Анализ данных продолжался, и Камилла постепенно начала видеть кое-какие пути. В то же самое время ее руки и рот постоянно работали. Она поглощала запасы продуктов и, даже не думая об этом, продолжала это делать еще долгое время после того, как голод был утолен. Пока Камилла ела, она также пила воду — такую горячую, какую только ее рот и горло могли переносить.

Пила, пила и пила. Три литра... еще три литра... еще три литра...

И еще три литра, когда после многих часов температура в кабине начала падать... медленно, но неуклонно опускаясь к тому уровню, на котором двуокись углерода и водяной пар в выдохе Камиллы сразу же становились бы клубом ледяных кристалликов. Если не считать того, что задолго до этого никаких выдохов в кабине уже не было.

Нелл меняла свое мнение о Тристане Моргане. Да, по стандартам видеошоу он был абсурдно-наивен и идеалистичен; но поставить его в нужную ситуацию — и он становился настоящей электростанцией.

Тристан уже сказал, что привык к чрезвычайным положениям, и теперь делом это доказывал. Еще до того, как им выложили все факты, он уже начал действовать.

— Ладно, давайте прикинем, что нам точно известно — в противоположность тому, о чем мы догадываемся или хотим считать верным. — Тристан разом отрезал всю болтовню, которая уже началась за длинным столом для совещаний глубоко внутри «Горы Арарат». — Итак, Камилла Гамильтон уехала на вездеходе, и на базе ее нет. Учитывая скорость машины, она к этому времени могла удалиться отсюда аж на восемьсот километров. С каждым часом верхний предел увеличивается еще на тридцать километров.

— Никогда не поверю, что она смогла забраться так далеко, — возразила ему рыжеволосая женщина-инженер, в манерах которой было многое от самого Тристана, и, похоже, именно по этой причине она не соглашалась с ним куда с большей готовностью, чем все остальные. — Могу поручиться. Я провела в вездеходах больше времени, чем кто-либо на «Горе Арарат», и могу вам сказать: как только вы сходите со стандартных маршрутов, все становится очень сложно. Порой вы и километра в час не сделаете.

— Не сомневаюсь, что вы правы. Но я устанавливаю границы того, что мы точно знаем, а не того, что мы подозреваем или предполагаем. И я думаю, это все, что нам известно, — Тристан оглядел стол. — Я что-то упустил?

— Мы знаем, что в вездеходе имеется передатчик, чтобы посылать сигнал бедствия, — сказал Сандстрем. — И мы знаем, что он не используется.

Тристан нахмурился.

— Не совсем так. Мы знаем, что в машине имеется передатчик — я сам в этом поручусь. И мы знаем, что мы не зафиксировали его сигнал. Но там может быть скверная геометрия для наземного приема. — Тристан опять оглядел стол. — Что подводит меня к моим заключениям. Основываясь на том, что мы точно знаем, Камилла Гамильтон может находиться в сотнях километров отсюда. В подобном случае нельзя полагаться на наземный поиск. Операцию по поиску и спасению следует проводить с орбиты. Мы могли бы начать ее в корабле, на котором мы сюда прибыли, но его недостаточно. Он не предназначался для орбитального поиска высокого разрешения. Нам требуется подкрепление.

— Но мы уже сделали запрос, — сказала рыжеволосая. — И ничего не получили. Вы прибыли сюда, но вовсе не в ответ на наш запрос.

— Значит, вы, скорее всего, запрашивали не тех людей. — Нелл заговорила впервые с тех пор, как начался разбор ситуации с Камиллой Гамильтон. — Вы сказали, что запросили канцелярию Хильды Брандт. Но вы уже согласились с тем, что Гамильтон не работает на Брандт и никогда не работала. И вы признали, что, когда вы впервые выяснили, на кого Гамильтон работает, вас перестало волновать, что будет с ней дальше. Вам не кажется, что персонал Брандт на Ганимеде мог испытывать те же чувства, что и вы? Сами понимаете — какая-то пешка Мобилиуса прибывает на Европу, не желая принести сюда ничего хорошего, кроме проблем со своими высокомощными термоядерными программами. Что с того, если она сама попадает в беду? Очень даже справедливо. Черт с ней — пусть теперь сама попробует выпутаться.

— Но мы больше таких чувств не испытываем, — сказал Сандстрем. Впрочем, без особой убежденности.

— Вы, быть может, и не испытываете. Потому что она здесь, и вы с ней встречались. Вы знаете, что она реальный, живой человек. Но я могу поручиться, что для персонала на Ганимеде она всего лишь статистическая величина. И одним-двумя звонками вы их мнения не измените.

Последовало неловкое молчание. Похоже, все с этим соглашались.

— Так что же нам делать? — наконец спросил Сандстрем.

— Две вещи. Тристан, с помощью пары ваших людей, может начать поиск с орбиты. Даже если мы сомневаемся, что это сработает, мы все равно должны попытаться. А остальные могут призвать на помощь единственного человека в системе Юпитера, который точно хочет эту помощь оказать — и единственного человека, который действительно может ее обеспечить. Того самого человека, который Камиллу Гамильтон сюда прислал: Сайруса Мобилиуса.

Сайрус Мобилиус. Это имя способно было полностью объединить Тристана Моргана и персонал «Горы Арарат». Нелл с таким же успехом могла предложить им призвать на помощь Вельзевула. Все охотно соглашались по поводу власти Мобилиуса, его богатства и влияния во всей Солнечной системе.

Но встречаться с ним никто не хотел.

«Они, — решила Нелл, делая звонок в канцелярию Мобилиуса, — элементарно его боятся. И, может статься, они правы, а я просто тупица». Но давать задний ход уже было поздно.

Связь была налажена за считанные секунды — так быстро, что Нелл ожидала оказаться лицом к лицу с Факсом Мобилиуса. Однако вместо этого на экране появилось человеческое лицо с приятными чертами и огромной шапкой жестких курчавых волос. Лицо это сразу же нахмурилось, как только мужчина увидел Нелл, как будто он ожидал увидеть кого-то другого.

— У меня проблема, — Нелл даже не потрудилась представиться. — Та, о которой Сайрус Мобилиус, как мне кажется, захочет услышать.

— Он на финансовом совещании, и его нельзя отвлекать. Я Дэвид Ламмерман. Могу я вам помочь?

Ламмерман. Эту фамилию Нелл тоже знала. Подобно Камилле Гамильтон, он был недавним пополнением в свите Мобилиуса, рекрутированным для работы над Европейским термоядерным проектом. И, согласно биографическому материалу, который выслал ей Глин Сефарис, Ламмерман и Гамильтон были близки. Нелл следовало соблюдать осторожность, сообщая о том, что Камилла оказалась в беде, но она также должна была проявить определенную прямоту, чтобы гарантировать полное внимание и содействие со стороны Ламмермана.

— Я звоню с Европы. Нам нужна помощь Сайруса Мобилиуса. Нам требуется высокомощное оборудование орбитального поиска, способное выполнить автоматическое сканирование большой части планетарной поверхности на предмет чего-то столь малого, как вездеход. И оно нам требуется как можно скорее.

Глаза Ламмермана расширились. Он уже открывал рот, явно собираясь сказать, что она делает беспрецедентный запрос.

— Оборудование нам нужно прямо сейчас, — продолжила Нелл, — потому что одна из ваших сотрудниц потерялась на поверхности Европы. И если мы в темпе ее не найдем, она замерзнет. Вы сказали, что Сайруса Мобилиуса нельзя беспокоить. Знаете, все-таки придется. Лучше бы вы пошли туда и его побеспокоили. Чтобы получить его одобрение на отправку соответствующего персонала.

Лицо на экране уже не казалось невозмутимым и безмятежным. Нелл прочла на нем странный набор эмоций: шок, тревогу, неверие и нервное балансирование на грани ужаса.

— Я не могу этого сделать.

— Чего вы не можете сделать?

— Побеспокоить Сайруса Мобилиуса. Он велел, чтобы его не беспокоили. Никто этого не делает.

— Значит, кому-то следует начать. Или этому кому-то придется потом объяснять Сайрусу Мобилиусу, что он убил человека только потому, что у него не хватило духу прервать посиделки денежных мешков, — Нелл кивнула Ламмерману. — Сейчас я прерву связь, чтобы вам не пришлось тратить время на разговоры со мной. Вы знаете, что нам нужно. Идите и скажите Мобилиусу, что жизнь Камиллы Гамильтон в великой опасности.