Это — высокий, одиноко возвышающийся холм, с которого окрестности видны на шестьдесят миль. Мальчиком я сидел на этом холме, наблюдая стада дичи, пасущиеся на окружающей равнине, так и теперь стада антилоп и других животных паслись у подножия холма.
Я поднялся на вершину, чтобы вспомнить детство и заодно посмотреть, все ли в порядке. Мое беспокойство было напрасным, потому что страна была пуста. Фермы были заброшены, не было видно ни людей, ни животных, и даже местные жители покинули эти места.
Мы ехали через эту безлюдную страну и, несколько дней спустя, встретили отряд фристатеров около железнодорожного моста через Санд-Ривер. Их было девять человек под командованием фельдкорнета Боты. Они собирались пустить под откос поезд, но англичане устроили там блокпост и их затея не удалась. Поэтому Бота со своими людьми решили вернуться к своему лагерю в горах на востоке. Поскольку нам было по пути, мы решили присоединиться к ним. В одиннадцать вечера мы должны были пересечь железную дорогу, соединявшую Блумфонтейн с Йоганнесбургом. Было очень холодно и так темно, что идущие впереди должны были свистеть и кричать, чтобы идущие сзади не потеряли направления. Пройдя так несколько часов, мы обнаружили отсутствие Клувера. Мы звали его, свистели, стреляли, но ответа не было, поэтому мы с Полачеком поехали назад, чтобы его найти. Мы проехали назад больше мили, но его не нашли. Поскольку крики наших компаньонов слабели, мы с сожалением были вынуждены вернуться к ним. Самое неприятное было в том, что Клувер страдал эпилепсией. З то время, пока он был с нами, припадки с ним происходили три или четыре раза, и мы предположили, что и сейчас это произошло с ним, что и стало причиной его отставания. Ночь была очень холодной, и пролежать на земле без сознания целую ночь означало верную смерть, но фельдкорнет Бота сказал, что необходимо пересечь линию блокпоста до рассвета, и, поскольку до того места было еще далеко, он приказал нам поторопиться, поэтому мы были вынуждены последовать за ним. Конечно, это было нехорошо, но мы не могли позволить себе рисковать потерять возможность пересечь линию блокпостов вместе с человеком, который знал их расположение.
К четырем утра мы достигли пустоты между двумя укрепленными постами, и пересекли линию без любой неприятности. О Клувере пытались узнать, но уверен, что он к утру уже был мертв, потому что у него не было сил, чтобы пережить столь холодную зимнюю ночь, не имея укрытия.
С восходом солнца мы были уже в предгорьях далеко от железной дороги, и теперь в течение двух дней мы двигались на восток во все более и более гористую страну, пока не достигли одинокой фермы, лежащей высоко среди скал около Сурпрайз-Коп. В этом месте Бота и его отряд устроили свою базу. Отсюда они устраивали периодические рейды на равнину, и действовали они, должно быть, достаточно удачно, судя по их рассказам лошадями, оружию, и снаряжению — все это имело британское происхождение. Такие маленькие отряды теперь были обычным делом в Свободном Государстве, поскольку крупных сил в результате военных неудач уже не существовало.
Бота сказал мне, что он однажды командовал более чем тремястами мужчинами. Многие из них были убиты или попали в плен, другие сдались, а некоторые ушли от него, чтобы присоединиться к большим коммандо на севере. Он цеплялся за свой чин фельдкорнета, и поскольку двое из его людей назвали себя капралами, рядовых в его армии было всего шестеро. Там было очень уютно. Владельцы фермы покинули ее, но в сарае осталось много хорошей соломы, на которой можно было лежать, а в пещере под свисающим утесом был склад пшеницы — долгожданная пища после надоевшей кукурузы, и в долине было много полудиких свиней, на которых можно было охотиться.
Кроме того, тут была огромная медная цистерна, и, поскольку вода и топливо были в изобилии, мы в любой момент могли принять горячую ванну — редкая роскошь в этих условиях.
В течение десяти дней два немца и я упивались непривычной радостью: хорошей едой, чистотой и удобным ночлегом, но скоро мною снова овладело беспокойство. Я преуспел в том, чтобы склонить фельдкорнета Боту и его отряд к моей идее пойти в Капскую Колонию. Вначале они не горели желанием покинуть свое насиженное место, но все же в конце июня (точно я дату не помню) мы начали спуск с гор и пошли на запад, собираясь снова пересечь железную дорогу, пройти по лежащим за ней равнинам, а затем по широкой дуге обогнуть Блумфонтейн, чтобы затем пересечь реку Оранжевую в районе Ледисмита. Утром, после отъеда с фермы, когда мы спускались по перевалу Бреслерсфлат, к нам прибыл наш товарищ, молодой человек по имени Якобус Бусман. Когда мы сказали ему, что собираемся в Капскую Колонию, он сказал, что присоединится к нам. Он сам был родом оттуда и присоединился к бурам, когда в начале войны они ненадолго захватили Кольсберг. Я посоветовал ему остаться здесь, поскольку по английским законам он считался мятежником и, попади он к англичанам на их территории, ему пришлось бы плохо. Он сказал, что рискнет, и стал членом нашего отряда. К сожалению, мое предположение оправдалось, и впоследствии он был схвачен англичанами и повешен.
После трех дней спокойного путешествия мы вернулись на открытую равнину, откуда была уже видна железнодорожная линия Блумфонтейн-Иоганнесбург, и стали искать место, где можно ее перейти. Теперь такое место стало труднее найти, потому что англичане все время совершенствовали систему блокпостов.
Поскольку я провел остальную часть военных скитаний в Капской Колонии, мне не пришлось столкнуться с результатом действия сети блокгаузов, но я слышал, что для коммандо — и трансваальцев и фристатеров — это создало большие сложности и в конце концов сломило их сопротивление.
Вдоль пути были только рабочие группы солдат, занятых строительством этих блокпостов, но нам не составило труда проскочить через рельсы, несмотря на винтовочный огонь, и, благополучно миновав линию, мы отправились дальше, обойдя с севера поселок Бранд-форт. Когда стемнело, мы нашли кукурузное поле, где и устроились на ночлег со своими усталыми лошадьми.
Следующим утром, как раз перед восходом солнца, мы услышали вдалеке треск винтовочных выстрелов, а вскоре после этого к нам прискакали два бура, которые сказали нам, что по нашему следу идет английский отряд, и посоветовали нам присоединиться к ним — они направлялись в расположенный неподалеку женский лагерь, чтобы предупредить его обитателей о приближении англичан. Мы оседлали лошадей и отправились с ними. Один из них, Пит Марэ, был моим старым знакомым, он прежде работал наборщиком в типографии Блумфонтейнской газеты. Он получил наследство и купил ферму недалеко от этих мест, куда они с компаньоном и поехали, но наткнулись на английский авангард.
Поскольку солнце уже было высоко, мы могли видеть, что колонка ползет по дороге в нескольких милях позади нас. Мы прикинули, что там было примерно полторы тысячи кавалеристов, при обозе и нескольких орудиях. Женский лагерь насчитывал примерно двести женщин и детей, это было все мирное население этого района.
Выслушав принесенные нами новости, они начали собираться; домашнюю птицу, детей и хозяйственные принадлежности были быстро убраны, и через очень короткое время лагерь снялся с места. Женщины шли рядом с упряжками с кнутами в руках, в то время как дети с тревогой глядели из-под навесов фургонов на облака пыли, которые указывали на приближающегося врага. К счастью, по этим холмистым равнинам было легко двигаться, и фургоны далеко прошли к Ветеран-Ривер, которая текла в десяти милях к северу.
К этому времени другие мужчины по два-три человека присоединились к нам, нас стало уже около сорока человек, и мы стали применять нашу старую тактику — приблизиться к англичанам, обстрелять их, а когда ответный огонь становился слишком сильным — отступить, а потом снова напасть.
Таким образом мы достигли нашей цели — задержать англичан, чтобы дать лагерю время уйти, и через несколько часов мы могли за него не опасаться.
