен или арабские и индийские государи и властители. Он должен был быть быстр при решении государственных и деловых вопросов, уметь защищать свои позиции и проводить в жизнь инструкции своего короля и мирным путем и с помощью меча.

Король Мануэл сделал, наконец, выбор. Главнокомандующим Индийской флотилии (capitão-mór) должен был стать Васко да Гама, уроженец Синиша, королевский придворный.

На западном побережье Португалии, на полпути между рекой Тежу и мысом Сан-Висенти, в шестидесяти милях по прямой линии к югу от Лиссабона, стоит маленький приморский городок Синиш. От городка рукой подать до мыса, который носит то же название. Городок располагает маленькой гаванью. От берега в направлении мыса тянется похожий на палец гористый выступ, образуя узенькую бухточку, слишком тесную для более крупных судов, но достаточно вместительную, чтобы принять и приютить живописные рыбачьи лодки, издавна выходившие отсюда в море и возвращавшиеся с богатым уловом.

Эту маленькую бухточку, согретую лучами южного солнца, огибает извилистая золотистая полоска песка, затем берег довольно круто поднимается. Он описывает пологую кривую, подобно древнегреческому театру, и весь порос темнозеленым кустарником; здесь выделяются пламенно-желтые цветы тожу — дрока, блестящими пятнами разбросанного по берегу: его редко встретишь в другом месте. По обеим сторонам мыса почти к самой воде спускаются темные сосны, а с террасы склона, словно следя за сменой прилива и отлива, наклоняются к морю пальмы.

От берега моря вьется песчаная дорога, взбегая на холм, где расположен укрывшийся от западных морских ветров Синиш. Домики, покрытые красной черепицей и окрашенные в яркие цвета — белый, желтый, зеленый и розовый, — которые столь дороги сердцу португальца и в которые он окрашивает свои жилища, куда бы он ни попал, даже в Бразилию или в далекое Макао, — то лепятся по склону холма, нависая над морем, то тянутся к белым песчаным дюнам, образуемым здесь повсюду прибрежными ветрами. И хотя цвета эти поблекли и потускнели от времени, ветра, солнца и тумана — они представляют собой резкий контраст с серыми зубцами и башнями древней крепости Синиша, к самым стенам которой подбираются, будто стремясь найти защиту от стихий, дома горожан. Дома здесь по большей части низенькие, каменные, многим из них по нескольку сот лет. Тут и там зеленеют маленькие огородики, обнесенные тростниковым плетнем. Ростки посаженных овощей с трудом пробиваются сквозь песчаную почву. На западной окраине города, в сторонке, стоит старинная скромная церковь Носса Синьора даш Салаш (богоматери Салашской). Ее белая кровля и стены — до странности похожие на Аламо и на миссии Калифорнии и американского Юго-запада[202] — видны с моря за много миль: более шести столетий они были радостным ориентиром для рыбаков и мореходов, напрягавших зрение, чтобы увидеть первый клочок родной земли.

Окраины города очаровательны. У подножия склона, по окатанным водой валунам, неподалеку от естественного скалистого волнолома, течет прозрачный мелкий ручей. По утрам здесь с давних времен собирались женщины полоскать белье; весело смеясь и щебеча, как птицы, наклоняясь и распрямляясь, они скребли, полоскали, выкручивали, а затем расстилали на скалах вымытое белье для просушки, которое пестрело здесь яркими пятнами голубого, красного, белого, зеленого цвета. Когда солнце стояло над головой, вода в гавани мерцала бледнозелеными и розовыми искрами, отливала аметистами и бирюзой, сверкала на поверхности сапфирами, алмазами и изумрудами. Меж черных остроконечных скал бурлила темносиняя вода, пенясь и грохоча, в брызги разбивались об утесы обессиленные громадные волны Атлантики, течение подхватывало и уносило охапки пурпурных и зеленых, как яшма, водорослей. Посреди гавани находился маленький островок Пессигеиру, а на нем развалины заброшенной крепости и часовни. На север простирались голые песчаные дюны Прая-ду-Норти, на юго-восток поднимались окутанные туманом далекие вершины Серкал, Монашки и Сан-Домингуш[203]. При ясной погоде далеко на юге можно было разглядеть и мыс Сан-Висенти; он, как последний страж материка на западе, вздымал свою скалистую вершину, бросая вызов жестоким штормам Атлантического океана. В Синише вся жизнь была связана с морем, море было кормильцем и поильцем — пески делали земледелие невыгодным. Целые столетия, может быть, еще до того, как три тысячи лет назад на своих больших галерах плыли вдоль этих берегов по пути к Оловянным островам финикийцы, жители синишской гавани добывали себе пропитание на океане. Они и сейчас отплывают на запад с сетями, а их крепкие женщины присматривают за домом и детьми; а когда тяжело нагруженные серебристой рыбой лодки возвращаются, жены и дочери выходят на самый берег, чтобы своими руками помочь выбрать из лодок улов. И сейчас, как и в старину, бронзовые от загара рыбаки по-прежнему расстилают на солнце для сушки и тут же чинят свои красновато-коричневые сети, прорванные где-либо случайным камнем или рыбой. Они говорят о приливах и отливах, о ветрах, о крушениях и передают друг другу сказания, такие же древние, как само мореплавание, как первые поколения людей, ходивших на кораблях.