-- Чистов, твои пять минут кончились!

  -- Товарищ председатель! Делаю от имени собрания запрос, а почему члены президиума потайком курят? Я почти что целый час наблюдаю за ними: курят и еще смеются, дума­ют, никто не видит! Если не курить, то не курить всем!

  -- Да! Да! Всем! Всем!

X

   -- Товарищи! Моя речь будет идти о "снижении себестоимости", о том, как оно у нас проводится и за чей счет. Товарищи! Предупреждаю, если буду волноваться, то вы на это не смотрите... Товарищи! Ради декретного "снижения себестоимости" труд рабочего на шулейковских заводах уплотнен до последней степени! Рабочего, можно сказать, гонят и в хвост и в гриву, а премиальные за это снижение получают... спецы, инженера! Заводы все до одного приносят убытки, а инженера все до одного получают премиальные! И одни премиальные инженера составляют более крупную сумму, чем весь заработок рабочего! Товарищи! Как мы должны все это понимать? Может быть, так, что мы, рабочие, как люди более сознательные, за свой тяжелый труд получаем утешение, что участвуем в социалисти­ческом строительстве, а они, инженера, как народ более отста­лый, предпочитают получать наличными? И вот мне хочется сказать им, нашим рвачам-спецам: довольно, многоуважаемые! Довольно! Мы не двужильные вам какие-нибудь, чтобы из года в год на своих шеях вывозить ваши проценты "частичных дости­жений"! Потрудитесь вспомнить, что вы специалисты-инженера, что вас чему-то учили, и покажите проценты как "снижения себестоимости", так и "повышения производительности труда" не напором на мускульную силу рабочих, а введением новей­ших усовершенствованных способов работы, применением на практике последних открытий технической науки как русской, так и иностранной! В No 229 "Известий" председатель ВСНХ товарищ Куйбышев пишет: "Производительность наших до­менных печей на одного рабочего в год составляет 330 тонн, а в САСШ эта цифра на одного рабочего в 10 раз больше и равняется 3.300 тоннам. То же самое, -- продолжает тов. Куй­бышев, -- и в металлообработке и в машиностроении..." Что же, шулейковские спецы, вы и Америку перегонять будете одной голой физической силой рабочих? А где ваша обещанная "новая техника"? Мы ее что-то не видим: как работали, так и работаем!

  -- А мы ви-но-ва-ты??? Мы виноваты, что на переоборудо­вание двухсотлетних шулейковских заводов Гомза не отпуска­ет нам необходимых кредитов??? Ведь если, как вы говорите, "перегонять Америку", то для этого надо срыть до основания старые заводы и на их месте поставить новые!!!

  -- Нет, нет, товарищи спецы! Признайтесь, что дело тут вовсе не в кредитах Гомзы! А дело тут в том, есть ли у вас охота к советскому строительству! Рабочим говорят: "Творчества, твор­чества побольше проявляйте в вашей работе, вносите поболь­ше дельных предложений". И мы проявляем, и мы вносим. А вы? А вы, товарищи спецы? Где же ваше творчество? Вы, как чинов­ники, отбываете на заводах свою служебную повинность от первого числа и до первого! И только!

  -- Это неправда!!! Мы р-работаем!!!

   -- Нет, правда! И я не говорю, что вы не работаете! Вы работаете! Вы аккуратно исполняете обязанности, перечислен­ные в советском тарифном справочнике, но больше этого палец о палец не ударяете! Поднять завод вы не интересуетесь! А чем вы интересуетесь, мы даже не знаем! Ни завод, ни заводское дело, ни заводские рабочие не привязывают вас к месту, вы долго не засиживаетесь на одном предприятии, порхаете с за­вода на завод, как бабочки с цветочка на цветочек! С Урала кидаетесь на Донбасс, оттуда в Сибирь, оттуда на Шулейку! Шкурники, везде ищете личных выгод, спешите туда, где вам обещают больше платить!

  -- А вы?! А вы, товарищи рабочие?! Вы разве не ищете лучших условий труда?!

  -- Мы? В своем заключительном слове вы еще будете иметь время сказать об нас, какие мы, а пока речь идет об вас, какие вы! И разве можно сравнивать вашу нагрузку работы с нашей! Мы -- везде, вы -- нигде! Вы не показываете вашей активности ни в чем ни на общественном участке, ни на чисто техническом! Вас нет в наших кружках изобретателей, вы ред­кие гости на производственных совещаниях, вас не видно ни в одной культкомиссии!

  -- А вы нас при-гла-ша-ли???

  -- А как же вас еще приглашать? Вы члены нашего со­юза, и все, что делается в союзе металлистов, должно касаться вас без всяких приглашений! А вы -- нет! Вы, инженера, живете среди нас, рабочих, как иностранцы среди русских! Вы в нашем СССР как подданные чужой страны, как, бывает, приезжают из Америки технические эксперты!

  -- Ложь!!!

  -- Кле-ве-та!!!

  -- Трав-ля спе-ци-а-лис-тов!!!

  -- Пок-леп на ин-тел-ли-ген-цию!!!

  -- Де-ма-го-гия!!!

  -- Аг-гит!!!

  -- И как бы мы -- ин-же-не-ры -- ни ста-ра-лись, -- вы все рав-но во всем бу-де-те ви-нить нас!!!

  -- Товарищ председатель!!! Вы видите, что у вас тут тво­рится??? Ответьте же честно, что это: критика, крытика или кричика??? А-а-а?!!

XI

  -- От заводских чернорабочих слово имеет крестьянин Аввакумов.

   -- Товарищи пролетарии. Прошу обратить внимание. Мы, конечно, из села Малые Ельники. В заводском поселке нету квартир, и мы каждый день ходим на завод и с завода, туда восемь верст и оттудова восемь, всего шестнадцать. Прошу обратить внимание. Как чернорабочие, работаем мы большая часть не в штату, а поденно, ни от какой работы не отказыва­емся, с часами и минутами не считаемся, как считаются проле­тарии. Прошу обратить внимание. Тянем, как волы. Ни спины, ни рук, ни ног не жалеем. Не говоря об одежде и обуви. А получаем всего по первому разряду каких-нибудь тридцать рублей в месяц, наравне с заводскими сторожами. Но сторожа, те хоть находятся под крышей, а мы работаем под открытым небом, на заводских дворах, в складах, при узкоколейке, во вся­кую погоду. В дождь, в мороз. Прошу обратить внимание. Мы ворочаем десятипудовые тяжести, вручную нагружаем и сгружаем платформы. А пролетарии работают в помещении, под прикрытием, в тепле, на себе тяжестей не таскают, а все на тележках, да на роликах, да на талях и получают по четвертому, пятому, шестому разряду. Прошу обратить внимание. Когда во время долгого простоя или рационализации пролетариям заместо увольнения предлагают временно заступить на нашу работу, то они отказываются, говорят: "Это лошадиный труд", "от него можно сдохнуть с непривычки", -- и берут лучше расчет, тем более что они будут получать с биржи труда, ничего не работая, почти такие же деньги, какие получаем мы за свой тяжелый, ненормированный труд...

  -- О, уже запел, запел лазаря!

  -- Завел волынку!

  -- Затянул!

  -- Дайте ему там, которые поближе, копеек тридцать на лапти, он и уйдет! Ха-ха...

  -- Товарищи! Без замечаний с мест! Не мешайте ему говорить! Он вам не мешал! Чернорабочие имеют точно та­кое же право на самокритику, как и вы, квалифицированные рабочие!

   -- Прошу обратить внимание. Как пролетарии лаются сейчас на меня здесь на собрании, так они постоянно измыва­ются над нами на заводах. Редко-редко который пройдет мимо и не бросит в нашу сторону какую-ни-то насмешку. Мы и "деревенщина", и "лапти", и "кушаки", и "навозники", и "темно­та", и "не перекипели в заводском котле", и "на производство нам наплевать", и "ни в каких обществах" не участвуем, и "лишь бы отработать смену и поскорей в свою деревню, к своему свинушнику". Мы и на работу ходим шестнадцать верст не из нужды, а из "жадности". Мы и хлеб у других отбиваем, потому что у них по поселку ходит без дела много своих безра­ботных, членов союза. Прошу обратить внимание. Когда на заводе из цеха пропадает инструмент или со двора полоска железа, или со склада готовое изделие, пролетарии говорят: "Больше некому взять, как только работающим на заводе кре­стьянам, потому крестьянину для его хозяйства железо нужней всего, деревенский кузнец из куска железа сделает ему лю­бую вещь". И у сельского кузнеца Малых Ельников постоянно делают обыски, но никакого железа не находят, окромя полосок, которые он покупает на заводе за деньги и проводит по завод­ским книгам. Прошу обратить внимание. На заводе No 1 боль­ше двух лет крали с маховиков приводные ремни. Накрали уже на громадную сумму денег, а кто -- неизвестно. Понятно, опять все думали на крестьян, работающих на заводе. Пере­трясли всех деревенских сапожников, рассчитывали найти у них хотя кусочек кожи с тех ремней, но ничего не находили. Когда вдруг как-то перед вечером, во время второй смены, за­водский пожарник вышел из проходной наружу и глянул вдоль деревянного заводского забора. Смотрит -- какой-то человек сидит на земле и вроде подкапывается под доски забора. Пожарник сразу подумал, что поджигатель, сразу дал во дворе свисток, сразу прибежали еще двое пожарников и дежурный милиционер, вчетвером они сразу словили того человека, а при нем сразу нашли громадный приводной ремень, который он протаскивал под забором. И в том воре сразу признали штат­ного шорника, который заведовал ремнями на заводе. А два года думали на крестьян! Прошу обратить внимание, занесть мои слова в резолюцию, что от нас, значит, есть просьба, от крестьян...