— Обещаю вам вернуться и доложить, как только смогу, — сказал доктор. — Но никаких зрителей я не допущу.

— С ней все будет хорошо? — спросил Дэвид Ламмерман.

— Ну, знаете, сейчас еще слишком рано делать по этому поводу какие-то заключения.

Нерешительный тон доктора подтвердил впечатление Нелл. Габриэля Шуми вытащили из его глубин, и ему это сильно не понравилось. Мертвецы, которые возвращаются к жизни, в его учебнике не значились.

— Никогда в жизни не видел такого отека, — продолжал доктор. — Задержка жидкости и разбухание. Ее тело, судя по всему, решило эту проблем путем... гм, естественным путем. Насколько я могу судить, она очень прилично выправляется. Но мне необходимо провести тщательное обследование.

Габриэль Шуми отмахнулся от дальнейших вопросов и торопливо погнал каталку по коридору. Сразу же после удаления Камиллы вся группа разбилась на небольшие кучки, чтобы поговорить об увиденном; а затем, когда явление не поддалось логическому анализу, обсудить другие вопросы. Тристан и Вильса погрузились в оживленную личную беседу. Дэвид Ламмерман молча прислушивался к Баззу Сандстрему, который категорически отрицал, что вынуждал Камиллу выходить на лед. Впрочем, едва ли Дэвид слышал хоть слово. Его лицо сияло радостью, а не обвинением. Он не понимал, как Камилле удалось выжить. Его это, однако, и не волновало. Она была жива!

Нелл стояла в одиночестве. Она не просто все увидела — она все записала. Все подробности воскресения из мертвых имелись на видео, даже поразительная работа мочевого пузыря Камиллы. Вот только Нелл не знала, куда ей эту пленку пристроить. На Земле определенно нашлось бы место в программах по экстремальному спорту для сюжета о самом длительном мочеиспускании в Солнечной системе, но это составляло часть того бизнеса, которого Нелл благополучно избегала. Что же все это значило? Пока она этого не узнает, эта пленка будет оставаться просто курьезом.

Нелл осмотрела группу. Когда она дошла до Хильды Брандт, директор научно-исследовательского центра встретила ее взгляд и мотнула головой, подзывая Нелл к себе. Нелл с неохотой подошла.

— Разве не славно иметь для разнообразия счастливую развязку? — Брандт, как всегда, была предельно мила и непринужденна. — Однако эта конкретная вечеринка, как я понимаю, закончена. И я знаю, что по крайней мере вы задумываетесь, что будет дальше. Боюсь, вас ждет разочарование. Джон Перри остается здесь и берется за работу, ради которой он прибыл на Европу. А все остальные должны отсюда отбыть. Здесь защищенная окружающая среда. Хотя я должна признать, что последние двадцать четыре часа она совсем таковой не выглядела.

Глаза Хильды Брандт, ясные и невинные, впились в глаза Нелл, — мне нужна помощь. Не поможете ли вы мне без лишнего шума всех отсюда убрать? Если вы это сделаете, даю слово, что вы будете в первом ряду, когда Джон Перри в следующий раз вернется со дна Европейского океана.

Хильда Брандт вела себя так, как будто ничего сверхординарного не произошло. Небрежность ее манер снизила воскресение Камиллы из мертвых до повседневного события. Нелл кивнула, одновременно добавляя субвокальный комментарий: «Что она на самом деле обо всем этом думает? И почему я? Почему Хильда Брандт выбрала себе в помощницы именно меня?»

Она смогла придумать только один ответ. Брандт, как никто другой во всей этой группе, понимала преимущество дружелюбного отношения прессы. Сравнивая это понимание с подростковой наивностью движения «Наружу», Нелл снова почувствовала резкое несоответствие. Члены движения «Наружу» и жизненная умудренность жили в разных вселенных. Но Хильда Брандт невесть каким образом населяла обе.

Нелл попыталась гуртом погнать людей дальше по коридору. Но они не двинулись с места. Потребовалось бы физическое насилие, чтобы увести их отсюда, пока они не получили обещанный рапорт доктора Шуми о состоянии Камиллы. Тогда Нелл поймала взгляд Хильды Брандт и развела руками. Директор научно-исследовательского центра сочувственно улыбнулась, как будто заранее ожидала, что попытка Нелл окажется неудачной. И эта неудача ничуть ее не расстроила.

В голове у Нелл продолжали крутиться недоуменные вопросы. «Зачем же она попросила меня, если знала, что все равно ничего не получится?» И, в какой-то вспышке вдохновения, ответ: «Она хотела дать мне задание, которое изолирует меня и не позволит мне разговаривать с остальными. Но почему?» И наконец, в порядке предупреждения себе самой: «Будь осторожна. У пешки на шахматной доске всегда очень узкий кругозор. Есть многое во Внешней системе, Нелл Коттер, что тебе даже во сне присниться не может. Если хочешь добраться до самой подноготной, тебе лучше этого не забывать. И если хочешь уберечься от беды, лучше тебе не путать заявления Хильды Брандт с ее мотивами».

Джон Перри чувствовал себя откровенно несчастным. Он никогда не отличался умением распознавать эмоции — как свои собственные, так и чьи-то еще. Наблюдая за тем, как Нелл Коттер бродит среди группы, пытаясь убедить всех вернуться в апартаменты Хильды Брандт, он безуспешно пытался прочесть выражение на ее лице. В конце концов Джон все-таки к ней подошел. Нелл приветствовала его легким, отстраненным кивком. Она приняла его предложение помочь и даже достаточно свободно с ним поговорила; но это была всего лишь оживленная, безличная болтовня незнакомки в лифте.

Пока, без всякого объявления войны, Нелл вдруг не повернулась к нему и низким, свирепым голосом не прошипела:

— Почему ты это сделал? И не вздумай спрашивать, что.

Джон и сам об этом задумывался. Ему нравилась Вильса, и он чувствовал себя с ней совершенно непринужденно. Но вовсе не по этой причине он отправился с ней на Европу после того, как почти что дал Нелл обещание взять с собой именно ее. И Джон действительно хотел отправиться туда с Нелл.

Он покачал головой.

— Я не знаю. Мне очень жаль, но я правда не знаю. Не знаю я, почему я это сделал.

Нелл несколько секунд сверлила его взглядом, неподвижно стоя в своей характерной позе со склоненной набок головой.

— Ты только что спас свое лицо, Джон Перри. Не считая некоторых других твоих органов. Ты дал мне единственный ответ, в который я могу поверить. Ладно, проехали.

Джон следил за ее взглядом, пока Нелл изучала остальных. Они медленно, но уверенно двигались к апартаментам Хильды Брандт.

— Остаток пути они могут пройти без нас. — Нелл крепко взяла его под руку. — Мы побудем снаружи. Я должна с тобой поговорить.

— Я уже несколько дней хочу с тобой поговорить.

— Тогда у тебя будет шанс. Но сперва ты послушаешь. Хильда Брандт хочет, чтобы я и все остальные в ближайшие несколько часов покинули Европу. Все, кроме тебя. Но Вильса говорит, что ее пригласили вернуться после очередной серии концертов. Скажи, это ты организовал?

— Нет. Честное слово, Нелл. Я даже об этом не знал. Я к Вильсе ничего такого не испытываю.

— А что ты тогда к ней испытываешь? Тьфу, черт, не хочу опять начинать. Но будь я проклята, если вернусь на Ганимед, тревожась о тебе и не зная, что будет дальше. Соберись с мыслями, Джон Перри. Будем мы вместе или нет?

— Ну-у...

— Не телись. — Нелл потянулась схватить его за уши — покрепче, чтоб было больно. — Да или нет?

— Да. Определенно. Да. Я не телился. Я хочу тебя, хочу, чтобы ты была со мной. Я об этом думал еще когда мы только прибыли в Аренас. Ты такая...

Остальная часть фразы была заглушена горячим и настойчивым поцелуем Нелл.

— Ты мне эти славные словечки как-нибудь в другой раз скажи, — громко прошептала она, когда его отпустила. — Все остальное придется отложить, потому что они уже идут. Но ты не думай, что я особенно терпеливая.

Джон взглянул в сторону апартаментов Хильды Брандт и только затем понял, что Нелл смотрит совсем не туда. Из другого конца коридора приближался доктор Габриэль Шуми — а вместе с ним шла пухлая женщина с роскошными светлыми волосами. Труп из ледяной гробницы. Лицо Камиллы Гамильтон было пятнистым от кровоподтеков, и доктор на всякий случай держал ее под локоть; однако, входя в апартаменты Брандт, она шла ровно и без посторонней помощи.