— Что?! — взорвалась Женя. — Я такие деньги за витаминную профилактику плачу, а ты ею плюёшься?!

— Ой! Мама! — взвизгнула Алиса. Прятаться за дедушку не с руки, там Эрик стоит, а он с мамой всегда заодно, да ещё Андрюха сидит, а от него любой пакости ждать можно, и, мгновенно рассчитав, с криком: — Мне в уборную! — Алисы вылетела из комнаты, ловко увернувшись от чьей-то, вроде Андрюхиной, руки.

Красная от смущения и негодования, Женя стояла посреди гостиной. Так… такое поведение… что о ней подумают?! Но все так смеялись, Андрей даже взвизгивал совсем по-детски, даже Эркин смеялся, а Бурлаков с трудом выговорил:

— Всё в порядке, Женечка, всё хорошо.

— Огонь-девка, — одобрительно сказал по-ковбойски Фредди.

— Да, ковбой, — Джонатан строго посмотрел на него. — Это я должен видеть.

— Что «это»? — повернулся к нему Фредди.

— А как ты коньяком плюёшься.

— С какой стати я буду плеваться? Мне-то он не жжётся.

— Забыл, что ли? — голос Джонатана подчёркнуто строг. — Слово леди — закон для ковбоя.

— Леди, говоришь? — задумчиво переспросил Фредди и твёрдо улыбнулся. — Ладно, лендлорд, налей и увидишь.

— Так, — кивнул Джонатан. — Значит, нужен коньяк. Запомни.

— Будет коньяк, — сказал Эркин и мягко тронул Женю за локоть. — Женя, грибы под окном…

— Ой, да… — спохватилась Женя.

— Я помогу, — вскочил на ноги Андрей.

После такого смеха ему надо было чем-то заняться. По дороге он мимоходом постучал в дверь уборной.

— Вылазь, племяшка. А то всю вкуснятину без тебя съедят.

— Фигушки тебе, — ответила из-за двери Алиса. — Я сейчас.

Она осторожно приоткрыла дверь и прислушалась. В большой комнате вроде опять смеются, мама на кухне командует Андрюхой. Голос не сердитый, можно выходить.

Стол был уже накрыт, и для каждой новой тарелки или мисочки место находилось с трудом. Наконец, Эркин и Андрей водрузили принесённые с кухонной лоджии и мгновенно запотевшие в тепле бутылки с водкой, купленные в Сосняках и привезённые Бурлаковым. Женя оглядела искрящийся многоцветный плотно заставленный стол и весело провозгласила сначала по-русски и тут же по-английски:

— Дорогие гости, пожалуйте к столу.

Рассаживал всех за столом Бурлаков. Женя, разумеется, рядом с Эркином, напротив них Джонатан и Фредди, рядом с Эркином Андрей, сам он рядом с Джонатаном, а Алиса на торце. Алиса бы выбрала другой конец, подальше от мамы и рядом с дедушкой, но тогда она окажется и рядом с Андрюхой… нетушки, лучше уж здесь: мама только воспитывает, а Андрюха дразнится и доводит. Когда все расселись, Бурлаков ещё раз оглядел стол и… чёрт, а шампанское где? Сюрпризом появится? Нет, похоже, просто забыли или даже не знают, ладно, возьмём в свои руки и сделаем так, чтобы все остались довольны. Итак, что у нас? Можжевеловая, двойная, «боярская» и «башня».

— Женечка, вы — чудо, настоящий русский стол.

Женя смущённо заулыбалась, и сразу улыбнулся Эркин, а Бурлаков уверенно продолжил:

— Джонатан, Фредди, вы с русской кухней знакомы?

— Чисто теоретически, — засмеялся Джонатан.

Улыбнулся и Фредди.

— Я практически, но явно недостаточно.

— Тогда беру руководство на себя. Был когда-то писатель Горбунов, он советовал начинать в рифму: vodka — celjedka, — и сразу сам себя перевёл на английский. — К селёдке лучше можжевеловой, — и сделал паузу, чтобы все себе положили и налили.

И он уже готовил тост, когда прозвенел голосок Алисы.

— А мне чего?

Эркин, мягко коснувшись плеча Жени, встал.

— Я сейчас морса принесу.

Вышел и быстро вернулся с большим стеклянным кувшином, наполненным тёмно-красной жидкостью.

— Клюквенный! — обрадовалась по-русски Алиса.

— Да, — кивнул Эркин и перевёл: — Из клюквы, — и налил Алисе, как всем, в маленькую водочную стопку.

— Правильно, — кивнул Бурлаков.

А Фредди подмигнул Жене.

— Пусть учится в приличной компании.

— Собираешься уйти? — удивился Джонатан.

— Нет, просто ты не в счёт, — сразу ответил Фредди.

— Сама кувшин не бери, уронишь, — сказал Алисе Эркин и сел на своё место.

Он как-то вдруг и сразу успокоился, почувствовав, что всё сказанное и сделанное им будет правильно. Эркин взял свою стопку, посмотрел на Бурлакова и встал.

— Спасибо вам, что приехали к нам, — он смотрел на Фредди и Джонатана, — на наш семейный праздник. Это большая честь и радость для нас всех. Я понимаю, что годовщина свадьбы — не самый большой день, но мы собрались, все вместе, это и есть наш праздник, его и празднуем, — и улыбнулся, показывая, что закончил речь.

— Во, брат! — восхитился Андрей. — Хорошо сказал. За это и выпьем!

Чоканье было для Джонатана и Фредди такой же экзотикой, как и большинство блюд на столе, но выполнили они этот обряд с удовольствием. Выпили, закусили, выразили удовольствие. Бурлаков властно, но ни для кого необидно вёл стол, раскрывая гостям секреты русского застолья и объясняя, какая водка под какую закуску. Стопки выпивались по-русски, одним глотком, чтобы разные водки не смешивались, а наливали почти доверху, но и стопки крошечные, по сравнению с коктейльными стаканами, как раз на глоток. «Боярская» привела в восторг Джонатана и Фредди и запахом, и вкусом, и цветом. А «башня» поразила неожиданно тонким вкусом при значительной, большей, чем у других водок, крепости.

— Второй вычет тебе, ковбой.

— И за что столько? — спокойно спросил Фредди, уплетая заливную осетрину.

— Что «Флору» пропустил, раз.

— Допустим, — кивнул Фредди. — Да, Джен, рыба чудо как хороша.

— Я вам ещё положу, — привстала Женя.

— Не откажусь, — подставил свою тарелку Фредди.

— И вот ещё возьмите, это rjapushka, местная рыба.

— Ага, спасибо, Джен.

— Ублажился, ковбой? А второй вычет тебе за водку. Полгода в Россию мотаешься, и ни одной бутылки в нашем баре.

— Я их впервые вижу. Не трепыхайся, Джонни. Будут обе.

— Вряд ли, — улыбнулся Бурлаков.

— А что? — удивлённо посмотрел на него Джонатан. — Такие дорогие?

— Ну, не дороже ж денег, — хмыкнул Фредди.

— Дело не в цене, — рассмеялся Бурлаков и стал объяснять: — В открытой продаже их не бывает. Водку эту делают в монастыре. Staropimevskij монастырь. Делают штучно, по заказу.

— Монахи? — удивился Андрей. — Им же спиртного ни-ни, на дух нельзя.

— По закону много чего нельзя, — Бурлаков, совсем как Андрей, ловко подмигнул сразу всем сидящим за столом. — И закон — одно, а жизнь — другое.

— Точно, профессор, — тоном знатока согласился Фредди и захохотал первым.

— И они ж её не пьют, а делают, — отсмеявшись, закончил свою мысль бурлаков.

Можжевеловая и двойная также понравились, и Эркин, уже начавший беспокоиться, что не лопухнулся ли он с выбором, успокоился.

Заканчивали закуску горячие, прямо из духовки, загорыши. Сначала Женя и Эркин быстро собрали и унесли опустевшие тарелки, расчистив место, а потом внесли и поставили два блюда с румяными пухлыми шарами загорышей. Как и обещала Панфиловна, разогретые в духовке в фольге, они, казалось, ещё потрескивали и доходили на глазах.

— Это загорыши, — объявила Женя, раскладывая их по тарелкам.

— Горячие? — Бурлаков принюхался и вынес решение: — Загорыши под «башню» пойдут.

Алисе клала и наливала Женя. Понемногу, чтобы всего попробовала и на тарелке ничего не оставляла, а в остальном её не трогала: не первый раз за столом, не маленькая. Алиса, гордая таким доверием, старалась изо всех сил.

— Женечка, это вы тоже сами пекли? — спросил Бурлаков.

— Нет, что вы, — засмеялась Женя. — Это в Старом городе, Панфиловна, она стряпуха, на всю округу славится, у неё заказывали.

— Очень вкусно, Джен, никогда такого не ел. Это грибы, так?

— Да, и картофель, а всех тонкостей я не знаю.

— Секрет фирмы, — понимающе кивнул Фредди.

Женя, раскрасневшаяся от вина — от водки она отказалась, ограничившись самой первой символической стопкой и ту только пригубила — и радостно улыбаясь, продолжила объяснение.