– Довольно, – говорит она. – Можешь идти.

Незадачливый трувер направляется к дверям, а в покои входит дядя Гийом:

– Вижу, тебе все так же трудно угодить.

Она радостно вскрикивает и бросается в его шелковые объятия; он так богат, что даже пахнет золотом.

– Французы наскучили мне своими бесконечными песнями про любовь, любовь, любовь. Меня уже тошнит от «любви».

– Наверное, предпочла бы sirventois[32] Гю де Ла Ферте, а? Особенно те, что он сочинил про Белую Королеву.

– Ферте! Как я скорбела о нем! Надеялась пригласить его в Париж. – Маргарита смеется. – Его песни отогнали бы Бланку подальше.

– Тебе пришлось тяжело с ней, дорогая? Ты выглядишь так, словно не спала несколько недель. И еще сильнее похудела с прошлой нашей встречи. Ты ешь что-нибудь?

– Не так сытно, как ты, – шутит она.

Дядя Гийом в таком фаворе у короля Генриха, что теперь занимает второе место при английском дворе. Став главным советником короля, он разбогател, приобрел много земель и титулов и часто обедает за королевским столом.

– Нельзя долго есть английскую пищу и не раздаться в талии. – Дядя Гийом похлопывает себя по животу. – Мясо с картошкой, картошка с мясом, и все это потушено в жирном соусе. – Он протягивает ей пачку писем от Элеоноры и извиняется: – Довольно старые. – Он задержался у дяди Томаса в Савойе. – Но я везу в Лондон интересное предложение, и ненависть ко мне английских баронов может смягчиться.

– Вчера я получила письмо от мамы. – Маргарита ломает первую печать. – В Лондоне не все ладно.

– Из-за любви ко мне короля Генриха жизнь твоей сестры стала беспокойной. Бароны шепчутся за спиной у Норы, когда он делает мне подарки. Что случается часто.

– А ты никогда не думал отказаться от подарков?

– И оскорбить моего короля? – ухмыляется он. – Его Милость любит меня одаривать. Лицо его при этом светится, как у ребенка на Рождество.

Она читает, а он усаживается на софу.

– Завидую я Норе, – говорит Маргарита. – Усмирять недовольных баронов куда легче, чем биться за то, чтобы не расторгли брак.

– Расторгли брак? Да Людовик без ума от тебя.

Она роняет письмо на столик:

– А его мать – нет. Она держит власть, как аркан, и душит в Людовике аппетит ко мне. А потом говорит, что, если я вскоре не забеременею, отправит меня в Прованс и женит его на графине Жанне.

– Быть того не может! – Гийом достает носовой платок и вытирает лицо. – Это тревожная новость, Марго. Очень тревожная. Провансу ты нужна на троне.

– Боюсь, я мало сделала для Прованса.

– Ты всего не знаешь. – Он засовывает платок в рукав. – Не будь твоего влияния, может быть, Тулуз уже отобрал бы замки твоего отца. Его нападения не прекратились, но поутихли.

Маргарита скрывает свое удивление. У Тулуза кончились средства? Или он ранен? Если он поумерил свой пыл, она к этому непричастна.

– Симон де Монфор решил во что бы то ни стало расстроить планы королевы-матери, – говорит Маргарита.

По сообщениям Элеоноры, он сделал предложение Жанне Фландрской. Околдованная его чарами, она дала согласие выйти за него весной.

На лбу дяди углубились морщины:

– Бланка наверняка об этом слышала! Сенешаль английского короля станет графом Фландрии? На границе с Нормандией – слишком близко, чтобы Белая Королева оставалась спокойна. – Он оживляется: – Не волнуйся, дорогая. Белая Королева не допустит этого союза.

– Но дядя, ведь именно это меня и гнетет! Незамужняя Жанна Фландрская для Бланки – как мышка для кошки.

– Ты когда-нибудь видела графиню? Внешность совершенно невзрачная. И правда – серая мышка. Людовик не променяет тебя на нее.

– Дядюшка! Ты так и не понял? Выбирает не он, а Бланка.

Гийом отмахивается:

– Я предложу ей альтернативу. Не бойся: сегодня, когда я оставлю покои королевы-матери, Жанна Фландрская перестанет быть для тебя угрозой.

Лондон, 1237 год

Возраст – 14 лет

Симон де Монфор без доклада врывается в покои Элеоноры, отчего она укалывает себе иголкой палец и роняет павлиньи перья, которые прикрепляла к новой шляпке.

Он падает на колени:

– Позвольте! – Граф прижимает ее палец к губам и поцелуями осушает выступившую кровь.

Его глаза по-прежнему полны гнева, но с оттенком насмешки. Кровь размазалась по верхней губе.

– В конце концов, предательство не имеет вкуса, – говорит Монфор. – Иначе ваша кровь наверняка бы пахла горечью.

Эти слова складываются у нее в голове в стихотворные строки – они прекрасно подходят для песни, которую она сочиняет. Но Симон появился здесь не из-за поэзии, а ради дерзкого замечания – вот зачем он пришел на самом деле, понимает она. Элеонора туго натягивает поводья самообладания, скрывая недовольство.

– Очевидно, я вас обидела.

– Вы поступили со мной несправедливо и погубили мое будущее. А я считал нас друзьями.

– Мы остаемся таковыми.

– Отобрать у меня невесту и передать своему дяде – друзья так не поступают.

Элеонора потрясена:

– Мой дядя? – Неужели он женится? Отказался от сана епископа? – Тут какая-то ошибка.

– Я бы хотел ошибиться. Но Жанна пишет совершенно ясно. – Он вытаскивает из мешочка на поясе письмо. – «Томас Савойский близок мне по возрасту и опытен в управлении; кроме того, он получил одобрение от французской королевы, – читает Монфор. – Вчера мы назначили помолвку и к Рождеству поженимся».

Томас. Конечно. Они с Жанной составят идеальную пару. Оба высокие, светловолосые, склонны выпить и посмеяться, почти как брат и сестра. Оба известные дипломаты, их почитают бароны, короли и духовенство. И Жанна, так же как Томас, обожает собак, лошадей и все связанное с охотой.

Симон сминает письмо в руке:

– Это сделали вы.

– Я к этому не имела никакого отношения. Так же удивлена, как вы.

– Никто, кроме вас, не знал о моих планах.

– Но с чего бы мне вмешиваться?

– Вот именно: зачем? Из ревности, представили меня с другой женщиной?

На мгновение Элеонора забывает, что она королева, и опускает глаза, как робкая девочка. На самом деле ей пришлась не по душе его женитьба на Жанне, однако не от ревности, а потому, что это удалило бы его от английского двора.

– А возможно, вы посчитали Томаса Савойского полезным для ваших претензий на Нормандию, – продолжает он. – Однако он еще и дядя французской королевы и с такой же радостью поможет ей, как и вам.

Элеонора думает о своем письме Маргарите, в котором рассказала о планах Симона. Она ведь хотела просто ободрить сестру – как жестоко Белая Королева дразнит ее угрозами расторжения брака! – но теперь возник вопрос: не воспользовалась ли Марго письмом в собственных интересах?

– Во Фландрии я мог бы помочь королю Генриху вернуть эти земли и богатства, так нечестно отобранные у Англии, – говорит Симон.

– Знаю! Я хотела этого.

– Но не настолько, чтобы сохранить тайну.

– Симон, я сообщила только сестре, потому что…

– Ага! Признались! Вы рассказали о моих планах французской королеве.

– Да! – Глаза Элеоноры наполняются слезами. – Королева-мать угрожала ей расторгнуть брак и женить короля Людовика на Жанне. Я пыталась утешить ее.

– А она воспользовалась вашей поддержкой, чтобы доказать свою верность Франции – и предать вас.

«Дорогая сестра, не могу поверить, что ты сделала такое. Пожалуйста, скажи мне, что это не так!»

Элеонора приходит в себя:

– Это дело семейное. Я не буду обсуждать его с вами.

– Я не член вашего клана, поэтому мое благополучие вас не волнует?

– Вы знаете, что все обстоит по-другому.

Он поворачивается к выходу.

– Симон, погодите. Симон! Я приказываю вам сейчас же вернуться.

Он резко оборачивается и падает перед ней на колени, сложив руки и потупив глаза.

– Вы звали меня, госпожа?