Твоя любовь по переписке,
Эвер.
* * *
Эвер,
Не жалей меня, Эвер. Со мной все будет в порядке. Иногда я не знаю, как справляться со всем, но иногда есть только я, и я в порядке. Доволен тем, что сижу на лошади и скачу по холмам Вайоминга.
Я тут кое о чем думал. Когда ты послала то письмо, где рассказывала, как запуталась из-за Уилла/Билли, в самом начале сказала, что не знаешь, к кому еще обратиться. И я полностью тебя понимаю. Я тоже не знаю, к кому обратиться, когда речь заходит о Луизе. Так что как насчет того, чтобы продолжить писать друг другу самое сокровенное, даже когда тяжело? Даже хотя иногда я и могу ревновать, или мне может быть обидно, или запутаюсь, потому что у меня еще остались к тебе чувства, даже хотя знаю, что мы, наверное, больше не встретимся, рассказывай все, что происходит в твоей жизни. В этих письмах мы всегда рассказывали друг другу обо всем. В самом начале нашей эпистолярной любви (это слово я узнал на уроке истории. Мой учитель, мистер Бойд, читает нам письма Джона Адамса к жене Эбигейл, они так прекрасны. Тебе следует прочесть их. Я много узнал из них), что эти письма как дневниковые записи, которые мы посылаем. И мы получаем ответ на эти дневниковые записи, и понимаем друг друга. Так что не прекращай. И я тоже не стану.
В свете этого я с тобой поделюсь: я поехал на прогулку с Луизой. То есть прогулку верхом. У нас был пикник, и мы просто ехали в никуда, не было никого запланированного маршрута. И мы... почти сделали это. Наверное, я струсил в последнюю секунду. Не был готов. Она же была готова и, не стесняясь, говорила мне об этом. Дед намекнул, что она приехала в Вайоминг из Мексики, потому что дома попала в неприятности, так что я прямо спросил ее, и она ответила правду. Из последней школы ее выгнали за... распущенность. Наверное, родители боялись, что она забеременеет, и решили, что ей нужно сменить обстановку, образ жизни, что-то вроде того. И теперь она пытается подцепить меня, а я совсем запутался. Если она находится здесь, чтобы научиться принимать правильные решения, может, то, что она со мной — плохая мысль? Я же хочу этого. Когда мы вместе, в этот момент, знаешь, я не могу думать о чем-то еще. Я знаю, ты понимаешь, потому что в своем письме о Уилле/Билли говорила то же самое. Я больше не знаю, правильно это или нет, а иногда мне все равно. Мне хорошо рядом с ней. Она любит меня за то, кто я есть, и хочет меня. Очень привыкаешь к тому, что чувствуешь себя желанным, нужным. Я ничего не могу поделать и не могу желать большего. Хорошо это или плохо, не думаю, что стану сопротивляться этому. Я заслуживаю немного счастья, правда? Хотя буду осторожен. И ты тоже, ладно?
Кейден.
* * *
Письмо Кейдена разожгло во мне непонятную и беспричинную ревность. Я не могла прекратить ревновать, не знала, как с этим справиться. Особенно после того, как у нас с Уиллом было нечто похожее. Мы зашли дальше, чем раньше. Я трогала его. Руками довела его до оргазма. Мы почти сделали это, но не дошли до конца. Как и Кейден, я струсила. Скоро это случится. Я знала это, и Уилл знал. Мы это не обсуждали, только я сказала ему, что если мы займемся любовью, я не хочу, чтобы это было в его машине. Он сказал, что что-нибудь придумает.
Проходили недели, письма летели в обе стороны. Я объяснила Кейду проблему Уилл/Билли, как я колебалась, в мыслях называя его то так, то по-другому, и как мне казалось, что эта разница что-то значит, хотя я и не знала, что именно. Сразу после Дня Благодарения из короткого, но очень встревожившего меня письма, я узнала, что Кейд занялся любовью с Луизой. Он сказал, что это было потрясающе, но не так, как он это ожидал: «Это длилось не так долго, как я думал, и не думаю, что Луиза была очень довольна этим, но она была просто великолепна и не заставила меня чувствовать себя виноватым. Теперь, однако, я точно знаю, из-за чего столько шума. После этого ты чувствуешь, что... вырос. Не знаю, как объяснить, но после того, как ты теряешь девственность, все по-другому».
Рождественские каникулы, дом Уилла. Его родители уехали на время праздников в Европу, а поскольку Уилл был там уже много раз, то решил остаться дома со мной. Я знала, почему, и когда на следующий день после Рождества он пригласил меня, чтобы открыть подарки, мое сердце затрепетало. Мы открыли подарки, выпили эггног[34] с ромом его отца и посмотрели «Эльфа».
А потом Уилл как бы невзначай спросил, не хочу ли я посмотреть его комнату.
* * *
Кейден
Дорогой Кейден,
Мы сделали это. Мы с Уиллом. В его комнате, вчера. Его родители уехали в Швейцарию до конца праздников, и весь дом принадлежит нам. Как ты и говорил, теперь я чувствую себя совсем по-другому. Теперь я понимаю, почему эта тема, так сказать, заставляет мир вращаться, знаешь? Мой прежний учитель литературы — он еще преподает историю — однажды сказал, что секс разрушает королевства и империи. Что ради женщины проливали реки крови. Я понимаю это. Это меняет всю жизнь. Но это было не так, как я думала.
Может, я выдаю слишком много информации, даже для нас двоих, но я не кончила. Раньше я кончала. Но во время настоящего секса — нет. И знаешь, что самое ужасное? Уилл спросил меня, кончила ли я, и я соврала. Я сказала, что да. Не знаю, почему. Наверное, я думала, что он расстроится, если узнает, что нет, и не хотела заставлять его чувствовать, что он делал что-то не так. Он и не делал. Было хорошо, по-настоящему хорошо, но я так и не кончила, а он — уже да. И из-за того, что я солгала об этом, чувствую себя хуже, чем когда-либо. Я думала, что у меня получится, но нет, и я вообще-то чувствую себя, как будто сделала что-то не так, знаешь? Как будто со мной что-то было не так.
Прости, Кейд. Я знаю, что это уже слишком, но мне НУЖНО было рассказать кому-то, и это не могла быть Иден. Если говорить совершенно честно, я не думаю, что когда-нибудь расскажу Уиллу. Я боюсь, как бы он не разозлился. А еще я надеюсь, что в следующий раз все будет по-другому. Надеюсь, лучше.
Всегда твоя,
Эвер.
* * *
Когда я прочитал это письмо, меня начало тошнить. Я рассказал ей о том, что было у нас с Луизой, и я тоже был довольно откровенен, так что мне не из-за чего было расстраиваться. И мы ведь договорились, что будем совершенно откровенны друг с другом, не смотря ни на что, но все-таки мне было неприятно слышать, что она занялась любовью с Уиллом. Сам я точно знал, что Луиза не кончила, пока мы были вместе. Она сказала, что ей было хорошо, и я поверил. Я попросил ее не симулировать и не врать, просто сказать мне или показать, как делать так, чтобы ей было еще лучше. Так она и делала. И чем больше времени мы проводили вместе, тем больше я узнавал, как делать так, чтобы Луиза откликалась на мои ласки.
Глубоко внутри, там, где я не осмеливаюсь признаваться даже самому себе, считал, что лучше подойду для Эвер, чем Уилл. Я бы знал, что она не кончила, и исправил бы это. В этом-то и был смысл, верно? Чтобы не только он, но оба получали удовольствие.
Вот в чем заключалась правда, которую я не решился рассказать Эвер. Некоторые секреты лучше хранить в тихих уголках своей души.
Позади остался десятый класс в старшей школе, промчалось лето, а потом начались одиннадцатый и двенадцатый класс. В моей жизни было три постоянных вещи: работа с лошадьми, Луиза и письма Эвер. Мигель знал, что мы с Луизой были вместе и, похоже, не имел ничего против, пока она ходила в школу, делала уроки и не ввязывалась в неприятности, особенно вроде внебрачной беременности. Против этого мы всегда принимали меры: Луиза принимала таблетки, я использовал презервативы. В одном из писем Эвер призналась, что они с Уиллом тоже были осторожны, после того, как я прямо спросил ее об этом.
Наши — мои с Эвер — письма оставались такими же личными, в них была та же странная интимная близость фальшивых любовников, но по мере окончания школы они становились все менее частыми. Раз в неделю стал разом в месяц, а потом, к тому времени, когда я прошел между рядами, чтобы получить диплом, они в лучшем случае приходили нерегулярно. Я по-прежнему все ей рассказывал, и она мне тоже, но у нас просто не было времени писать часто. Я был занят на ранчо и с Луизой, а Эвер была так же занята с Уиллом и подготовительной программой Академии Искусств в Кренбруке, зарабатывала деньги для колледжа и готовилась после окончания школы поступать.
