Однако в газетах попадались и такие высказывания, которые ставили под сомнение наши достижения. Но

вряд ли читатели верили им, так как великолепные летные качества советских самолетов были

подтверждены нашими полетами, а самолет ТУ-114, гордо распластавший свои крылья в нью-йоркском

аэропорту, лишний раз убеждал американцев в том, что Советский Союз затмил в области авиации их

собственные достижения.

В связи с этим мне вспоминается один небольшой, но характерный эпизод. Как-то на борт самолета

поднялся рослый американец, судя по облику, процветающий бизнесмен. Вел он себя довольно развязно

и сразу же принялся критиковать пассажирский салон. Все ему не нравилось:

— Что это за обивка? — громко вопрошал он. — А почему иллюминаторы такие маленькие?

Наша стюардесса Роза, владевшая английским языком, хотела дать ему пояснения, но не успела и слова

сказать, как американские экскурсанты не совсем, на наш взгляд, вежливо указали джентльмену на дверь.

Подобные критиканы встречались редко. Подавляющее большинство американцев, посетивших ТУ-114, были дружелюбны, в своих высказываниях искренне восхищались самолетом.

Запомнился мне такой случай. Один из американских рабочих долго жал мне руку, а потом запел на

русском языке песню «Широка страна моя родная». Пел он вполголоса, а когда исполнил куплет, тревожно оглянулся, видимо, не совсем уверенный, что его дружеское внимание к посланцам Страны

Советов будет правильно истолковано дежурным полисменом.

Об огромном интересе американской общественности к достижениям советского народа, о чувствах

простых людей Америки красноречиво свидетельствовали многочисленные записи в книге отзывов.

«Познакомившись с ТУ-114, мы узнали правду о Советском Союзе», «Ваш самолет — одно из лучших

достижений мировой науки и техники», «От нашего имени просим передать советским людям привет

американского народа», «Да здравствует Советский Союз!» — писали посетители. Некоторые из

высказываний не подписаны [145] из опасения привлечь внимание Федерального бюро расследования.

Со многими из американских авиаторов у нас установились по-настоящему товарищеские отношения.

Этому во многом способствовали наши откровенные рассказы, ответы на вопросы о достижениях

советской авиации. Мы делились с американскими коллегами опытом полетов на первоклассных

советских пассажирских реактивных и турбовинтовых самолетах. В свою очередь работники нью-

йоркского аэропорта и американской авиационной компании знакомили нас с оборудованием аэродромов

и последними конструкциями своих самолетов.

Аэропорт Айдлуайлд — огромный, оборудованный по последнему слову техники. Нам была

предоставлена возможность проехать на автомобиле по всему летному полю и рулежным дорожкам, осмотреть стоянки самолетов. Интересно отметить, что на аэродроме имелось семь действующих

взлетно-посадочных полос и восьмая строилась. Но, как заметил начальник аэропорта, здесь разрешалась

посадка самолетов с полетным весом не свыше 120 тонн. Наш ТУ-114, имевший значительно больший

вес, был принят в аэропорту в виде исключения.

С американской авиационной техникой нас ознакомили не только на земле, но и в воздухе. В один из

дней, когда мы проводили очередной показ ТУ-114, приехали шеф-пилоты авиакомпании «Пан-

Америкэн». Один из них спросил:

— Не хотите ли полетать на нашем новом турбореактивном пассажирском самолете «Боинг-707»?

Мы охотно согласились. Для полета выбрали день 9 июля. Утром шеф-пилот «боинга» прибыл за нами, и

скоро мы поднялись на борт нового американского лайнера. Меня и Константина Петровича Сапелкина

хозяева любезно пригласили в пилотскую кабину.

Как оказалось, нам предстояло участвовать в тренировочном полете. Шеф-пилот должен был проверить

технику пилотирования трех американских летчиков, осваивающих новый самолет.

Во время второго полета шеф-пилот широким жестом пригласил меня занять кресло командира корабля и

отдал в мои руки штурвал. Примерно десять — [146] пятнадцать минут я пилотировал американский

воздушный корабль в горизонтальном полете, выполнил несколько разворотов, виражей, опробовал его в

режиме планирования и набора высоты.

Нас ознакомили также с пассажирским самолетом фирмы Локхид «Электра». Бросилось в глаза широкое

применение пластических масс в отделке пассажирской кабины. Золотистый цвет пластика придает

кабине нарядный вид. Следует отметить отличное радиооборудование пассажирских кабин. Через

установленные над креслами динамики передается музыка.

Но кабины летчиков и здесь стиснутые. В них трудно повернуться, тесно, душно. В кабине нет даже

вентилятора, который бы мог освежить пилота. Мне трудно объяснить, почему американским летчикам

отказывается в самых элементарных удобствах.

* * *

...Незаметно прошло время нашего визита. Программа посещения Соединенных Штатов Америки

товарищем Ф. Р. Козловым заканчивалась, и вылет назначен на утро 13 июля.

Еще с вечера ТУ-114 подан к парадному подъезду аэропорта. Туда же подошли три мощных

керосинозаправщика.

Темная ночь. Накрапывает дождь, а с океана наползает туман. Нижняя кромка его нависает над летным

полем. Командный пункт аэродрома постепенно теряет свои очертания.

В два часа ночи едем на командный пункт для ознакомления с метеообстановкой в районе аэродрома и на

маршруте. Вместе с нами четыре лидера: три американца — летчик, штурман, радист и один канадец —

навигатор. Он прибыл к нам вчера и доложил, что по поручению правительства Канады должен

сопровождать нас в полете.

— В случае если возникнет необходимость, — говорит навигатор, — мне поручено обеспечить посадку

ТУ-114 на любой канадский аэродром.

Он умоляюще смотрит на меня. Уж очень, видимо, ему хочется полететь на советском самолете.

Ладно! Места у нас много. Принимается решение взять в полет и канадского навигатора. [147]

Метеосводка благоприятная. Облачность средних и высоких форм, десятибалльная, Но главное для нас

— ветры на маршруте попутные или боковые.

Я посмотрел на Малхасяна. Он слегка кивнул головой:

— Понятно, командир! Имеем возможность показать хорошее время...

Появляется эскорт полицейских мотоциклов, за ним — колонна легковых машин. На крыле первой из них

развевается флажок нашей страны. Прибыли товарищ Ф. Р. Козлов и сопровождающие его лица.

Суета фотографов, дружеские рукопожатия, слова напутствия и пожелания счастливого полета.

От ТУ-114 отведены трапы. Закрыты двери. Бортинженер Забалуев запускает средние двигатели. Вслед

за лидирующей нас стартовой машиной с красными мигалками выруливаю по извилистым рулежным

дорожкам на старт.

Здесь запущены и опробованы все двигатели. В их мощном гуле слышится богатырская сила. Вздрогнув, самолет начинает стремительный разбег.

На высоте 200 метров входим в облака и, плавно развернувшись, ложимся на курс. Команды с земли

следуют одна за другой:

— Вправо — десять градусов!

— Влево — пятнадцать градусов!

— Перейти в горизонтальный полет!

— Продолжайте набор высоты!

На высоте 8500 метров облака кончаются. Стало сразу светло. На горизонте алеет рассвет.

Теперь можно осмотреться в самолете. На правом сиденье Иван Корнеевич Ведерников. Он, как всегда, спокоен и хорошо знает, что ему делать. В штурманской кабине склонились над картами К. Малхасян и

канадский навигатор. Ведущий инженер А. М. Тер-Акопян проверяет по заранее составленным графикам

режим полета и расход горючего.

Бортинженер Л. А. Забалуев посматривает на приборы, контролирующие работу двигателей. Знаю его.

Сейчас он обязательно доложит, что материальная часть в полном порядке, а на двух последних словах

сделает ударение. [148]