Дома девочка пристала к матери:

— Для чего это, мама, железные трубы?

— Тебе об этом можно и не знать…

— Нет, ты скажи, скажи! Только правду скажи!

— Лето придёт — увидишь, узнаешь. Опять носом шмыгаешь? Не ходи на лыжах — простудишься. Была в огороде?

— Была… Ты мне скажи, мама, что там будет? Зачем дедушка Фёдор возит железные трубы?

— Рассаду будем теперь поливать своим дождём. Электричество станет подавать воду.

— Мама, да как же это? — удивилась Катя. — Электричество только светит.

— Оно всё может…

— И дедушка Фёдор об этом знает?

— Все знают. И ты подрастёшь — узнаешь.

Сегодня, видя мать доброй и весёлой, Катя всё бы расспрашивала:

— Мама, а почему помогают только комсомольцы?

— А кто же ещё должен?

— Все должны помогать.

— Помогите и вы.

— А что, мама, собрать всех ребят, вот бы!.. Скажу Грише Стрижову, он у нас председатель дружины. Как объявит, так все и пойдут…

— Вот и скажи. Только сейчас не лето, а зима: мороз на ветру слезу из глаз выжимает.

— Пионеры мороза не забоятся! Что нам мороз-то!..

В перемену Катя поймала в коридоре школы вихрастого паренька Гришу Стрижова. Вцепилась в его рукав и торопливо стала рассказывать о том, что электричество не только светит, а может всякую работу выполнять, что в колхозном огороде будет свой дождь, только нужно помочь его сделать.

— Здравствуйте! — поклонился ей Гриша. — То-то мы не знаем… Давно все договорились: в выходной будем там.

И правда, в воскресенье с утра первыми пришли на огород комсомольцы. Пришли и пионеры. Катя собрала своих подружек Лялю и Таню, велела им взять лопаты и тоже привела сюда.

С утра снег обнастился: идёшь без дороги — и не проваливаешься.

У Кати развевается за плечами яркий шарф. Она успевает побывать и там и сям.

— У кого нет лопаты, у кого нет кирки? — спрашивает она. Это тётя Марфа велела ей узнать.

Вдоль огородов, от самых теплиц, начали разгребать снег, а под снегом земля не очень-то промёрзла. Ребята откалывают её кирками и ломом. А девочки за ними подбирают и выбрасывают комья на снег. Мало-помалу получается узкая, но глубокая канавка. В неё и опускают железные трубы, идущие к кирпичным колонкам.

Все довольны, что эту работу сделают за зиму, а то весной другие дела подоспеют.

Стоять наверху холодно, а внизу, где выбирают землю, тепло. Кто не работает, тому везде холодно, а у кого в руках кирка или лопата, тепла под шубейкой хоть отбавляй. Рукавицы ребята засунули за пояс, работают голыми руками; хвалятся: так лучше — черенок кирки не юлит.

С краю огорода застыла в безмолвии кудлатая берёза. Она покрылась серебряным инеем, словно приукрасилась ёлочной канителью. Откуда-то прилетела ворона и села на самую верхушку берёзы. Поглядывает на ребят то одним глазом, то другим — видимо, удивляется, зачем они тут землю роют, нет ли в этой земле жирных червей.

Дедушка Фёдор, в длинной бекеше и в меховой шапке, подпоясанный кушаком, покрикивает на Короля. Всю эту неделю он подвозит на розвальнях трубы. Катя и здесь не прозевала: на повороте вскочила в розвальни к деду и уехала с ним к кладовым.

— Деда, скоро ли будет свой дождь? — спросила она.

— Как помогать будете, — ответил старик, обрадовавшись девочке, и высвободил ухо из-под шапки, чтобы с ней поговорить.

— Это я всех ребят привела на огород!

— Молодец!

— Я не мальчишка — молодец-то.

— Другой и мальчишка того не сообразит. Ты догадливая, в мать уродилась.

— И в тебя. Да?

— Так не бывает. Кабы я родной тебе…

— А ты всё равно как родной…

— И то рассудительно.

А когда они нагрузили трубами воз, дедушка Фёдор сказал:

— Закройся от ветра, а то нос прохудится — течь будет.

— Он у меня только шмыгает, — ответила Катя и звонко крикнула на Короля.

А раскормленный Король и ухом не повёл.

— Голос у тебя тонок, — сказал дед и крикнул на Короля басом.

Король взмахнул хвостом и пошёл рысью.

Ляля и Таня без Кати вырыли в сугробе пещерку, да и затаились в ней. Катя слышит — где-то подружки смеются, а найти не может.

— Да где же вы, где? Почему землю не выбираете?

Тут подоспел Гриша Стрижов. Похлопал рукавицами:

— А вот сейчас я снег обрушу им на головы! Засыплем и выручать не будем.

Хотел влезть на сугроб, да и зачерпнул полные голенища снега. Пришлось ему ложиться на спину, поднять ноги да вытряхивать снег из широких голенищ. А выбил — опять полез на сугроб.

Девочки испугались, что потолок пещеры обвалится, и выбежали. Они непрочь бы забросать Гришу снегом, да снег-то сегодня сухой. Хорошо играть в снежки, когда снег мягкий: возьмёшь в пригоршни, на всю силу сожмёшь и запустишь. Такой ком летит, как снаряд: непременно угодит в цель.

Бригадир Марфа Ивановна опять Катю послала:

— Сбегай в столовую, узнай, готов ли обед. Скажи: ребята проголодались.

Катя с нетерпением стала ждать тёплых дней. Вот затинькала с крыши первая капель, прозрачная, как росинка. Солнце заиграло в окнах. Снег ещё не сошёл, не стаял, а в парниках и теплицах начались работы.

Из школы пришли как-то на огород девочки и мальчики, а с ними и учительница Ольга Петровна. Они помогали делать из торфа, перемешанного с землёй, горшочки. А с наступлением тепла опять всей школой пришли на огород и надевали бумажные колпачки на высаженные в грунт помидоры.

Дедушка Фёдор теперь не водовоз, а только сторож. Король передан на молочную ферму возить в бидонах молоко. Ночью дед сторожит, а днём чинит грабли или точит мотыги, а то вставляет стёкла в парниковые рамы.

Что бы дедушка ни делал, но водопровод занимает его больше всего. Выкурить трубку он усаживается у самой колонки. Щуря глаза, поглядывает в голубое небо: теперь горячее солнце не страшно, молодые посадки не спалит.

Бригадир Марфа Ивановна, обойдя гряды, засеянные маком, и участок только что высаженной капустной рассады, ласково обратилась к деду:

— Фёдор, молодая зелень пить хочет.

А Катя подбежала к дедушке и над самым ухом радостно прокричала:

— Велят воду подавать, воду!

— То-то, а я без них не знаю! — ответил дед и подмигнул девочкам: дескать, глядите, сейчас увидите, какой я дождь пущу.

Взяв в зубы трубку и приняв гордый вид, Фёдор без усилия повернул колесо винтового крана.

Девочки услышали, как вода с шумом хлынула в трубы, а затем, разбежавшись во все стороны, вырвалась наружу, заструилась, взлетая вверх фонтаном, искрясь и сверкая на солнце. На всём протяжении труб появился дождь.

— То-то, вот он, свой дождь при ясном небе…

Все радовались. Ещё бы, такое пришло облегчение! А Катя и её подруги Ляля и Таня от радости проскакали по всему огороду на одной ноге, приговаривая:

— Дождик, дождик, дай воды — уроди нам бобы и красные маки!..

Катя и домой заявилась радостная. Мама её сидела задумчивая.

— Отчего ты, мама, такая?

— Да вот, Марфу Ивановну посылают на курсы, а меня хотят поставить бригадиром. А что ты скажешь?

Катя всплеснула руками:

— Вот хорошо! Моя мамочка — бригадир!

— Хорош бригадир! Счёт-то веду я не бойко. Может, ты мне будешь помогать? — Она испытующе посмотрела на дочку.

Катя с готовностью подвинулась к маме:

— Ну что ж, помогу!

Теперь домой мать приходила поздно. Когда она раскладывала на столе бумаги, к ней подсаживалась Катя с очиненным карандашом в руке.

Мать спрашивала:

— Так ли, дочка?

— Сама ты всё, мама, знаешь. Мне тут и делать нечего.

— А ты сиди да перенимай — бригадиром станешь!