(Григорьев молчит.)

Следователь. Я вас честно предупреждал, что врать не стоит. Кстати, при обыске не был обнаружен кожаный мешочек с золотом. Куда вы его спрятали?

Григорьев. Не было у меня золота.

Следователь. Значит, опять врете?

Григорьев. Правду говорю, истинную правду.

Следователь. Дело хозяйское, можете продолжать в том же духе. План ваш в общем-то примитивный и совершенно несостоятельный. Дескать, я всего лишь рядовой участник банды, к тому же ранен, в особо опасных преступлениях участия не принимал… Короче говоря, спрос с меня маленький. Так, что ли, Михей Григорьевич?

Григорьев. Хотите — верьте, хотите — нет…

Следователь. А примитивный он по той причине, что всех нас считаете за глупцов. Сбежал, мол, Михей Григорьев три года назад к Булак-Балаховичу — и концы в воду. Но вы заблуждаетесь, Колчак!

Григорьев. Какие за мной концы? Нет за мной ничего!

Следователь. Есть, есть, Григорьев! Все помним, память у нас хорошая. Мятеж, к примеру, в Городовицкой и Верхнешелонской волостях…

Григорьев. То народ восстал против большевиков. С народа и спрашивайте…

Следователь(с подчеркнутым спокойствием). Народ, говорите? А кто же, в таком случае, объявлял «Директорию Порховского уезда», за что и прозван Колчаком? Народ? А кто зверски замучил семерых питерских рабочих из продотряда, коммунистов Выборгской стороны? Кто глаза им выкалывал и в животы напихивал зерно?

Григорьев. Самосуд был, известное дело… Всеобщее возмущение крестьянской массы…

Следователь. Нет, Григорьев, не выйдет это у вас! За спины других спрятаться нельзя, и крови с рук не отмоешь.

Григорьев. Не убивал я никого.

Следователь. Лжете, именно вы и убивали! (Достает из папки какую-то бумагу.) Вот, между прочим, акт от четвертого июня тысяча девятьсот девятнадцатого года, составленный комитетом бедноты деревни Петровка Городовицкой волости. Той самой Петровки, где погибли наши товарищи. Прошу познакомиться.

Григорьев(в смятении отталкивает от себя бумагу). Вранье все. Никого не убивал.

Следователь. Читайте, читайте, там сказано, что вы делали! Ах, не желаете? (Берет бумагу, читает.) «…Вышеуказанный Михей Григорьев, кулак и мироед из деревни Стрелицы, схватив штык от винтовки, выколол оба глаза комиссару отряда за то только, что комиссар крикнул, что взойдет опять заря Советской власти. Вышеуказанный Михей Григорьев выкалывал глаза и кричал, что тебе, мол, жидовское отродье, не видывать ясного солнышка…» Читать дальше?

Григорьев. Хватит… Я все объясню…

Следователь. Тошно, значит, слушать?

Григорьев. С восстанием была история, впутался сдуру… Многие тогда колобродили, не я один. Только зачем же лишнее приписывать? Про выкалывание глаз и прочее. Не было этого, не в моей это натуре…

Следователь(насмешливо). Вот оно что, а я, представьте, не догадался! Кроткий, стало быть, имеете характер? Как у ангелочка с крылышками?

Григорьев. Не надсмехайтесь, гражданин Ланге. Воля ваша, можете мне не верить, но рук на человека поднять не могу.

Следователь(тихо, почти шепотом). А на брата если?

Григорьев(растерялся). На брата?

Следователь. Да, да, на старшего своего братца Егора Григорьевича Григорьева, которого вы соизволили повесить, инсценировав самоубийство. Неужто забыли?

Григорьев(после паузы). Сам он. Сам… (Начинает всхлипывать, почти в истерике.) Сам себя порешил Егорша…

Следователь. Странно и непонятно… С чего бы вдруг Егорше вешаться? Приехал младший брат в гости, праздник в избе, водку все пьют, пляшут, а он ни с того ни с сего в петлю…

Григорьев. Помутнение разума нашло.

Следователь. И старуха соседка сожгла себя в помутнении разума? Не многовато ли совпадений, Михей Григорьевич?

Григорьев(кричит). Но меня оправдали! Разве вам неизвестно об этом? По суду оправдали!

Следователь. Потише, пожалуйста, глухих здесь нет. Не оправдали вас, а выпустили за недостатком улик, хотя улик этих было вполне достаточно. Чем-то вы приглянулись начальству. Послушайте, Григорьев, а в царской охранке вы не служили?

Григорьев(в страхе). Нет, нет! Что вы!

Следователь. И про это, значит, успели забыть? Агентурную-то хоть кличку помните?

(Григорьев молчит.)

Следователь. Забыли? Ничего не попишешь, надо опять напоминать. (Достает из стола документ.) Вот ваша карточка. Не копия, между прочим, подлинная. Вот и фотографии. Все честь по чести — в профиль и в фас. Узнаете себя? Молоденький еще, симпатичный… Что ж тут написано? (Читает.) Итак, кличка ваша Скобарь, отделение агентурное, завербованы были бароном Остен-Сакеном, служили старшим дворником в Петербурге, на Малой Дворянской, в доме госпожи Садыриной. Все ли правильно записано, Михей Григорьевич? Могли ведь напутать.

(Григорьев молчит.)

Следователь. А получали как? Помесячно или за отдельные услуги? Рубликов, наверно, по десяти?

(Григорьев упорно молчит.)

Следователь. Язык отнялся? Понимаю, Михей Григорьевич, это иногда случается. Вот только сочувствовать нет охоты… Так сколько же кличек было у вас? Не много ли для одного человека? Начали со Скобаря, затем стали Колчаком, почти адмиралом в волостном масштабе. Кроме того, деревенские окрестили вас Каином. Весьма метко, согласно библейскому сюжету. Кого Каин убил? Кажется, брата своего Авеля…

Григорьев(тяжко вздыхает). Жизнь меня закрутила, окаянная… Как смолоду началось, так все и крутила до конца…

Следователь. Что верно, то верно: покрутило вас сверх всякой меры. И заметьте, Михей Григорьевич, всегда в одном направлении. От мелкого услужения в охранке до убийства родного брата и открытого бандитизма… Скажите, Григорьев, а Борису Викторовичу известно о вашем сотрудничестве с царской охранкой?

Григорьев. Ну, это лишнее.

Следователь. Так я и думал. Интересовался, знаете ли, вашей персоной, еще до знакомства нашего, просматривал разные документики. Вот ведь до чего занятно получается: единственный крестьянин в организации у господина Савинкова, да и тот на поверку оказался платным полицейским осведомителем! Борису Викторовичу такое совпадение вряд ли понравится… Впрочем, и сам он, как видно, не совсем безгрешен по части сотрудничества с охранкой. Как, согласны со мной, Михей Григорьевич?

Григорьев. Вот уж чего не знаю, того не знаю. Вам лучше знать, гражданин Ланге. Серьезно работаете, обстоятельно. Недаром вас Борис Викторович хвалит, можете гордиться.

Следователь. Вот как! Неужто хвалит?

Григорьев. Самому доводилось слышать. Начнет отчитывать братца своего, Виктора Викторовича, и непременно Чекой попрекнет. Учись, мол, у них, сукин сын, они даром хлеб не едят.

Следователь(усмехается). Пожалуй, он недалек от истины. Однако мы с вами отвлеклись, Михей Григорьевич. Давайте-ка займемся делом. Надеюсь, теперь будете давать правдивые показания?

Григорьев. Показания дать можно, отчего же не дать. (Мнется.) Вот только…

Следователь(резко). Гарантию желаете иметь?

Григорьев. К стенке становиться никому не хочется…

Следователь. Вынужден повторить еще раз: отвечать вам придется сполна, и никуда от этого не уйти! Суд примет во внимание смягчающие вину обстоятельства, если они будут. Это его законное право, а я вам судьей быть не могу.

Григорьев. От вас многое зависит.

Следователь. Не нужно торговаться, Григорьев. Лишняя и бесполезная трата времени. К тому же, должен строго предупредить: разоружаться надо до конца, безоговорочно. Мы, например, осведомлены, что бандитские ваши художества должны служить отвлекающим маневром. Какова основная задача? Что конкретно намечено в Петрограде? Когда, где, имена исполнителей? В общем, выкладывайте все начистоту. Другого выхода у вас нет…