Бейерс меня не волновал, старый проповедник мне нравился, невзирая на узость его кругозора, и я впоследствии вспоминал его как очень упорного человека.

Приблизительно 7-ого декабря (1900) нам приказали быть в готовности на следующий день отправиться на юг. Мой брат Жубер удивил нас, сказав, что он с нами не поедет. Он сказал, что хочет быть артиллеристом при орудии Крезо, одном из немногих оставшихся у нас, и ушел со своим новым отрядом. Он всегда желал быть артиллеристом, и его упрямство побеждало наши аргументы. Он уехал в тот жк день, и с тех пор я его не видел, потому что он попал в плен и был отправлен на Бермуды, где находится до сих пор. Генерал Бейерс оставил несколько сот человек и артиллерию, чтобы противодействовать англичанам, которые готовились к вторжению в Северный Трансвааль, а сам вышел в поход с отрядом примерно в восемьсот человек. Его цель состояла в том, чтобы пойти на юг через Магалисберг в высокий вельд, лежащий за этим хребтом, чтобы продолжить партизанскую войну там.

В первый день похода мы встретили вождя местного племени по имени Косс Мамогали. Отсюда была видна долина шириной в двенадцать миль, которая вела к Магалисбергу. Горная цепь протянулась с востока на запад более чем на сто миль, она была границей между высоким вельдом и бушлендом, откуда мы пришли. Той же ночью мы пересекли долину и на рассвете достигли подножия хребта у прохода, которым больше не пользуются, известного как «старая дорога для фургонов». Здесь мы обнаружили свидетельство того, что рядом был генерал де ла Рей, потому что нашли догоравший караван из пятидесяти или шестидесяти английских фургонов, и встретили человека, который был послан к нам, чтобы сказать, что они заманили в засаду этот караван и в жестоком бою захватили много пленных.

Для нас это было хорошим предзнаменованием после постоянных неудач, которые так долго преследовали нас, поскольку это показало, что усилия генерала Боты начинали приносить результаты.

После отдыха мы поднялись на перевал, достигнув вершины в четыре часа того же дня. Оттуда открывался прекрасный вид на юг, мы видели покрытые травой равнины, а далеко на горизонте мы могли даже видеть дымовые трубы и шахты Витватерсранда. Этот вид поднял наше настроение, и мужчины заполнили край утеса, оживленно обсуждая улучшившуюся перспективу, потому что мы вернулись из дебрей к Претории и Иоганнесбургу.

Тогда мы спустились на южную сторону, и в темноте спешились среди садов и цветников. Мы не спали предыдущей ночью и с нетерпением ждали отдыха и ночлега, но этого не произошло. Пока мы готовили ужин, генерал де ла Рей прибыл к нам на своем знаменитом беломордом пони, и скоро все знали, что нам предстоит атаковать английский лагерь, который недавно был разбит недалеко отсюда у подножия гор.

Я в последний раз видел генерала де ла Рея во время нашего большого отступления через Свободное Государство. С тех пор он был занят в западном Трансваале, формируя новые коммандо, и заражал бойцов своей неиссякаемой энергией. Люди очень любили этого замечательного человека. Прошло всего два дня, как он сжег английский караван, остатки которого мы видели у подножия гор, а он с четырьмя сотнями бойцов был уже на другой стороне хребта и готов был нанести другой удар.

Английский командующий, генерал Клементс, стоял лагерем вокруг изгиба горы приблизительно в девяти милях отсюда, с многочисленными войсками, фургонами и орудиями, и когда прибыл Бейерс, генерал де ла Рей поспешил воспользоваться этой возможностью и атаковать англичан объединенными силами.

План действия был скоро разработан. Де ла Рей со своими всадниками должен был на рассвете атаковать английский лагерь со стороны равнины. в то время как мы должны были снова подняться на перевал и пройти по горам под покрытием темноты, чтобы обстреливать англичан со склонов.

Закончив совет, де ла Рей отправился к своим людям, и скоро раздался свист, призывая нас сесть в седла. Генерал Бейерс повел нас по той же дороге, по которой мы пришли час или два назад, но, достигнув вершины перевала, мы повернули на восток и пошли вдоль усыпанного валунами гребня, Животных пришлось вести в поводу, поскольку дорога была очень опасной и поэтому двигались мы очень медленно. К утру, утомленные и сонные, мы остановились на час, чтобы позволить сопровождавшим нас проводникам де ла Рея разведать обстановку. Когда они возвратились, то сообщили, что лагерь генерала Клементса стоял у подножия горы в нем находятся до пятисот солдат. На утесах выше, рядом с тем местом. где мы были сейчас, было примерно столько же, скрытых за временными укреплениями, которые были там расположены на случай атаки сверху. С ними мы и должны были иметь дело, в то время как люди де ла Рея должны были напасть на тех, кто был на равнине.

Генерал Бейерс, иногда мог ошибаться. Но командиром был смелым и находчивым, и сразу дал приказ готовиться к атаке. Лошадей он приказал оставить на месте, и мы должны были спускаться пешими. Мы не знали, как держать строй в темноте, но смогли как-то разобраться и начали движение длинной цепью.

Мы, АКК, занимали правый фланг на краю утеса, который спускался на пятьсот или шестьсот футов. Бейерс был с нами, слева от нас шел отряд из Ватерберга, за ними — отряд из Заутпансберга. Прежде чем мы успели пройти достаточно далеко, взошло солнце, и на нас обрушился огонь винтовок из английских окопов, расположенных перед нами.

Мы не спали двое суток, поэтому сильно устали, и наше наступление сразу остановилось. Наша линия залегла позади камней и, невзирая на призывы Бейерса, который шел вперед с револьвером в одной руке и хлыстом в другой, призывая нас продолжить атаку, лежали и не поднимали головы под градом пуль.

С того места, где я лежал, я мог видеть английский лагерь, который находился прямо подо мной на расстоянии в сто футов. Я видел бегущих солдат, длинные ряды палаток и лошадей.

Пока я смотрел сверху на равнину, из-за выступающего плеча горы выскочил конный отряд, который поскакал к английскому лагерю. Это был отряд де ла Рея, который начал свою атаку вместе с нашей. Они приблизились и на мгновение показалось, что сейчас англичане будут сокрушены, но тут по нападавшим открыли сильный огонь. Равнина покрылась упавшими людьми и лошадьми и атака захлебнулась. Оставшиеся в живых повернули обратно и через десять минут все закончилось.

Войска, бывшие перед нами на горе, теперь сделали ошибку.

Как и мы, они видели атаку, и, увидев, что наши в беспорядке отступили, они от радости начали кричать. Нас это так разозлило, что все мы внезапно вскочили и бросились на них, и уже ничего не могло нас остановить.

Почти мгновенно, сцепились с англичанами в рукопашной схватке, нанося им удары прикладами. Драка была жестокой. Я смутно помню сверкание штыков, выстрелы в упор прямо в лицо, и вот солдаты побежали или сдались, и мы с трудом поняли, что победили.

Наши потери были серьезны. На земле пред окопами лежало много мертвых и раненных, а в окопах их было еще больше.

Всего у нас было приблизительно двадцать пять убитых и семьдесят раненых, а мы застрелили почти сто англичан, и, помимо этого, взяли много пленных. Но это была тяжелая цена за успех, даже в таком странном деле, когда наши мужчины, которые только что, скорчившись, лежали за камнями, внезапно бросились на врага только с желанием заставить его прекратить торжествующие крики.

Об этой стычке история войны пишет так:

Это была смелая атака, прецедента которой не было со случая на Вагон-Хилл годом ранее и которая стала настоящим сюрпризом. Буры побежали в атаку с криками, не обращая внимания на потери. Они застрелили большинство британских офицеров, смели пикеты и, несмотря на ожесточенное сопротивление, овладели позицией, убив и ранив девяносто семь солдат и офицеров».

Мы захватили основные позиции, но отдельные солдаты продолжали стрелять по нам из-за камней и генерал Бейерс приказал командиру АКК Краузе очистить место. Краузе взял дюжину людей, и мы перебежками двинулись вперед. Ему это показалось мало, и он приказал нам двигаться быстрее. Результат был плачевным, потому что, как только мы поднялись, раздался залп, который сразил четырех человек. Стрелявших было всего шестеро, они вскочили и побежали к ущелью, по которому можно было спуститься к лагерю.