– А как узнать, что начинается извержение вулкана?

Хэнк быстро взглянул на нее.

– В воздухе летают дым и хлопья сажи. А почему ты спрашиваешь?

– Смотри, – она указала на запад, – это вулкан?

Хэнк посмотрел туда, куда она показывала.

Над густым лесом поднималось в воздух черное облако.

– Это не вулкан. Что-то горит на берегу!

Он все бросил и помчался туда, где они оставили Смитти и Аннабель. Дети побежали следом.

С горьким сожалением думал Мадди о том, как это он забыл предупредить Теодора, чтобы тот ни в коем случае не бегал. Сейчас он вынужден был, уткнувшись головой в свою самую большую подушку, подпрыгивать на кровати, которую он когда-то, очень давно, прикрепил к дну своей бутылки. С тех пор он не раз уже имел случай убедиться в удобстве этого приспособления. Теодор продолжал бежать, а внутри бутылки все было вверх тормашками.

Голова Мадди, тело, руки, ноги подпрыгивали, подскакивали, покачивались и бились о диван в каком-то ужасном ритме. Колокольчики на туфлях звенели не умолкая. Все вещи перемещались, стукались друг о друга, создавая полный хаос. В какой-то момент бутылка так подпрыгнула и так подкинула его, что он выпустил углы подушки и полетел головой в противоположную стенку. Мадди еле поднялся, перед глазами все плыло и мерцало. К счастью, Теодор, видимо, остановился. Мадди попробовал пошевелить головой, затем покачал ею легонькр и осмотрелся. Кругом царил полнейший хаос. «Этот идиот Бови Брэдшоу думает, что это у него-то – настоящие трудности».

Тут он услышал какой-то громкий крик, причем голос ему был отдаленно знаком. Это было какое-то проклятие. Затем все началось снова, бег и качка. Подушки летали по воздуху, как птички. Кувшин для вина полетел прямо на Мадди по спиральной траектории. Открылась дверца буфета, и из него высыпались все фрукты. Гранаты, фиги и финики катались по коврам, как бильярдные шары.

Тюрбан Мадди полетел в сторону, сам он шлепнулся на пол. Голова его слегка кружилась, когда он попытался сесть. И вдруг он увидел, как древний медный кальян летит прямо на него, переворачиваясь в воздухе, причем так быстро, что столкновение казалось неминуемым. У Мадди было такое впечатление, как будто его головой ударили в огромный дворцовый гонг. Хуже того, кальян не просто стукнул его по башке – дрянную штуковину как будто нарочно надели ему на голову! Не слишком волнуясь, Мадди попытался освободиться от него, скинуть с головы, но проклятый кальян даже и не подумал сдвинуться. Он как будто приклеился. Мадди закрывал и открывал глаза, но это ничего не меняло в его положении. Он мог видеть только темную пустоту медного кальяна. Он поднял руки и стал ощупывать окружающее пространство. Водяные трубки обмотались вокруг него, как щупальца гигантского осьминога. Мадди долго и усердно выражал свое мнение об умственных способностях всех потомков того, кто изобрел кальян. Но он добился только того, что услышал медное раздраженное эхо. Он попробовал дотянуться до ручек, но это ему ничего не дало. Голова его прочно застряла в кальяне.

Запутавшись в собственных проблемах, Мадди даже не заметил, что дикая тряска прекратилась. Он пытался стащить с головы глупый горшок, но ничего не получалось. Если бы Аллах пожелал перенести гнусный кальян в самое отдаленное и жаркое место дикой пустыни!

Но сначала надо вытащить из него голову.

– Смитти, чем ты, черт побери, занимаешься?

Маргарет поудобнее устроила Аннабель и попыталась рассмотреть Хэнка через черную стену дыма, которая их разделяла.

– Я тебя слышу, но не вижу.

«Видали, нашелся тут президент Кливленд».

– Проклятие, женщина! – Хэнк неожиданно опустился рядом с ней, схватил ее за руку и вытащил обеих за пределы дымовой завесы, туда, где был чистый воздух. – Ты хочешь спалить весь остров?

Аннабель вдруг громко расплакалась. Маргарет бросилась ее успокаивать, одновременно сухо сказав Хэнку:

– Прекрати орать. – Потом посмотрела на малышку. – Все хорошо, детка.

Аннабель продолжала плакать. Хэнк цыкнул на ребенка, потом с опаской посмотрел на Маргарет, должно быть, вспомнил, как она передавала ему ребенка на спасательной шлюпке, и на всякий случай отодвинулся. Затем он посмотрел на высокое пламя. Видимо, никак не мог ничего понять.

Теодор подошел к Маргарет и подергал за юбку.

– Я нашел джинни.

Аннабель громко хныкала. Маргарет смахнула ей слезки и опять стала качать ее.

– Теодор, я не знаю никого по имени Джинни.

Маргарет обошла Теодора.

– Его имя Мадди.

– Дорогой, что-то я тебя не понимаю. – Маргарет погладила его по голове и положила руку ему на плечо. – Отойди немного, Теодор, от огня. Будь осторожен.

Хэнк стал забрасывать песком пламя.

– Что ты, черт возьми, делала?

– Готовила.

Хэнк заглянул в дымящийся горшок.

– Тут все чернее, чем лава. – Хэнк выпрямился и обернулся к ней. – Ты готовила или жгла все подряд?

Маргарет вздернула подбородок.

– У мидий – черные раковины.

– Знаю, Смитти, но они же не должны дымиться.

– Это не дым, а пар.

– Пар – белый, а дым – черный.

Хэнк взял концом рубашки кастрюльку за длинную ручку. Маргарет призналась себе, что она не могла достать ее, потому что огонь был несколько больше, чем она предполагала. Он перевернул посудину, потряс ее, потом мрачно сказал:

– Это уже вар настоящий.

Она стояла перед выбором: или продолжать дискуссию, обреченную на неудачу, или сдаться.

Маргарет задумчиво посмотрела на огонь. Готовить все-таки оказалось довольно трудно. Но она не успела ответить: Хэнк бросил кастрюлю, так как увидел свою пустую бутылку из-под виски, поднял ее, посмотрел на свет, как будто в этом была нужда, и в ярости повернулся к Маргарет:

– Что случилось с моим виски?

– Для того чтобы разжечь костер, мне необходимо было какое-то горючее. – Ее слова неловко повисли в воздухе.

– Ты истратила мое виски, чтобы как следует сжечь мидии?

– Нет, виски мне понадобилось, чтобы добиться ровного огня и сварить мидии, иначе мне было никак не поджечь дрова, которые намокли под дождем.

Хэнк смотрел на бутылку так, как будто все еще не мог смириться со случившимся и хотел бы бросить ее, может, даже в Маргарет.

– Лидия очень жалуется на наше меню, состоящее из одних бананов, да, признаться, и меня от них тошнит.

Хэнк пробормотал какие-то гнусные слова.

Теодор снова подошел к ней поближе, спрятался за юбку и громко прошептал:

– Почему у Хэнка такое красное лицо?

– Ему просто жарко, Теодор.

– Ты чертовски права. Мне так жарко, что я готов просто лопнуть.

– Пожалуйста, прекрати кричать и ругаться.

– Буду! Буду! Буду!

– Интересно, жарко ли джинну в бутылке? – произнес задумчиво Теодор. – Надо было его спросить.

– Пожалуй, – сказала Маргарет, явно не слушая. – Хорошая мысль. Но, дорогой, как раз сейчас мы с Хэнком обсуждаем важные вопросы... – И с этим она снова ринулась в бой с Хэнком. – Ты ведешь еебя отвратительно. Я просто нашла для виски применение и взяла немного.

– Немного?! Бутылка пуста! – Хэнк перевернул ее и потряс. – Ни одной капли не осталось.

Теодор зашел с другой стороны, встал между ними и поднял руку с серебряной бутылкой.

– Моя бутылка не пустая. В ней самый настоящий, всамделишный джинн. Хотите посмотреть?

Маргарет и Хэнк были слишком увлечены своим сражением, и оба не хотели сдаваться. Они не обратили внимания на слова Теодора и, разумеется, ничего не поняли. Хэнк умел быть упрямым, Маргарет – настойчивой.

– Могу только сказать, если это тебя утешит, что я точно не знала, сколько топлива мне понадобится, так что, быть может, и не рассчитала.

– Я нашел бы этому «топливу» применение, будь спокойна.

– Вчера у меня было время насладиться картиной последствий этого применения.

Маргарет смотрела на него в упор, и не оставалось сомнений, что она думает о его ночном возлиянии. Она подождала возражений, потом добавила: