Маргарет положила спящего ребенка в люльку, сделанную из сундука, и обернулась. Прикрыв глаза от солнца рукой, она посмотрела на пляж.

Не так давно Хэнк послал Лидию и Теодора таскать дрова для костра, и дети действительно собрали уже целую гору хвороста. Коза расположилась рядом с Теодором, видимо, не встретив поблизости свою обычную мишень – Хэнка. Когда Маргарет вспомнила о нем, то подумала, что давно уже не имела счастья его лицезреть, впрочем, нельзя сказать, чтобы это ее беспокоило. Безумием было бы стремиться чаще видеть Хэнка, уж лучше поужинать с дьяволом. Мгновение спустя она услышала, как черт насвистывает. Хэнк появился из чащи леса с огромной связкой желто-зеленых бамбуковых палок на плече. А свистел он что-то вроде «Уж скоро вернусь я домой...». Недалеко от нее он остановился, оглянулся и сбросил свою ношу.

Маргарет уставилась на груду зеленых палок.

– Для хижины?

– Да.

– Почему ты здесь их положил?

– Потому что мы здесь ее построим.

Указав на то место, которое она выбрала, Маргарет спросила:

– Не там?

Он отрицательно покачал головой.

Глубоко вздохнув, она опять заговорила о своем:

– Я понимаю, что мы не раз уже это обсуждали, но мне хочется сказать тебе, чтобы ты знал, что я очень долго вес обдумывала.

Хэнк посмотрел на нее выразительно. Всем своим видом он явно намекал, что она не соображает, о чем говорит.

– Целесообразнее строить хижину поближе к источнику пресной воды.

Хэнк стал невозмутимо перебирать бамбуковые жерди.

– Мы построим ее здесь, – лаконично ответствовал он и снова стал насвистывать.

Маргарет попыталась сменить тактику:

– Послушай, если ты считаешь, что остров необитаем, почему бы нам не разместиться там? Это идеальное решение.

Он что-то хмыкнул в ответ, а Маргарет продолжала:

– Я была бы признательна, если бы ты относился ко мне как к равной и прислушивался к моему мнению и моим предложениям. Это было бы справедливо и поэтому правильно. Я не мужчина, но ведь не существует никаких научных доказательств, что мужчины превосходят в чем-то женщин, кроме грубой мускульной силы. И, поскольку я образованная женщина и профессионал в своем деле, всегда тщательно продумываю все свои дела и поступки, это дает мне основания для уверенности, что мое мнение только послужит общему делу. Я никогда не принимаю поспешных решений и полагаю, что партнерство всегда может быть равным и надежным.

Хэнк встал и отошел от нее, потом внезапно остановился и язвительно произнес:

– Что ж, я бы рад был, например, неожиданно найти клад, но сомневаюсь, что это случится в обозримом будущем.

Он начал наматывать веревку, которую ей удалось найти, вокруг локтя. Маргарет наблюдала за ним с минуту, скрестив руки на груди.

– Нет, интересно, что именно придает тебе такую уверенность, что твой путь – единственно возможный и верный?

Хэнк взглянул на локоть, на веревку, на свою открытую ладонь. С отвратительной мужской самоуверенностью, с умным всезнающим видом он постучал пальцем по виску несколько раз и произнес:

– Инстинкты. Я преодолеваю все препятствия благодаря своей природной смекалке.

– Полагаю, природная смекалка и довела тебя до тюрьмы?

– Ну, знаешь, я бы там не оказался, если бы не один крючкотвор-поверенный. – Хэнк сердито дернул за веревку, но она еще сильнее запуталась.

Было видно, что он зол и ему так и хочется подраться.

Маргарет ничего не ответила.

Хэнк снял веревку и бросил на землю.

– Эти гады-охранники еще нас называли подонками. Сажать-то адвокатов надо, а не наоборот.

Она подождала чуть-чуть, затем сказала задумчиво:

– Я так понимаю, что поверенных ты повидал на своем веку предостаточно!

– Этих ловкачей я, слава Богу, изучил! Задницы проклятые! Только и делают, что засыпают словами.

Маргарет наморщила губы, наблюдая, как он бегает вокруг нее, весь поддавшись гневу, двигает сундуки, закрывает и открывает их без всякой причины. Она вздохнула.

– А ты, разумеется, при этом ничем противозаконным не занимался никогда!

– Законы на то и существуют, чтобы их нарушать.

– Думаешь?

– Да!

– И ты еще обвиняешь своего поверенного в том положении, в котором он оказался.

– Я сказал этому бумажному волоките, этому гнусному пройдохе, что не может быть справедливого суда на Богом забытом острове! Какой дурак! – Он с сердцем захлопнул крышку сундука.

– Ах, так ты не виновен! – устало, словно бы безразлично, бросила она.

Он резко остановился и выдохнул ей прямо в лицо:

– Я не виновен!

– Хэнк Уайатт не виновен! – повторила она, постучала пальцем себя по щеке и добавила: – Настоящий оксиморон!

Хэнк смотрел на нее с минуту, потом произнес медленно и раздельно:

– Ну, я и вполовину не так глуп, как какой-нибудь адвокатишка.

Маргарет сначала удивилась, зажмурилась, потом не удержалась и расхохоталась от души.

Хэнк смачно сплюнул на песок, затем уставился на нее, а Маргарет все хохотала, не в силах остановиться.

– Ты с ума сошла.

Наконец, отсмеявшись, она глубоко вздохнула и принялась за объяснения:

– Оксиморон – это сочетание противоположных по значению слов. Ну, это стилистическая фигура, например, как «живой труп».

Хэнк оскорбленно замолчал. Маргарет, подавив улыбку, сказала:

– Никогда бы не подумала, что ты не виновен.

– Да, со мной всякое бывало, но я не виновен.

– Пословица говорит, что в тюрьме вообще не бывает виноватых.

– Я никого не убивал, – проговорил он так быстро, что они оба растерялись. Казалось, Хэнк с удовольствием проглотил бы язык, вернул бы свои слова обратно, если бы мог.

Она тоже оцепенела, но мозг ее продолжал работать, даже с удвоенной скоростью. Убийца! Ведь это означает смертный приговор или пожизненное заключение.

– Тебя должны были казнить? Ты поэтому убежал?

– Адвокат сказал, что мне повезло. Мне дали пожизненное.

Он смотрел на нее с вызывающим видом, как будто она сейчас взвизгнет и убежит. Но это ей даже в голову не приходило. В конце концов он как бы нехотя проговорил:

– Вам нечего бояться.

– Я знаю. – Маргарет потянулась и тронула его за плечо. – Убийца никогда бы не стал рисковать жизнью и спасать трех детей и женщину с тонущего корабля.

Хэнк с удивлением и смущением смотрел на ее руку на своем плече. Однажды она видела такое же выражение лица у одного своего клиента – китайца, который не говорил по-английски. Хэнк медленно поднялся.

Рука Маргарет упала.

Он достаточно долго смотрел на нее, как будто решая, что же такое он сейчас видит. Сделал еще один шаг и вперил в нее пронзительный взгляд.

Она спокойно ждала.

– Ты – сообразительная женщина. – Он помолчал, потом повернулся и медленно пошел прочь. Отойдя чуть-чуть в сторону, он повернулся и с ухмылочкой сказал: – Вот тебе еще один оксиморон.

Маргарет настаивала.

Хэнк отказывался идти ей навстречу. За последний час он заоксиморонил ее до смерти, не прислушиваясь к ее предложениям, выплевывая свои грубые замечания о поверенных, судьях, тюремщиках и законе вообще – обо всем, к чему он относился с презрением.

– Послушай, милочка. Я и не собираюсь соглашаться с тобой. Сдавайся. Я же сказал, что мы построим хижину здесь, и именно здесь мы ее будем строить. Другая сообразительная женщина уже давно должна была бы догадаться об этом.

Маргарет должна была признаться сама себе, что иногда ей нравилось мериться силами с Хэнком. Он был хорошим спарринг-партнером, совсем не похожим на ее знакомых, и обычно это вызывало у нее интерес, но не в данном случае.

– На самом деле я еще сообразительнее, чем ты думаешь.

– Да, – добавил он со смешком, – я и забыл. У тебя же есть профессия!

– Именно.

– И голова, – добавил он, словно это была искрометная шутка.

– Думаю, нам пора поработать над твоими суждениями.

– Сделай мне большое одолжение, Смитти.