кочевниками, выбиравшими из стеклянных бусинок самые яркие, а из амулетов

тот, края которого были обведены самым толстым слоем красной краски, здесь

же мне приходится иметь дело с издателями, критикой и публикой, чьи

разнообразные желания удовлетворить, конечно, труднее, чем запросы моды юной

туркменки или смуглой дочери джемшидов.

К своему крайнему удивлению, я обнаружил в Карши пуб-личное

увеселительное место; ничего подобного я не встречал ни в Бухаре, ни в

Самарканде, ни даже в Персии. Собственно говоря, это большой сад на берегу

реки с несколькими аллеями и цветочными клумбами, носящий скромное название

"календер-хане" ("дом нищих"). Здесь-то и прогуливается beau monde Карши с

двух часов пополудни до заката солнца, а иногда задерживается на час позже.

Там и сям дымятся самовары, а вокруг них всегда несколько теплых компаний.

Эта развеселая толпа - зрелище для путешественников по Средней Азии весьма

необычное. Впрочем, жители Карши отличаются веселым, лег-ким нравом и

считаются ширазцами Бухарского ханства.

* [172] *После трехдневного пребывания в Карши я выехал в

сопро-вождении Молла Исхака (так звали моего спутника - кунградского муллу)

и двух других хаджи в Керки, до которого было 14 миль. Туда ведет

одна-единственная дорога. Проехав две мили, мы оказались в Файзабаде,

большой и, как я слышал, богатой деревне. Миновав ее, мы провели половину

ночи в развалинах цистерны, которых здесь много; все они остались со времен

Абдулла-хана. Хотя окрестности считались совершенно без-опасными, нам

все-таки посоветовали быть после Карши насто-роже, потому что здесь уже есть

туркмены, которым нельзя доверять. Мы поставили своих ослов в один угол

развалин, а сами легли в передней части на своих сумках и спали поочередно

до полуночи. Тогда мы встали и отправились дальше, чтобы до полуденного зноя

достигнуть намеченной станции. Задолго до полудня мы добрались до цистерны

Сенгсулак. Увидев издали вокруг нее юрты и пасущийся скот, мы обрадовались;

теперь мы поверили, что найдем воду, в чем прежде сомневались, нагрузив

поэтому своих ослов водой про запас. Куполообразный высокий свод цистерны,

несмотря на более чем двухсотлетний возраст, сохранился в абсолютной

целости, так же как и ниши, дающие тень путникам. Цистерна, расположенная в

нижней части долины, весной доверху напол-няется водой. Теперь глубина воды

в ней была всего 3 фута, вокруг нее стояло около 200 юрт узбеков из племени

кунград и найман, голые дети плескались в цистерне рядом со скотом, и все

это несколько портило прекрасный вкус воды. Так как отсюда до Керки

насчитывают шесть миль, мы решили облег-чить нашим животным этот длинный

переход и проделать его ночью, а день использовать для сна. К сожалению, наш

покой вскоре был нарушен, так как узбекские девочки успели разглядеть наши

кораллы и поспешили явиться с большими деревянными мисками верблюжьего и

кобыльего молока, подстрекая нас к обмену.

Мы выехали через час после захода солнца. Была чудесная тихая ночь. Не

прошло и четырех часов, как нас сморил сон, мы сели отдохнуть и заснули,

держа поводья в руках. Нас разбудили всадники. Упрекнув в неосторожности,

они велели нам ехать дальше. Мы вскочили на ноги и частью пешком, частью

верхом добрались на восходе солнца до Оксуса. На нашем берегу, на холме,

была цитадель, а на другом, на крутой возвышенности, - пограничное

укрепление, а вокруг него городок Керки.

Оксус, текущий между двумя упомянутыми возвышенностя-ми, почти в два

раза шире, чем Дунай между Пештом и Офеном. Течение очень сильное, но,

несмотря на это, есть песчаные отмели. Наша переправа длилась целых три

часа, потому что, на наше несчастье, нас относило вниз по течению. Даже если

переправа совершается при наиболее благоприятных условиях, а именно летом,

когда вода в реке самая высокая, на нее тратят добрых полчаса, так как

никому ни разу не удавалось провести *[173] *лодку, не посадив ее на мель;

лодочнику приходится слезать в воду и с помощью каната перетаскивать лодку

через мелкие места. К счастью, жара была не такая сильная, как при нашем

переезде у Ханки, и нам не пришлось много страдать. Перевозчи-ки оказались

достаточно гуманными и не взяли с нас денег. Но едва мы ступили на другой

берег, как нас задержал дерьябеги^106 губернатора Керки. Он обвинил нас в

том, что мы - беглые рабы и пробираемся на родину, в свою еретическую

Персию. Он приказал нам следовать со всеми пожитками за ним в крепость, где

нас допросит сам губернатор. Можете себе представить, как меня удивило это

подозрение. Трое моих коллег, физиономия и язык которых явно выдавали их

происхождение, вовсе не тревожились, и действительно их скоро отпустили. Со

мною они возились дольше. Но когда я увидел, что они силой хотят отнять у

меня моего осла, мною овладело бешенство, и, перемешивая татаро-тюркский

диалект с константинопольским, я совал им свой паспорт и, горячась,

требовал, чтобы они показали его бию (губернатору) или провели к нему меня

самого.

Привлеченный поднятым мною шумом, подошел топчибаши (начальник

артиллерии) крепости, перс по рождению, взлетевший на свой нынешний пост из

рабов, и зашептал что-то на ухо дерьябеги. Затем он отвел меня в сторону и

рассказал, что сам он из Тебриза, это его родной город, не раз бывал в

Стамбуле и сразу узнает человека из Рума. Он заверил меня, что я могу быть

спокоен, со мною и моим имуществом здесь ничего не случится, но все

иностранцы обязательно подвергаются обыску, потому что освобожденные рабы

должны платить здесь, на границе, два дуката пошлины, а они, чтобы избежать

этого, пускают в ход всякого рода переодевания. Вскоре вернулся слуга,

ходивший показывать мой паспорт губернатору; он вернул мне его с пятью тенге

в придачу, подаренными бием, хотя я и не просил у него ничего.

Поскольку Керки - пограничная крепость и, так сказать, ключ к Бухаре со

стороны Герата, опишем его подробнее. Как я уже говорил, укрепления делятся

на две части. Цитадель на правом берегу очень мала, в ней четыре пушки, и в

мирное время там живут несколько стражников. Сама крепость на левом берегу

представляет собой построенный на возвышении замок, окру-женный тремя

стенами и насчитывающий, как я слышал, 12 чугунных и 6 медных пушек. Стены

земляные, но довольно крепкие, особенно нижняя, в 5 футов шириной и 12

высотой. Вокруг крепости лежит городок, в котором 150 домов, 3 мечети,

караван-сарай и небольшой базар; он также обнесен добротной стеной и

глубоким рвом. Жители, узбеки и туркмены, зани-маются отчасти торговлей, но

больше земледелием. Вблизи городской стены находится могила знаменитого

имама Керхи, написавшего много трудов по экзотике. Провинция Керки

начи-нается неподалеку от Чарджоу и тянется по берегам Оксуса и каналов этой

реки до перевоза Хаджи-Салих (неправильно *[174] *называемого Хойя-Салу).

Местность населена туркменами-эрсари, это единственное племя, которое платит

дань эмиру, чтобы обезопасить себя от враждебных действий других племен.

Преж-де бухарский эмир имел владения и по другую сторону Оксуса, но

победоносный Дост Мухаммед-хан отнял их, так что теперь у эмира, кроме

Чарджоу и Керки, ничего не осталось.

К великому моему огорчению, я услышал, что Молла Земан, предводитель

каравана, идущего из Бухары в Герат, прибудет сюда только через 8-10 дней. Я