Передав меня пилигримам, вместе с которыми я должен был добираться до

Мекки, и отрекомендовав как можно лучше, как *[169] *брата или сына, мои

спутники проводили меня после заката солнца до городских ворот, где нас

дожидались повозки, нанятые моими новыми спутниками до Карши. Я плакал, как

ребенок, когда, вырвавшись из последних объятий, занял свое место в повозке;

мои друзья тоже заливались слезами, и еще долго они стояли на том же месте,

воздев руки к небу, испрашивая мне для долгого пути благословение Аллаха. Я

несколько раз обора-чивался, но вскоре они исчезли, и я видел только купола

Самар-канда в матовом свете восходящей луны.

*XIII*

*От Самарканда до Карши через пустыню. - Кочевники. - Карши, древний

Нахшеб. - Торговля и мануфактура. - Керки. - Оксус. - Автора обвиняют в том,

что он беглый раб. - Туркмены-эрсари. - Мазари-Шериф. - Балх. - Автор

присоединяется к каравану из Бухары. - Рабство. - Сейид. - Андхой. - Екетут.

- Хайрабад. - Меймене. - Аккале.*

Не буду знакомить читателя с моими новыми спутниками, происходившими из

Оша, Маргелана и Намангана (Кокандское ханство). Они были для меня совсем не

то, что мои добрые друзья, и вскоре я расстался с ними. Тем более я

привязался к молодому мулле из Кунграда, который ехал с нами до Самарканда и

оттуда надеялся дойти со мной до Мекки. Это был добродушный молодой человек,

такой же бедный, как и я; он считал меня своим учителем и старался всячески

услужить.

От Самарканда до Карши ведут три дороги: 1) через Шахрисябз самая

длинная, ее можно было бы назвать окольным путем; 2) через Джам, всего в 15

миль; но эта дорога идет по каменистой горной местности и поэтому очень

тяжела, если вообще прохо-дима, для повозок; 3) через пустыню, что-то около

18 миль. Из Самарканда мы выехали по той же дороге, по которой прибыли из

Бухары. У холма, с которого впервые открылся вид на город, дорога повернула

влево. Мы проехали две деревни с хорошей застройкой, и, совершив переход в

три мили, останавились у караван-сарая Робати-хауз, где дорога разделяется

надвое, левая идет через Джам, правая - через пустыню. Мы выбрали последнюю.

Эту пустыню, по сравнению с теми, которые мы видели раньше, можно скорее

назвать средней величины лугом. Ее часто во всех направлениях пересекают

пастухи, потому что здесь есть много колодцев с неплохой питьевой водой, а

поблизости от них почти повсюду встречаются юрты узбеков. Колодцы по большей

части глубокие, а возле них, чуть повыше, сделан каменный или деревянный

резервуар, всегда в форме *[170] *четырехугольника, куда наливают

вычерпываемую из колодца воду и где поят животных. Так как ведра малы и

пастухи скоро устали бы вытягивать их, для этой цели приспосабливают осла, а

еще чаще верблюда. Животное, к седлу которого привязана веревка, проходит в

направлении от колодца точно такое расстояние, которое соответствует длине

веревки, и тем самым достает воду. Эти колодцы с пьющими овцами и серьезными

пастухами в тихие вечерние часы представляют собой поэтическую картину, и

меня очень порадовало сходство этой части пустыни с нашими пуштами в

Венгрии.

Вследствии строгости полиции, которая по приказу бухар-ского эмира

действует повсюду, даже здесь дороги были на-столько безопасны, что по

пустыне проходили не только неболь-шие караваны, но и одинокие путники. На

второй день мы встретили у одного из колодцев караван из Карши. Среди

проезжавших была молодая женщина, изменнически проданная своим собственным

мужем старому таджику за 30 тилла. Она лишь в пустыне узнала о гнусной

сделке; бедняжка кричала, плакала, рвала на себе волосы и, подбежав как

сумасшедшая ко мне, воскликнула: "Хаджим (мой хаджи), ты прочитал много

книг. Скажи мне, где написано, что мусульманин может продать свою жену,

родившую ему детей?" Я сказал, что это грех, но таджик только посмеялся надо

мной, потому что он, наверное, уже договорился с кази-келаном (верховным

судьей) Карши и был уверен в надежности своей покупки.

Так как из-за сильной жары мы продвигались очень медленно, нам

понадобилось два дня и три ночи, чтобы добраться до Карши. Мы увидели город,

лишь поднявшись на плато, где справа идет дорога в Катта-Курган, а слева

появляется река, которая течет сюда из Шахрисябза и теряется в песках далеко

за Карши. Начиная отсюда и до самого города все время едешь по обработанной

земле и мимо бесчисленных садов, а так как в Карши нет стены, то, миновав

мост, вдруг замечаешь, что находишься уже в самом городе.

Карши, древний Нахшеб, - второй город Бухарского ханства как по своим

размерам, так и по торговому значению; он состоит из собственно города и

цитадели (курганче), находящейся на северо-западной стороне и плохо

укрепленной. В Карши в на-стоящее время десять караван-сараев и богатый

многолюдный базар; не будь политических неурядиц, город играл бы

значи-тельную роль в транзитной торговле между Бухарой, Кабулом и Индией.

Жители говорят, что их 25 тысяч, большей частью это узбеки, они составляют

костяк бухарских войск. Кроме них есть еще таджики, индийцы, афганцы и

евреи; последние пользуются здесь правом ездить верхом и в самом городе, что

им запрещено в других местах ханства. В промышленном отношении Карши

славится ножевым производством, уступая, правда, соседнему Гиссару.

Различные сорта ножевых изделий расходятся по всей Средней Азии, мало того,

хаджи вывозят их в Персию, Аравию *[171] *и Турцию и продают в три-четыре

раза дороже. Одна их разновидность, клинки из дамасской стали с рукоятками,

отде-ланными золотом и серебром, изготовляется и в самом деле очень искусно,

а в отношении прочности и изящества могла бы посрамить даже самые знаменитые

английские изделия.

Среди рекомендательных писем к ишанам и муллам, ко-торыми мои друзья

снабдили меня на дорогу, одно было в Карши, к некоему Хасану,

пользовавшемуся здесь большим уважением. Он принял меня очень ласково и

посоветовал купить длинноухого скакуна, поскольку весь скот, особенно ослы,

здесь очень дешевы, на оставшиеся же небольшие деньги, как делают все хаджи,

накупить ножей, иголок, ниток, стеклянных бус, бухарских платков, а больше

всего сердолика, привозимого сюда из Индии и очень дешевого, так как,

продолжал он, "у кочевни-ков, мимо которых вам придется проезжать, можно

будет кое-что приобрести за эти товары, по крайней мере облегчить свое

существование, потому что зачастую за одну иголку или несколько стеклянных

бусинок (монджук) можно получить столько хлеба и дынь, что на целый день

хватит". Я понял, что добрый человек прав, и в тот же день вместе с

кунградским муллой отправился покупать названные предметы. В результате

половина одна моего хурджина (сумки) была заполнена ру-кописями, а другая

превратилась в склад товаров, предназ-наченных на продажу. Таким образом, я

сделался в одно и то же время антикваром, торговцем галантереей, хаджи и

муллой, а сверх того побочно занимался продажей благословений, нефесов,

амулетов и других чудес.

Удивительная перемена! Прошел ровно год с тех пор, как я совершал эти

разнообразные торговые операции, и вот теперь, запертый в четырех стенах,

сижу и пишу по восемь часов в день. Там мне приходилось иметь дело с