– Мне кажется, у них почти ничего нет.

– Это потому, что все пропивают и проигрывают. – Старуха щурит глаза на Бланку, которая час совещалась с Тулузом и теперь направляется к ним. – Это идет Белая Сука? Что-то мне вдруг захотелось вздремнуть.

Слуга помогает ей вылезти из-за стола. Маргарита целует ее перстень.

– Помни мои слова, дорогая. Роди сына – и твои беды кончатся.

Как только она уходит, ее место занимает Бланка.

– Наверное, ужасно было так долго сидеть с выжившей из ума старой каргой. Когда Ингеборга говорит, ее ум не поспевает за языком. И тем не менее ты не заснула! Я думала, она усыпит тебя, особенно после ночи молитв.

– Если бы я могла похвастать таким подвигом! – смеется Маргарита. – Вчера так устала от путешествия и долгого дня, что уснула прямо на полу в часовне.

– И тебе это кажется забавным? Мне говорили, что ты набожная девочка. – Бланка вгрызается в куриную ногу и рвет мясо зубами.

– Sans doute[25], я бы предпочла молиться вместе с Людовиком всю ночь. – Маргарита краем скатерти вытирает губы. – Но, как писал Вентадорн, – «Я» не имеет власти над «Я».

– Да, но не он ли также написал «Глупец не боится, пока не приходит беда»? Наш Господь – не повод для смеха.

Бланка встает и, смерив Маргариту холодным взглядом, наклоняется к только что проснувшемуся Людовику, чтобы его поцеловать, а потом тихим, ласковым материнским голосом начинает ворковать со своим сыночком.

Еще через два дня пирушек и две ночи молитв, когда страх не перед Божьим гневом, а перед злобой белолицей королевы не давал снова заснуть на полу, она задремала в карете, несмотря на толчки и тряску, прикорнув на меховых подушках и прижавшись щекой к коленям Эме, словно это ласковые баюкающие нянины руки. Но вскоре карета останавливается у большого сурового зам-ка, и Маргарита просыпается.

– Фонтенбло, – объявляет дядя Гийом, сопровождая вышедшую из кареты племянницу. – Сегодня Белая Королева предпочитает отдыхать здесь.

В толпе шумят, осыпая Маргариту цветами, и выкрикивают ее имя. Людовик предлагает ей руку. С музыкантами впереди и королевой-матерью позади она идет под дождем розовых лепестков через каменные ворота, проходит выстроившихся в готовности слуг и попадает в большой зал, украшенный разноцветными флагами и гобеленами с драгоценными камнями, заставленный длинными столами под льняными скатертями. Людовик ведет ее на возвышение, и они усаживаются за стол вместе с Бланкой, пока остальные располагаются в соответствии со своим рангом. Слуги спешат принести огромные блюда с едой: утка, карп, оленина, вишни, латук, сыр, фуа-гра, оливки, малина и хлеб, – наливают в кубки вина и ставят рядом кувшины с водой, чтобы его разбавлять. Людовик протягивает золотой кубок и смотрит, как жена пьет; она возвращает кубок, опустив глаза. Завтра они впервые проведут ночь как муж и жена – лежа на брачном ложе, а не стоя на коленях в часовне.

Маргарита ощущает дрожь в животе и едва дотрагивается до еды, хотя за весь день ничего в рот не взяла. Дома, где еда была скудной, она привыкла к чувству голода. Людовик тоже ест мало и часто ухмыляется. Когда трубадуры начинают играть, он тихо говорит ей на ухо, как устал от музыки и толп. Не хочется ли ей пройтись по замку и прилегающим садам? Они очень привлекательны.

Королевская чета спускается во двор, там в самом деле сладострастно цветут апельсиновые деревья, наполняя воздух благоуханием, а журчащий фонтан окружают белые лилии.

– Когда я был маленьким, этот фонтан казался гораздо больше, – говорит Людовик. – Помню, прятался за ним. Теперь вижу, почему меня с такой легкостью находили.

– От кого маленькому принцу приходилось пря-таться?

Он делает гримасу:

– От моего воспитателя. Я пренебрегал учением. И он бил меня довольно сурово.

– Бедный! – Маргарита тянется погладить его по щеке. – Хороший учитель вдохновил бы на учение, вместо того чтобы бить.

– О, я был очень грешным ребенком. Любил гоняться за лягушками и мучить жуков, а не читать псалтирь. – Он вздыхает. – Подумайте только о моей бедной матери, пытавшейся воспитать непослушного сына, да еще вынужденной править неспокойным королевством. Я причинил ей много горя, пока мне не исполнилось четырнадцать. В тот день мама приставила ко мне месье де Флажи, истинный подарок Бога. Его ежедневные порки помогли мне встать на верный путь.

Маргарита от удивления открывает рот:

– Ежедневные порки! Бедный мальчик.

– Это еще что, бывало и посерьезнее. – Он срывает апельсиновый цветок и прикалывает к ее креспину. – Но я привел вас в этот прекрасный сад не для того, чтобы обсуждать моих воспитателей. Я надеялся на поцелуй от моей прелестной женушки под этими деревьями.

Она касается губами его щеки, ощущая на лице жаркое дыхание. Его сердце бьется напротив ее сердца.

– Вы прелестны. – Он целует ее в губы, сначала нежно, словно тоже чувствуя ее пульс, колотящийся в груди. Когда она обвивает руками его шею, ощущая его ртом и телом, его поцелуй наконец становится глубже.

– Не могу дождаться, когда соединятся наши тела, – шепчет он. – Молю, чтобы священники скорее благословили наше брачное ложе.

– Скоро, скоро, – голос Бланки, как копье, рассекает их уединение – или иллюзию такового. – Однако сначала мы должны обсудить государственные дела.

Людовик каменеет. Его руки обвисают. На лице Бланки видно отвращение, словно она застала их голыми, в минуты прелюбодеяния на лугу.

– Твое присутствие, Людовик, необходимо в моих покоях. Если ты не слишком занят.

Какие «государственные дела» не могут подождать до утра? Такова жизнь королевы, думает Маргарита: ни минуты для себя, постоянно служить благу народа. Раньше она полагала, что, став королевой, будет управлять своей жизнью, как и жизнями других. Теперь же, через три дня исполнения чужих желаний и отложив собственные, она понимает, что дело обстоит совсем наоборот.

В зале продолжает играть музыка, но пирующие, утомленные несколькими днями поездок и попоек, начинают расходиться. Маргарита кивает издалека своим дядям; они беседуют и посматривают на нее. Бланка о чем-то разговаривает с Людовиком, но Маргарите за шумом не слышно их слов. Они втроем пересекают зал и поднимаются по ступеням в покои королевы, где у двери дожидается Раймунд Тулузский в окружении дворцовой стражи.

Белая Королева дарит своего кузена поцелуем.

– Твое присутствие здесь не обязательно, – говорит она Маргарите. – Стражник покажет тебе твои покои. Ведь ты любишь поспать.

– Но… Я королева, ma mère. Я бы хотела принять участие. – Она надеется, что никто не заметил дрожи в ее голосе.

Бланка с поднятыми бровями смотрит на Людовика: видишь? что я говорила?

Он отводит взгляд от Маргариты, не в силах смотреть ей в глаза.

– Это деликатные переговоры, – говорит он.

– А я ваша королева. Я хочу участвовать.

Повисло неловкое молчание. Наконец Бланка прерывает его:

– Возможно, ты нам пригодишься. Мой кузен Тулуз говорит, что твой отец держит в заложниках множество французских рыцарей. И требует за них непомерный выкуп. Какое влияние ты можешь на него оказать?

– Если Раймунд Тулузский согласится не нападать на наши замки, я думаю, отец снизит выкуп.

– Ваши замки? Значит, ты по-прежнему хранишь верность Провансу? – Белая Королева поворачивается к Людовику: – Теперь ты согласен со мной? – Тот опускает глаза. – Людовик, жду тебя внутри. Маргарита, можешь насладиться отдыхом.

Когда она уходит, Маргарита хмурит брови:

– Так кто же королева Франции – я или она?

– Это… сложный вопрос. Думаю, вам лучше не участвовать в этой встрече. Тулуз вспыльчив и мстителен. Одно ваше неосторожное слово может испортить дело – для всех.

– Но разве вы не женились на мне ради моих связей в Провансе? Разве ваша мать не хочет союза с моим отцом?

– Это придет со временем, – отвечает Людовик. – Вы должны набраться терпения. Сейчас вам лучше держаться в стороне и ни во что не вмешиваться. Мы с мамой внимательно рассмотрим предложения Тулуза и сделаем так, как будет лучше для Франции.