Камилла прождала целую минуту, чтобы окончательно в этом удостовериться. Дверца кабины легко скользнула в сторону, однако сразу за ней оказалась плотная стена серого льда. Чтобы выбраться наружу, Камилле пришлось проползти назад и открыть аварийный люк в крыше.

Оттуда она уставилась на прямоугольную дыру, сквозь которую вездеход туда провалился. Дыра находилась метрах в шести над головой, далеко вне пределов досягаемости. Ледяная полость, в которую Камилла упала, была куда больше входной дыры — быть может, метров восемь в длину и четыре в ширину. Простой случайностью стало то, что после падения вездехода его главная дверца оказалась приперта к одной из стен.

Камилла осторожно слезла по задней части вездехода и одной ногой попробовала поверхность. Лед оказалась достаточно твердым — куда тверже, чем верхняя рыхлая корка. И хотя дно полости было далеко не ровным, Камилла могла достаточно легко передвигаться среди всех этих комков, борозд и острых ледяных выступов. Учитывая низкую гравитацию Европы, верхние двадцать-тридцать метров наверняка были испещрены подобными пещерами всевозможных размеров.

Неуклонно пробивая себе дорогу по всему периметру полости, Камилла не обнаружила ни одного места, где лед не был бы достаточно крепок, чтобы выдерживать ее вес.

Это означало, что она была в безопасности.

На данный момент.

А дальше?

Камилла выругалась. Она ругала себя, свою собственную глупость. (Впрочем, о слове «импульсивность» она даже думать отказывалась.) Казалось, была масса здравого смысла в том, чтобы отправиться на станцию «Скагеррак» для получения доступа к требовавшимся ей данным о Европе. Но сколько здравого смысла было в том, что Камилла не послала никакого сообщения, где говорилось бы о том, что она хочет сделать и куда направляется? Выходящие послания с «Горы Арарат», похоже, не слишком тщательно изучались. Она могла бы послать весточку Дэвиду, используя тот же самый коммуникационный канал, посредством которого она пыталась связаться с Хильдой Брандт.

Но Камилла этого не сделала. И не оставила на «Горе Арарат» никаких намеков на то, куда она направляется. Самое большее, что смог бы узнать всякий, кому вздумалось бы ее поискать, это что она уехала на вездеходе. Дальнейший путь Камиллы также никак не могли проследить, поскольку почти всю дорогу до Вентиля она ехала по хорошо избитой трассе.

Камилла подошла к стене ледяной полости, начала на нее взбираться и обнаружила, что ближе к верху стена слишком скользкая. Она могла взобраться метра на четыре, так что до дыры оставалась какая-то издевательская пара метров, но дальше стена загибалась и шла отвесно. Даже у мухи возникли бы проблемы с преодолением последнего участка.

Камилла позволила себе соскользнуть обратно на дно и посмотрела вверх. Черт побери, с такой слабой гравитацией она должна была быть способна просто-напросто выпрыгнуть прямиком в эту дыру. Вот только на дне негде было хорошенько упереться. Кроме того, существовала опасность, что она не долетит и приземлится на остроконечный ледяной выступ.

В закованных в перчатки руках Камиллы уже начал ощущаться холодок. Ее скафандр был разработан скорее для защиты от потока частиц, чем для термической изоляции. Оказавшись вне теплого вездехода, Камилла довольно быстро начала ощущать холод в руках и ногах. Ее идея о том, чтобы пешком дойти до Вентиля, похоже, оказывалась всего лишь благим пожеланием. Она замерзнет гораздо раньше, чем туда доберется.

Существовал один-единственный способ, посредством которого кто-то мог ее найти. Вездеход имел свой собственный передатчик для аварийных ситуаций, и Камилла могла послать сигнал бедствия. Большую проблему здесь составляла геометрия. Сигнальный луч от передатчика не прошел бы сквозь слой льда, а потому он мог быть принят только летательным аппаратом, которому случилось бы оказаться внутри расширяющегося кверху конуса с передатчиком в виде его вершины и прямоугольной дырой во льду в качестве наружной границы. На практике это означало космический или надземный поиск. И Камилле не было до конца ясно, есть ли такая возможность на Европе.

Она забралась обратно в вездеход и принялась обследовать индикаторы статуса; так Камилла выяснила, что она в гораздо худшем положении, чем ей поначалу казалось.

Воздух, ее первая забота, проблемы не составлял. Его хватило бы на неделю и даже больше. Убийственным было тепло. Точнее — его нехватка.

Прежде чем покинуть «Гору Арарат», Камилла проверила энергетические запасы вездехода и убедилась, что их достаточно — по крайней мере для того, чтобы машина свободно проехала сотни километров. Однако эту энергию было не так легко обратить в теплоту. А по мере падения внутренней температуры Камилле требовалось именно тепло, а не мобильность.

Даже в экстремальных ситуациях Камилла мыслила как человек науки, и откровенная ирония ситуации окончательно ее доконала. В старых, примитивных машинах столетней давности энергия, служившая движущей силой, получалась от угля, нефтепродуктов или урана. Эта энергия первоначально производилась как теплота; затем это тепло в свою очередь весьма неэффективно конвертировалась в движение вперед. Однако системы двигателей дня сегодняшнего были куда более изощренными, пренебрегая этим излишним промежуточным шагом. Энергия непосредственно придавала вращение колесам или производила линейное движение. Эти моторы были куда более эффективны, и во всех отношениях куда более совершенны — если не считать одного случая из миллиона, когда машина не могла двигаться и ее пассажиру требовалось именно тепло.

Так как насчет источника энергии, предназначенного для обогрева кабины?

Он был прискорбно неадекватен. Вездеходы предназначались для поездок, самое большее, на сотню-другую километров, и никто не рассчитывал, что кто-то станет проводить там многие сутки за один раз. Поэтому нагреватели, полностью заряженные, когда Камилла покидала «Гору Арарат», должны были поддерживать в кабине сносную температуру еще примерно двадцать часов. Но эта цифра относилась к холодной поверхности Европы, а у Камиллы должно было оставаться немного больше времени, поскольку температура окружающей среды в ледяной пещере была несколько выше. Итак, Камилла располагала максимум тридцатью часами, а потом кабина начнет медленно переходить в глубокую заморозку, в которой ни один человек не имел никакой возможности выжить.

Камилла включила передатчик, благо его энергетические потребности были пренебрежительно малыми, и начала посылать сигнал бедствия. Затем она переключила внимание на запасы провизии. Это тоже была своего рода энергия: химическая, чье медленное высвобождение в пищеварительной системе Камиллы обеспечит ее собственным теплом.

Еды было навалом — хватило бы на несколько суток. Впрочем, задолго до того, как запасы провизии закончатся, Камилла уже превратится в ледяную глыбу.

Воды также было более чем достаточно: аж сотня с лишним литров. Ее можно было подогреть. Но тепло для этого будет взято из того же энергетического источника, который обогревал кабину. Запасной скафандр вездехода? Камилла могла натянуть его поверх того, что уже носила, и тем самым улучшить изоляцию. Но это даст ей всего час-другой.

Идеи у Камиллы закончились. Откинувшись на спинку сиденья, она почувствовала, как разум ее уплывает прочь от проблем. Все, что ей оставалось делать, это сидеть, ждать и оставаться в живых столько, сколько удастся. Спасение Камиллы, если оно вообще состоится, уже зависело не от нее, а от кого-то, кто станет ее искать, зафиксирует сигнал маяка и вовремя найдет вездеход.

Камилла достала накопитель с экспериментальными данными РСН и вставила его в бортовой компьютер машины. Это было умышленным дурачеством, признанием того факта, что она уже оставила надежду себя спасти.

Наблюдая за тем, как первые элементы данных просачиваются на экран, Камилла почувствовала себя так, словно ее разум разделился на две части. На одном уровне, темном и примитивном, ее беспокоило исключительно выживание. На другом, более высоком уровне Камилла уже удалилась в абстрактный, легко управляемый мир физики и астрономии, где мерилом времени и пространства служили миллиарды лет и миллиарды световых лет, где отдельный индивид не имел решительно никакой важности.