«Примите искренний привет, отважные собратья по профессии. Вы в интересах мировой науки как истинные сыны Социалистической родины, овладев советской техникой, приложив к ней большевистскую напористость и выдержку, рискуя жизнью и реализовав целесообразность, сделали то, о чем мечтали лучшие умы не один век.

Полюс не просто завоеван, полюс — уже изучаемая географическая область земного шара, которую можно использовать теперь для самых разнообразных целей.

Мы, как никто, можем оценить ваши успехи, так как после вас уже с полной уверенностью связали Европу с Америкой по кратчайшему расстоянию».

Соскучился Михаил Васильевич по дому, устал немного, но не переставал чувствовать, что сердце его рядом с близкими ему людьми — матерью Марией Кузьминичной, женой Марией Дмитриевной, детьми.

Перед отправлением на Северный полюс с московского Центрального аэродрома он успокаивал свою жену:

— Жди только хороших известий…

Из Главного управления Северного морского пути Марии Дмитриевне постоянно сообщали о продвижении экспедиции, держали ее в курсе событий.

Прошло некоторое время. Однажды ей позвонили и сообщили, что муж вылетел с острова Рудольфа на Северный полюс. Это была самая волнующая минута в ее ожиданиях. Скоро полюс, но как он встретит?

Днем позвонили еще раз, сказали, что самолет пошел на посадку.

Но только пошел, а не сел. Ведь самолет нужно посадить среди торосов, на льдину, на которую не ступала нога человека. Каждый метр в тех местах может грозить смертельной опасностью…

Часы ожидания показались Марии Дмитриевне целыми неделями. Наконец она не выдержала и стала сама звонить в Управление, спрашивать: где самолет Водопьянова, что с ним? Ей сказали, чтобы она не беспокоилась — просто ищут удобную для посадки площадку… Но как можно не беспокоиться?..

Только в два часа ночи ей сообщили: «Самолет благополучно приземлился на полюсе».

Дети Михаила Васильевича в эту ночь тоже не спали. Дочка Вера, лежа в кровати, чутко прислушивалась к маминому разговору по телефону. А мама, когда положила трубку, радостно крикнула, забыв, что сейчас ночь и детям она приказала спать, не обращать внимания на телефонные звонки:

— Папа опустился на полюсе!

Тут же повскакали Вера, Володя и с криками «ура» подбежали к матери. Не спала и Мария Кузьминична, мать летчика. Наконец-то, подумала она, сбылась мечта Михаила.

На обратном пути, при возвращении с полюса, в Амдерме, Водопьянов разговаривал с женой по телефону. Слышали друг друга они так хорошо, что невольно оба растерялись. От волнения задавали один и тот же вопрос друг другу: «Здравствуй, как здоровье?», Михаил Васильевич еще успел спросить о детях, как тут же их и прервали. Потом, вспоминая об этом, самом коротком в их жизни телефонном разговоре, они весело смеялись, шутили.

Он получал от семьи весточки постоянно. Еще перед броском на Северный полюс, на острове Рудольфа, его застала радиограмма, в которой дочь Вера сообщала: «Дорогой папочка! Экзамен сдала на «отлично». Вова перешел в следующий класс».

«Молодцы, ребята, — думал Михаил Васильевич, — не подкачали».

Значит, не зря он приучал их к дисциплинированности и аккуратности в учебе, выполнении домашних дел. Конечно, не часто ему приходилось бывать дома, иногда и очень короткое время, но его с нетерпением ждали. Как только он приезжал, квартира оживала, радостям не было предела. Дети сами просили каких-нибудь поручений, с удовольствием их выполняли, словно играли в какую-то интересную игру. Иной раз ему предстояло выступить на встрече, тогда Вере он давал небольшое поручение, например кому-то позвонить, передать то-то, Володю просил проверить парадную форму и т. д.

Мария Кузьминична, мама, сейчас, наверное, радуе-ется за него. Ей пришлось много увидеть нужды. Но, сколько он помнит ее, ни разу она не показывала перед ним, вообще перед кем бы то ни было своего невеселого настроения, своей печали. Ее видели всегда веселой, энергичной, волевой. Часто приходили к ней люди просить совета.

Приезжая в Москву, Мария Кузьминична не забывала о деревенских своих родственниках: всем накупит подарков, чтобы никого не обидеть.

Внучата в Москве ждали ее приезда с нетерпением. Она вносила веселую атмосферу в их жизнь, умела хорошо рассказывать. От нее они узнали о детских одах М. В. Водопьянова, о деревне Студенки, где он родился.

С детства Михаил Васильевич был настойчивым, обязательно добьется того, что задумал, заступался за слабых.

Его отец был хорошим ему примером: лишних слов не говорил, но работал споро, с огоньком. Всю жизнь не покладая рук он трудился: надо было прокормить семью.

М. В. Водопьянов с детства уже помогал родителям по хозяйству. Нужда, нехватка преследовали семью.

Однажды на семейном совете постановили переехать в Сибирь, в Тайшет, думали, что там больше повезет, появится хоть какой-то достаток. Там-то и вынуждены были отдать девятилетнего Михаила в работники. Хозяин не раз отмечал сноровку и ловкость Михаила, физически тогда уже сильного. Хотя работа и была напряженная, Михаил усталости не чувствовал. Умел находить отдохновение. Сгонял в ночное лошадь, спутывал ей ноги, а сам посидит в поле, не спешит домой…

— Лет в четырнадцать, — рассказывала бабушка своим внучатам, — ваш отец умел и пахать, и косить, и молотить, и плотничать… Всегда он был подвижным, интерес ко всему имел, не унывал, улыбается только — и все. Вот такой характер… Когда же мы вернулись в Студенки из Сибири, — а там тоже ничего хорошего не нашли, — Михаил вскоре и потянулся в авиацию: техника его заинтересовала. Сказал, что хочет летать на самолете…

Мать, жена, дети М. В. Водопьянова собирали газеты, в которых сообщалось что-нибудь о Михаиле Васильевиче. Мать Мария Кузьминична, бывало, просматривала их с удовольствием. В одной из них, датируемой 23 мая 1937 года, она увидела фотографию, на которой Михаил изображен вместе с ней. Это пе — ред самым отлетом снимали, она помнит. Оба они улыбаются. На фото она в повязанном белом платке, светлой кофте, Михаил Васильевич — в форме летчика, смотрит на нее, улыбается, как она его всегда помнит…

В других газетах крупным шрифтом даны заголовки: «Товарищ Водопьянов — близкий и родной нам человек» — это писала «Липецкая коммуна»; «Мужественный, отважный, храбрый», «Товарищ Водопьянов — один из лучших воспитанников партии», «Народный герой», «Душевный человек, наш Михаил Васильевич» — так писали центральные газеты страны.

А вскоре было напечатано сообщение, что М. В. Водопьянов — в том же, 1937 году — выдвинут кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР: кандидатуру его предложили рабочие и служащие липецкого завода «Станкострой»…

Из газет стало известно, что Географическое общество при Академии наук СССР благодарит его за выдающиеся заслуги перед советской географией и Географическим обществом… Созданы пионерские дружины его имени, а в Горьком — авиаклуб имени М. В. Водопьянова (шестеро его воспитанников стали в годы войны Героями Советского Союза)… В городе Липецке одна из улиц названа именем Водопьянова. «Его» улица есть и в Москве…

К детям своим он проявлял неослабное внимание, правда, очень часто «на расстоянии», так как подолгу отсутствовал в многочисленных дальних перелетах, экспедициях, спецзаданиях, но всегда контролировал их учебу, был требовательным. Если обнаружит в дневнике у кого-то из них плохую отметку, хотя большей частью оценки были хорошие, строго, с нажимом в голосе скажет:

— Исправить! — и никакого послабления уже быть не может. Путей к отступлению нет — отец проверит, что обязательно!

Детям Водопьянова передались скромность, честность… В тридцатых годах произошел такой случай. Когда спасли челюскинцев, учительница спросила Владимира Водопьянова, ученика третьего класса: не его ли папа спасал челюскинцев? Володя не решился ответить, что это был его папа, сказал так:

— А вдруг он не спас? Я не знаю.