пользовавшийся славой либерала и антикрепостника.)
- Ладно, ладно, господин Альтести, за нужных людей не постою
надбавкой. Мордвинова беспременно уговорите, чтоб в Америку просился,
там он за короткое время, обещайте, разживется... За каждое спущенное
со стапелей судно две тысячи наградных в контракте подпишу, так и
скажите! Мне простите, Симон Атанасович... спешу дела намеченные до
вечера оправить...
Шелихов явно торопился с отъездом, он хотел застать президента
коммерц-коллегии на дому. Но Альтести еще не исчерпал ассортимент
возможных услуг и имеющихся у него товаров. Человек, ежели правильно о
нем понимать, по мнению Альтести, самый ходкий и самый дешевый или
дорогой, смотря к чему предназначается, товар. Стамбульская профессия
и петербургская практика в доме патрона Зубова навсегда убедили в том
Альтести. Богатые турки, левантийские и французские купцы, английские
лорды и русские бояре - все они на один покрой шиты и до гурий охочи,
и этот сибирский купец, раз миллионщиком стал, должен тяготеть к
сладчайшему из наслаждений.
- В Сибири... Сибирь... - запинаясь говорил Альтести, вплотную
подходя к мореходу и не сводя с него глаз, - бедна Сибирь радостями
жизни, Григорий Иваныч. Нет у вас цветочков этаких, чтобы голова от
них кружилась, душа умилялась благоуханием невинности, белизной
лепестков, негою. Вместо роз и фиалок у вас остячки, бурятки, алеутки.
Для чего жить человеку, если дано ему красоту и чувство ценить? Тяжело
среди сибирской дикости, и потому хочу вам предложить гувернатку.
- Гувернатку?! Хватает и без них начальства, на кой она в нашем
торговом деле? - удивился Шелихов, с беспокойством следивший за
словесными петлями Альтести.
- То есть как это начальство? - в свою очередь изумился Альтести.
- Не начальство - девицу, нежную, всеми изяществами украшенную,
которая сама начальства и покровителя искать принуждена, в дом
предлагаю... Государыня по прожекту Ивана Ивановича Бецкого
"Воспитательное общество благородных девиц" учредила - новой породы
женщину выводят, - они и на клавикордах обучены и танцы придворные
танцуют, в живых картинах богинь и нимф мифологических во всей
прельстительной натуре изображать привычны, по-французски даже меж
собой изъясняются, а в остальном... богатые и знатные замуж выходят, а
бедные и сироты, предназначенные для обучения детей и смягчения
родительских нравов, места ищут в хороших домах, а дальше... дело
хозяйское! Люди высокопоставленные в призрении иных сирот, бывает,
особо заинтересованы и очень даже милостями и покровительством
отблагодарить могут... Вы видали в кабинете Платона Александровича
портрет девиц Чоглоковой и Шепелевой? Премиленькие! Выбирайте любую, а
все остальное препоручите мне... Понимаете?
- Понял, все понял, господин Альтести! - сказал Шелихов. - Не
гожусь я для такого... и жену мою Наталью Алексеевну обидеть не хочу.
Дочку замуж выдал, внуков ожидаю, и вторая в невестах ходит, а сын...
сыну на мифологической девице жениться не дозволю. Не подошел товар.
Прощевайте, Симон Атанасович! - Ссориться с опасным и блудливым
пройдохой он не хотел, но предпочел, если на то пошло, отказаться от
чьих угодно милостей и благоволения, но не допустить проникновения
столичной заразы в дом, в свою семью.
Но, раскланиваясь, Альтести спохватился:
- Да! Еще хочу вам дать совет, господин мореход: заканчивайте
дела и поскорей домой выезжайте. Ольга Александровна, - не употребите
во зло доверие, - разлютовалась на вас, выезжайте скорей... Каждый
день она невесть что на вас Платону Александровичу выдумывает и Ивана
Акимовича, супруга своего, разжигает...
Не пристроив зубовских "гувернаток", Альтести решил выслужиться
перед своим всемогущим патроном с другой стороны. Давно научившись
разгадывать желания и тайные помыслы его, умный грек видел, что
проживание морехода в столице внушает Зубову какое-то беспокойство, и
правильно разгадывал его причину. Зубов знал неудержимую
любознательность государыни, любознательности этой и годы не положили
предела, и потому боялся услышать в один прекрасный день
благосклонно-материнское:
- А почему вы до сих пор, mon petit poucet*, не хотите показать
мне американского медведя, о коем так много, со всех сторон слышу,
говорят в столице? Неужели не приведешь ко мне человека, столь
заслуженного перед отечеством? (* Мальчик с пальчик (франц.).)
А медведь, это признавал и Зубов, на женский вкус занятен и на
язык не туп, да если бросится в глаза сходство с Алешкой-кулачником
(Зубов презирал, но и боялся всех Орловых, особенно Алексея вместе с
его братом Григорием, столь близким в молодости Екатерине и
восхождению ее на трон), - вот и конец головокружительному счастью,
упоению славой и почетом, золотому дождю!
Ревнуя только к этим атрибутам жизни, - ревновать царственную
покровительницу как женщину Зубову не приходило в голову, - временщик
готов был на все, чтобы Шелихов поскорее отправился восвояси.
- Уезжайте скорей, Григорий Иваныч, с глаз сойдете - все
забудется, - продолжал Альтести, - Ольга Александровна и Америку под
злостью своей может схоронить! Уезжайте, чтобы худого чего не вышло, а
я на себя комиссию от вас приму провернуть, что поручите...
Вознаграждением, ласкаюсь, не обидите, не таковский вы человек!
Мореход задумался. Ольга Александровна и особенно ее всесильный
брат, если он станет на ее сторону, и впрямь могут навсегда закрыть
ему дорогу в Америку, одним мановением перста зачеркнуть труды всей
жизни, превратить в обломки кораблекрушения созданное нечеловеческими
усилиями благосостояние и даже самую память о подвиге его жизни.
- Спасибо за упреждение, Симон Атанасович! - просто сказал
Шелихов, не понимая причин доброжелательства Альтести. - Зажился я в
столице, пора и честь знать. Благовещенье не за горами, а там и Пасха,
- после Святой на Сибири реки тронутся, по весне летом путя у нас
нет... Пора, ох, пора! И соскучил я, да и боюсь на чужой стороне
навсегда остаться, - простодушно проговорил мореход, впервые выдавая
закравшуюся в душу мысль о смерти, о которой никогда не думал ранее.
Григорий Иванович извлек из-под подушки заложенную в головах
изрядную кожаную сумку и прикинул на руке вес одного из мешочков,
вытащенных из нее.
- Возьмите, Симон Атанасович, песочку... золотого, самородного.
Червонцев на пятьдесят будет в нем - это за совет ко времени.
У Альтести разгорелись глаза. Схватив мешочек с золотом и
забросив за спину охапку отобранных мехов, перевязанных мочалою,
бормоча слова благодарности, он задом стал пятиться к дверям, как бы
боясь, что хозяин в последнюю минуту разгадает механику его нехитрых
фокусов и отнимет незаслуженно брошенную богатую подачку.
Вошел Аристарх и растерянно отступил перед двигавшимся на него
меховым чучелом. Но, разглядев под шкурами оливковое лицо Альтести,
укоризненно закачал седой головой.
- Сколько дворов хрестьянских под себя закупит, бусурман
некрещеный! - с сердцем буркнул старый дворецкий. Он упорно считал
Альтести турком и не верил в принадлежность его к греческой церкви. -
Лошади поданы, Григорий Иванович!
3
Как только грек ушел, Шелихов сунул за пазуху поддевки оба указа
и выехал к Воронцову на Березовый остров.
Великий зодчий российского барокко Варфоломей Растрелли Младший
за полвека до того отстроил дворец Воронцовых. Род светлейших князей
Воронцовых исчез с лица земли, монументальное создание гения Растрелли
