Особенно верят в загробную жизнь дети, и, поскольку с возрастом эта вера несколько ослабевает, есть основания думать, что данное качество врожденное, а не привитое культурой. (Если бы эти убеждения прививались культурой и религией, то с годами они должны были бы усиливаться, а не ослабевать.) Правда, культурное влияние тоже имеет место, потому что у детей-католиков эта вера сохраняется дольше. Приобщение к научному мировоззрению понемногу избавляет людей от этой веры, по крайней мере так они говорят.

Постоянство личности – концепция, полезная для повседневной жизни, но эволюция не наделила нас способностью мгновенно забывать людей, которые недавно умерли. Хотя мы прекрасно понимаем, что тело человека мертво, с эволюционной точки зрения ничто не заставляет нас думать, что мертв также и его разум. Поэтому люди и продолжают верить в вечное существование души.

Но если столь многие люди верят в бессмертие души, то почему мы так горюем, когда умирают наши близкие? Одна из причин может заключаться в том, что при всей нашей вере в жизнь после смерти общение с умершими становится в лучшем случае проблематичным. Да, мы можем думать, что получаем от них знаки, замаскированные под естественные события, но это не то же самое, что вместе проводить время, разговаривать, смеяться. Поэтому, даже если мы думаем, что они продолжают где-то существовать, нам их очень недостает.

Нам хочется думать, что предпочтения в искусстве и религиозные взгляды обусловлены нашим характером. Но сам характер во многом является результатом наших психологических установок, выработавшихся в процессе эволюции, и культурного влияния. Окружающий мир во многом предопределяет наши взгляды, в том числе на искусство, философию и религию. Мы любим сосредоточивать внимание на различиях между культурами, включая их искусство и религию, но оказывается, что в силу универсальных психологических принципов пространство для проявления таких различий весьма ограничено.

Я объяснил азы теории притягательности, позволяющие разобраться в мириадах вещей, которые мы находим интересными и притягательными. Свидетельств, поддерживающих эти идеи, не занимать, и все они на виду, поэтому я постарался собрать и соответствующие контраргументы. Теперь мы можем обобщить все сказанное выше и сделать вывод о том, почему нас тянет к определенным вещам.

Культурная среда, несомненно, влияет на наши предпочтения. Но, я надеюсь, эта книга убедила вас в том, что и эволюция оказывает на них определенное влияние. Эволюционно-генетические объяснения сами по себе весьма притягательны; люди склонны доверять таким объяснениям даже больше, чем они того заслуживают, поскольку воспринимают их как строгие, логичные и непреложные. Это одна из причин, по которой психологию, основанную на эволюционном образе мышления, отвергают многие специалисты в этой области: в отсутствие научных доказательств люди зачастую относятся к эволюционным объяснениям поведения недостаточно критично. Ввиду этой тенденции нам надо быть особенно осторожными при оценке эволюционных тезисов. Даже если существуют эмпирическое доказательства существования, к примеру, генетического влияния, мы должны задаться вопросом, насколько велико это влияние. Ответить на такой вопрос всегда сложно. Поскольку многие объяснения опираются на эволюционные рассуждения, важно понимать, насколько сложным образом процесс развития общества влияет на людей и их поведение. Объяснение, что в результате эволюции просто меняются наши гены, которые, в свою очередь, воздействуют на поведение, слишком упрощено. В действительности существует множество нюансов. Культура тоже может влиять на гены. Например, свойственная народам Северной Европы привычка пить молоко привела к модификации генов, поэтому даже у взрослых молоко хорошо усваивается. Таким образом, за счет естественного отбора пристрастие к молоку превратилось в способность к его усвоению.

Искусство мы обсуждали преимущественно как побочный продукт эволюционной адаптации. Иными словами, мы любим его потому, что оно удовлетворяет врожденные желания, которые в ходе эволюции развились у нас для чего-то другого. Но желание людей создавать произведения искусства обусловлено иными причинами.

Творчество всегда сопряжено с расходами. Чтобы им заниматься, требуется немало свободного времени, материальных ресурсов, энергии, умственных усилий, креативности, а иногда и риска. Может статься, что способность к творчеству делает человека более привлекательным, так же как делает привлекательным павлина его хвост, а женщину – красивые волосы. В совокупности это называют индикаторами репродуктивной годности. Пускай красивые волосы сами по себе не помогут выжить, но они способны помочь обзавестись потомством. Аналогичным образом артистические способности могут способствовать воспроизводству – во всяком случае, так считает каждый бас-гитарист, занявшийся музыкой только ради того, чтобы кружить головы девчонкам. Артистические способности в некоторой степени предсказывают уровень интеллекта. Чем выше коэффициент интеллекта, тем выше ваши творческие способности, но это касается только IQ не выше 120: дальнейший рост IQ уже не предсказывает пропорционального возрастания творческих способностей.

Интересной представляется идея о том, что творческие способности могут быть эволюционной чертой, расширенным фенотипом, аналогичным умению бобров строить дамбы или умению птицы-шалашника строить шалаши. Возможно, инстинкт к созданию произведений искусства выработался у нас с целью сплочения группы, в которой мы живем. Такого мнения придерживается антрополог Эллен Диссанаяке. Сообща создаваемые произведения сплачивают людей. Интересно отметить, что, по мнению психолога Джонатана Хайдта и некоторых других специалистов, для тех же целей развивались и религии.

Каким образом теория притягательности может объяснить наше преклонение перед знаменитостями, будь то политики, спортсмены или артисты? Это весьма любопытный феномен. Я совершенно уверен, что в спорте, как и в искусстве, мы ценим виртуозность исполнения. Одна из причин этого явления заключается в том, что виртуозность – это что-то очень редкое, может быть, даже нечто такое, чего мы никогда раньше не видели, а необычные вещи лучше запоминаются.

Вторая причина состоит в том, что знаменитости нас воодушевляют. Психолог Джей Деррик экспериментальным образом выяснил, что студенты с низкой самооценкой тянутся к тем знаменитостям, которые больше всего похожи на их идеал. В истории человечества изменчивая среда способствует развитию стратегии подражания, поскольку эволюция генов и процесс учебы требуют больших затрат времени. Подражать успешным людям – отличная стратегия, даже если подражание ограничивается странными причудами и необычными прическами. Возможно, поэтому преклонение перед знаменитостями больше свойственно молодежи. Им надо большему научиться, поэтому они больше нуждаются в ролевых моделях. Этим же объясняется то, почему мы не можем оторвать взгляд от чужих неудач. Всякие аварии и происшествия всегда собирают толпы зевак, а в век интернета огромной популярностью пользуются записи чужих промахов и ошибок (например, неудачные случаи исполнения опасных трюков).

Третья причина, родственная предыдущей, заключается в том, что, наблюдая, как другие демонстрируют свои физические навыки, мы представляем себя на их месте. Вспомним, что, когда мы наблюдаем за танцами, активизируется моторная кора мозга. Когда мы видим, как кто-то делает то, что кажется нам удивительным, то мысленно проделываем то же самое, и это приводит нас в восторг.

Четвертая причина состоит в том, что наша любовь к знаменитостям является одной из форм позитивной контаминации. Когда мы думаем, что находимся ближе к великим и знаменитым, нам перепадает часть их славы. Разумеется, знаменитостей мы видим преимущественно на экране, но наш древний мозг не отличает телевизионную картинку от реальности, поэтому детектор величия в обеих ситуациях срабатывает в равной мере.