«Малая Россия, Лифляндия и Финляндия суть провинции, которые правятся конфирмованными им привилегиями, и нарушить оные отрешением всех вдруг весьма непристойно б было; однако ж и называть их чужестранными и обходиться с ними на таковом же основании есть больше, нежели ошибка, а можно назвать с достоверностью, глупость. Сии провинции, также Смоленскую, надлежит легчайшими способами привести к тому, чтоб они обрусели и перестали бы глядеть, как волки в лесу. К тому приступ весьма легкий, если разумные люди избраны будут в тех провинциях; когда же в Малороссии гетмана не будет, то должно стараться, чтоб и имя гетмана исчезло, не токмо б персона какая была произведена», — писала Екатерина генерал-прокурору Вяземскому. Схожие инструкции (весьма подробные и обстоятельные) получил и Румянцев.
«Наставление, данное графу Петру Румянцеву, при назначении его Малороссийским генерал-губернатором» предписывало следующее: «Прежде всего должны знать порученную вам губернию по всем положениям ея околичностям и для того иметь верную карту в такой подробности, чтоб полки, города, местечки, села, деревни, хутора, отхожие и монастыри, пустыни, заводы и всякие, какие бы ни были селения, также реки, озера, болота, леса, пашенные земли, степи, проезжие дороги и как прилежащие внутренние рубежи с великороссийскими и новороссийскими губерниями, как государственная граница с Польшею и Турецкою областью в ней обозначены были. Сверх такой генеральной карты всей малороссийской губернии, надобно вам иметь разные специальные… Из таких карт, планов и чертежей составляемая книга может скоро сделана быть…» Предписывалось обратить особое внимание на «великое тамошней земли плодородие, а напротив того о прямом устроении оной общее земледельцев нерадение заслуживает також особого примечания вашего. Трудом своим полагают земледельцы уже изобильным награждением, когда могут только от одного лета до другого прибавиться нужным содержанием своим и временно удовольствовать алчбу свою к пьянству; большая же часть помещиков, по пропорции почти равным последуя праздности нерадения правилам, и не пользуются, как бы надобно было, плодородными землями своими и многими другими благорастворенного климата тамошнего преимуществами… разные продукты употребить в обращение как внутреннего, так и заграничного торгу…» За этими словами чувствуется политическая хватка, очевидны и сложность задачи, и конфликтный характер её выполнения.
Тогда, в 1764 году, Румянцев не понимал твёрдо — милость это или опала? Вроде бы его — самого прославленного генерала Семилетней войны — устраняют подальше от столицы. С другой стороны, Малороссия — стратегически важная территория, близка к Турции и Польше — к будущему театру военных действий. Война с османами назревала. Да и жить там Румянцеву нравилось.
Он стал президентом Малороссийской коллегии, располагавшейся в Глухове, и заодно был назначен малороссийским генерал-губернатором. После упразднения гетманства это была главная должность в тех краях. А последним гетманом так и остался вплоть до XX века непосредственный предшественник Румянцева по управлению Малороссией — Разумовский.
В пространных наставительных рассуждениях особо подчёркивалась своекорыстная роль пресловутой малороссийской старшины, которая старалась разжечь ненависть к империи (а то и попросту к великороссам) среди простого люда. «И как та ненависть особливо примечается в старшинах тамошних, — подчёркивала императрица, — кои, опасаясь видеть когда-нибудь пределы беззаконному и корыстолюбивому их своевольству, более вперяют оную в простой народ, стращая его сперва нечувствительностью, а со временем и совершенною утратою прав их и вольности, то нет сомнения, чтоб они при настоящей правления их перемене тем паче не усугубили тайно коварство свое, что пресечение прежних беспорядков и установление лучших учреждений не будет согласовываться с их прихотями и собственною корыстию».
Наставления не пропали даром. Румянцеву придётся долго взвешивать на аптечных весах качества и повадки разных социальных слоев Малороссии. Он обживал, познавал эти края. Румянцев, впрочем, всегда чувствовал себя в Малороссии своим человеком — даже местное певучее наречие любил и знал. Во-первых, он не стал устранять всех сотрудников Разумовского — со многими даже наладил добрые отношения. Во-вторых, показал себя защитником экономических малороссийских привилегий — и быстро снискал уважение общества.
Весной 1765-го Румянцев с основательным багажом прибыл в Малороссию — и тут же принялся объезжать вверенные ему области. Практические соображения и наблюдения он изложил в «Записке о усмотренных в Малой России недостатках, о исправлении которых в Малороссийской коллегии трактовать должно».
Что представляла из себя Малороссия в 1764 году? Она мало чем напоминала привычную современную Украину. Твёрдых границ не было. Казачество — некогда воинственное — переживало не лучшие дни. Деревня не процветала, хотя, пожалуй, и не отставала от губерний срединной России. Любя этот край, Румянцев ненавидел главный местный недостаток — разболтанность.
В первые полтора года малороссийской службы Румянцев действовал активно, оживлял местное чиновничество свежими идеями. После первой поездки по краю предложил коллегии произвести генеральную опись Малороссии. Цель этого предприятия — увеличение податей в казну, разграничение казаков и крестьян, определение имущественного состояния малороссийских подданных империи. Заботилась Екатерина и о закрепощении малороссийских крестьян. Екатерина строго наказывала Румянцеву бороться с крестьянскими переходами.
Малороссийские старшины должны были стать полноценными крепостниками. Беглых то наказывали, то призывали вернуться к хозяевам, обещая прощение. Недаром в своей сатирической «Русской истории от Гостомысла до Тимашева» А.К. Толстой писал про Екатерину: «И тотчас прикрепила / Украинцев к земле». Крестьянские волнения не прекращались до кончины Румянцева, продолжились и при новых правителях Малороссии. Серьёзную угрозу эти выступления не таили, но несколько раз для тушения социальных пожаров пришлось применять армию.
А опись шла своим чередом — год за годом. Ревизоры отправились по городам с писарями и солдатами. Переписывали не только людей, но и имущество — вплоть до свиней. Опись содержала сведения и о болезнях, и о распространении ремёсел, о пожарной безопасности, о нищих. Начиналось всё резво, но в результате работа затянулась на несколько лет и прервалась с началом Турецкой войны, в 1768-м. Румянцевские ревизоры успели описать три с половиной тысячи населённых пунктов.
Когда опись только начиналась — полководец уже определил первую проблему местного казачества и крестьянства: пьянство. В нём — корень бедности и отсталости, не говоря уже о разболтанности.
Ежедневно сталкивался правитель Малороссии с казацким вопросом. Загадочное происхождение запорожских казаков порождает немало фантастических легенд. Исследователь М.К. Любавский в конце XIX века утверждал: «Как в Великороссии, так и в Малороссии казак является сначала отхожим промышленником, ищущим заработков на стороне, чаще всего на степном приволье. Это степное приволье притягивает к себе выходцев из разных местностей Руси, чаще всего из окраинных. Выходцы, в видах самозащиты, группируются в вооружённые товарищества, вокруг отдельных вожаков — атаманов. С течением времени степи начинают колонизоваться этими выходцами, которые устраиваются в них на постоянное житьё, сохраняя свою военную и общинную организацию. В степях появляются казацкие хутора, казацкие слободы, являются домовитые казаки, начинается земледелие. Так было и в бассейне Днепра, так было и в бассейне Дона. Казаки — не остатки каких-то древнеславянских вольных общин на пограничье русской оседлости, а вооружённые артели промышленников, вытянутых из пределов этой оседлости пустотой степей. С пограничья шло в степь больше всего народа, но и внутренние области государства давали в казачестве известный процент. Весьма вероятно, что самоё слово “казак” зародилось в тюрко-татарской сфере и отсюда перешло и в генуэзские колонии, и на Русь, для обозначения добычника, степного промышленника, человека, живущего отхожими промыслами. С течением времени оно стало прилагаться к тому разряду людей, которые в наших летописях и венгерских грамотах называются бродниками… Как казацкое землевладение не было исконным фактом, а развивалось с течением времени, так и казацкая автономия, казацкая политическая свобода не была исконным фактом, а развивалась с течением времени».
