Мое опыт жизни в вельде помог нам благополучно добраться до реки Вааль между вражескими колоннами и избежать любого рода столкновений. Однажды мы вынуждены были задержаться на полдня из-за того, что английская колонна встала на привал в пределах слышимости от того места, где мы залегли в колючих кустах. В другой раз мы с Клувером попытались заманить в засаду двух английских офицеров, но Клувер оказался слишком нетерпеливым и они ушли. С Генрихом Визе нам пришлось расстаться. Его лошадь отравилась и у него самого нога покрылась волдырями, поэтому мы оставили его недалеко от английской колонны, где, как мы надеялись, его должны были подобрать и оказать помощь. Моя нога выздоравливала, но мы очень страдали от холода. Тем не менее можно сказать, что мы получали удовольствие от этой игры в прятки с английскими патрулями, и немцы говорили, что для них это — самое лучшее время за всю войну.
Наконец, на пятый или шестой день пути мы в районе Леувдорна пересекли длинную возвышенность, от которой местность понижалась к реке Вааль, и увидели простирающиеся на другом ее берегу широкие равнины Свободного Государства. Мы переночевали в уцелевшем доме на трансваальской стороне, а следующим утром, уже отъехав, увидели английский отряд, который приближался к нам. Мы поднялись на холм, чтобы посмотреть, что они собираются делать.
Солдаты пришли на ферму, которую мы только что освободили, и скоро из ее окон и дверей показались клубы дыма и языки пламени. Пока мы смотрели на это, к нам со стороны реки Вааль подъехали два пожилых человека, которые напомнили мне моего предыдущего командира, генерала Марулу, и его блата — они носили такие же цилиндры и полы их длинных пальто так же развевались на ветру. Кратко поздоровавшись, они спешились и сели на камни, молча наблюдая за процессом. Они оба долго молчали, и только когда крыша дома рухнула, подняв облако искр, старший из них тяжело вздохнул и, обернувшись к другому, тихо произнес: «Брат Иоанн, там были те тиковые балки, которые я привез из Претории после набега Джеймсона.» Это было единственное, что он сказал, потеряв свой дом. После этого пара села на лошадей и отправилась обратно к реке.
Поскольку мы также шли туда, мы сели на наших коней и догнали их, узнав таким образом дорогу до лагеря беженцев, который стоял у воды.
Лагерь состоял из приблизительно тридцати фургонов, в нем находилось примерно в три-четыре раза больше женщин и детей, которых опекали наши знакомые. Сейчас, когда англичане стали уводить гражданское население, для женщин это стало обычным делом — при приближении врагов загружать на фургоны самое необходимое и присоединяться к подобным лагерям. Когда опасность миновала, они возвращались на фермы (или то, что от них оставалось), и это было лучшее, что они могли сделать, чтобы не оказаться в концентрационном лагере. В этом лагере мы отдохнули несколько часов, пока один из старост отъехал на разведку. Прискакав назад, он сказал, что примерно полторы тысячи англичан находятся на берегу в восьми милях от лагеря. Было решено, что лагерь должен переправиться на другой берег реки, в Свободное Государство. И все пришло в движение. Рядом был брод, по которому все и переправились, мы помогли женщинам переправить фургоны, потому что жалко было смотреть на то, как они, стоя по пояс в ледяной воде, дергают колеса и уговаривают волов перейти на другую сторону, чтобы оставить реку между собой и англичанами. Через два часа тяжелой работы все было благополучно закончено. Тогда мы снова переправились на трансваальский берег, чтобы забрать своих лошадей, и по возвращении обнаружили, что фургоны полным ходом движутся на юг по равнинам Свободного Государства, которые простирались на юг на сотни миль.
Мы с немцами остались отдохнуть и просушить одежду, а потом, отъехав на несколько миль, устроились на ночлег.
Утром появились англичане, которые двигались вдоль реки, и около девяти часов они перешли реку вброд, оказавшись в Свободном Государстве, поэтому мы убежали и следующие три дня не спеша двигались вдоль южного берега реки, предупреждая женщин на фермах, что англичане идут за нами.
Я выбрал этот маршрут, поскольку решил проехать через окрестности Хоопстада, поселка и округа того же названия, который я хорошо знал, с тех пор, как мы с тремя братьями еще мальчиками разбивали там лагерь и охотились.
Я рассчитывал обнаружить стада полудиких лошадей, которые часто попадались на этой реке, чтобы получить возможность сменить наших лошадей, потому что, учитывая их состояние, было мало шансов, что они переживут наступающую зиму. Фермы вдоль реки уцелели, но, поскольку почти все жившие там мужчины были захвачены в плен вместе с генералом Кронье при Паарденберге более года назад, там оставались в основном женщины и дети. Они сказали нам, что с полгода назад британская колонна прошла через эти места, но пока здесь ферм никто не сжигал и население не угонял.
Это счастливое состояние теперь заканчивалось, поскольку столбы дыма уже поднимались далеко позади нас, и ночью зарево от горящих ферм окрашивало небо в красный цвет, что говорило несчастным обитателям ферм о том, что их прежняя жизнь скоро закончится.
Женщины мужественно принимали это известие, хотя иногда не обходилось без слез и плача, но каждая семья, как только понимала грозящую опасность, приводила волов, впрягала их в фургон, и отъезжала далеко на юг по равнине, уходя с пути англичан.
Наконец мы приехали в городок Хоопстад. Он был покинут, английский гарнизон, по непонятной причине за два дня до этого сжег все свои припасы и покинул город. В тот же день туда с юго- востока прибыл одинокий немецкий торговец, который до этого служил в маленьком бурском коммандо. Он оказался очень нам полезен, потому что показал закопанные в земле запасы кукурузы, которой мы несколько дней кормили наших лошадей, позволяя бедным животным набраться сил.
Наш новый знакомый сказал, что должен возвратиться к своему коммандо, и предложил нам сопровождать его. Он сказал, что лошади, бродящие по вельду, были такими пугливыми, что без посторонней помощи мы ни одну и них не поймаем, потому что во всем дистрикте не осталось ни одной изгороди. Мы согласились пойти с ним и, путешествуя по бесконечным волнистым равнинам, через несколько дней достигли отряда, в котором он служил. Он состоял из двадцати человек под командованием офицера более не существующей артиллерии Оранжевого Свободного Государства. Они приветствовали нас, но высказали большое сомнение, когда мы спросили про лошадей. Действительно, на следующий день мы поняли, что поймать антилопу было бы проще. Бродячих лошадей было много, но при нашем приближении они убегали, и мы, несмотря на все старания, не смогли поймать ни одной из них. Выяснилось, такое поведение лошадей объяснялось тем, что англичане расстреливали их из винтовок и пулеметов, когда узнали, что де ла Рей получает новых лошадей именно отсюда. Как бы то ни было, для нас эти лошади были слишком быстрыми и мы бросили эту затею из боязни загнать своих лошадей.
Мы провели с ними неделю. Они были разношерстной командой, имели столь же разнообразный набор оружия, и их скудный запас боеприпасов служил им для охоты на дичь, которой вокруг было много, и они выглядели совершенно счастливыми, пока не попали в руки. англичан,
Они сообщили нам плохие новости о состоянии пастбищ на юге, поэтому я решил податься на восток, где, как мне говорили, трава будет лучше, и где мы могли бы достать новых лошадей, поскольку сам де ла Рей недавно послал туда людей в их поисках.
Итак, настреляв несколько спрингбоков и бушбоков, мы насушили впрок их мясо и снова отправились в путь — три немца и я. Первой же ночью на равнине задул сильный холодный ветер. Мы остановились около родника, где не было никакого укрытия, и к утру моя кобыла, раздраженная летящим в нее песком, отвязалась. Она убежала, и больше я ее не видел.
Один из наших друзей дал Полачеку лошадь, которую он уступил мне, поэтому моя собственная потеря, какой бы серьезной она ни была, не помешала нашему дальнейшему путешествию. Другого ущерба снежная буря нам не нанесла, и мы продолжили путь примерно на юго-восток. Скоро мы достигли холма Алиен-Хилл, где я с тремя братьями в составе АКК уже был в прошлом году.
