Мы шли к лесу и во все горло орали песни: от «Разлучница-разлука» и «Ой цветет калина» до «Зурбаган», немилосердно коверкая слова. А потом просто стали визжать, свистеть и выкрикивать всякие глупости: «Памада-жэвачка, дэвачки, кому памада-жэвачка» и «Мань, красиво-то как!» Прошли первое поле, которое вскоре тоже отдали под участки и застроили, вышли на дорогу и тут Машке «приспичило», и она присела в кустах у дороги… прямо на огромный гриб! Шляпка — сантиметров 40 в диаметре! Не помню, что это оказался за гриб, помню только, что мы долго спорили, идти в лес или вернуться домой — ведь сковородка жареных грибов нам была уже обеспечена. А еще мы шутили, что не только Машке «приспичило» именно в этом месте — видимо, до нее там «облегчилась» корова. Как иначе объяснить гигантские размеры гриба? Еще одно «грибное» воспоминание, и сменим тему: однажды мы с папой то ли пошли в лес, то ли на великах поехали. Я очень любила эти дальние прогулки и всегда собирала большие букеты полевых цветов. Папа решил надо мной подшутить: вдруг крикнул из зарослей: «А я белый нашел!» Когда я прибежала, у негов руках был мухомор. Тогда я тоже решила над ним подшутить: «Пап, скорее сюда, я белый нашла!» — схватила я какой-то огромный гриб и помахала им над головой. Но это и впрямь оказался белый!

В дождь хорошо забраться на чердак и помечтать о том, чем займешься, когда погода наладится. Но на чердак нельзя — туда можно попасть только по приставной лестнице с улицы, а кто же меня в дождь туда пустит? В дождь можно только в туалет. Несмотря на плащ и зонтик, вода с мокрых, согнувшихся под тяжестью воды веток вишни и плетей роз заливает в широкие голенища резиновых сапог и за шиворот. Бр-рр! Скорее в дом! Но и в доме в дождь сыро, холодно, промозгло. Тогда взрослые решают пересидеть дожди в Москве, и мы уезжаем с дачи. Я не люблю уезжать с дачи. Ни насовсем — в августе, ни на время — помыться или пересидеть плохую погоду. Ведь в Москве та же скука, даже хуже. За сплошной пеленой дождя Ботанический сад совсем серый. Тоска! Чтобы такое придумать… Братья Гримм? Прочитаны. Бидструп? Я только вчера просмотрела его от корки до корки. Бабушка на кухне печет пироги. Я вываливаю из зеленой картонной коробки (ее склеил дедушка) все игрушки: плюшевую лошадку с желтой гривой и красной лакированной уздечкой, жестяной прицеп, весь в каких-то непонятных синих драконах, детали белого ажурного пластикового забора… Ничего интересного. Ничто не привлекает моего внимания. Платья для кукол сшиты, нарисованные бабушкой красавицы раскрашены, мультфильмы в это время еще не начались. Заняться совсем нечем! Скоро придет на обед дедушка и мы будем есть «наперегонки» щи — для меня бабушка отцеживает всю капусту, так что вместо щей получается бульон — и макароны «по-флотски». И тут я говорю: «Ба, покажи драгоценности», и бабушка достает лакированную японскую шкатулочку с золотыми рыбками (или это рыбки были япоскими, а шкатулочка палехской?) и моим восхищенным глазам предстают несметные сокровища! Из бабушкиных украшений я помню только тяжелые золотые серьги с александритами и перстень. Серьги украли в больнице, когда бабушка умерла. Потом бабушка достает коробку побольше, и в ней переливаются всеми цветами радуги бусы из чешского хрусталя, пестрят бусы из белого бисера с вкраплениями похожих на мячики красно-желтых бусин побольше, брошка в форме жука из янтаря, перстни, запонки, кулоны, китайская фарфоровая фигурка с качающейся головой.

Когда идет дождь, можно залезть под стол и играть в куклы. Но взрослые ругаются: «Вылезай сейчас же из-под стола! Хватит собирать пыль!» Можно залезть в уютную мягкую темноту шкафа и играть в белочек. «Вам что, места мало! Всю одежду изомнете!» Мне кажется, что в детстве пространства комнаты слишком много, хочется чего-то более тесного, уютного, обступающего тебя со всех сторон: хочется сделать берлогу под одеялом («Спи давай! Хватит колбаситься!»), под столом — домик, в шкафу — норку. На даче очень хочется построить шалаш и жить в нем, хотя взрослые не одобряют наши строительные наклонности. Но мы все равно строим дома!

Самыми впечатляющими архитектурными сооружениями были: в Москве — домик со стенами из двух поставленных на попа кресел и пианина и крышей из диванных подушек или же покрывала. Это был очень уютный домик, потому что на боковинах кресла, которые оказывались внутренними стенками дома (соответственно ножки кресла были обращены наружу) можно было спать, принимать гостей, укачивать кукол. Если перевернуть кресло вверх тормашками и забраться под него — можно играть в черепах. А еще у нас было две лошади — бабушка пришила на полосатые покрывала глаза из пуговиц, набила чем-то «морду» и покрыла попоной красные подушки.

После долгих уговоров, дедушка, наконец, не только разрешил, но и помог мне построить за домом шалаш из срубленных ветвей берез и яблонь. Я хотела накрыть его полиэтиленовой пленкой с парника, но дедушка сказал, что в дождь все равно меня туда не пустит, поэтому я спокойно могу оставить полиэтилен на огруцах. Когда подросла Машка, мы соорудили дом из деревянных брусков и досок с крышей то ли из шифера, то ли из рубероида, между двумя кустами негуса на границе с Хочу Все Знать. Это был «карточный» домик, потому что Машка со своими друзьями часто играла там в карты… У Машки была короткая стрижка, телогрейка, и яркооранжевого цвета короткие штаны, типо бриджей, но с бретельками и якорем на животе.

Однажды к нам на обед пришли «высокие» гости. То ли из парткома, то ли из месткома, то ли из самого Райкома, я сейчас точно не помню. Мама две недели доставала продукты, неделю оттирала квартиру и полировала лестницу в подъезде, хотя папа сказал, надо было оставить как есть, пусть полюбуются на работу коммунальных служб, два дня готовила и месяц вбивала нам в голову как себя вести за столом.

— Не хватайте руками, не кладите локти на стол, не чавкайте, не орите, не обзывайтесь, не говорите с полным ртом, а лучше вообще не говорите!

— Мам, а можно я только скажу, что у нас соседи — пьяницы, не дают нам спать по ночам.

— Больно им интересно! — сказал папа. — вот если бы они ночью орали «Долой Советы!»

— Думай, что говоришь ребенку! — вовремя вмешалась мама. То есть это она думала, что вовремя, я-то уже включила запись, и мой ус мотал вовсю.

В дверь позвонили, и вошли трое с лицами с доски почета Кировского района и сразу прошли к столу. И начали налегать на копченую колбасу, добытую мамой с боями в Совете Ветеранов ВОВ.

— Видишь, мам, папа был неправ. — начала я издалека.

Мама любила мои «зачины», потому что когда я начинала издалека, ей удавалось проникнуть в ход моих мыслей до того, как я высказывала их вслух, и нейтрализовать. Вот и теперь она поняла, что следующая реплика будет «Ведь он говорил, что их копченой колбасой не удивишь, у них в райкомовской столовой такую каждый день „выбрасывают“ (кстати, я не понимаю, зачем выбрасывать, если сами заелись, могли бы нам отдать) и сказал, чтобы ты угостила их своими фирменными соленьями-моченьями: огурчиками-грибочками. А они вишь как на колбасу налегают, нам вообще того гляди ничего не достанется»

— Да, а как дела в школе, что сегодня проходили — мама постаралась направить разговор в другое русло.

— Да, всякую ерунду опять. Проходили, как черви какают. Я не понимаю, когда уже размножение начнем!

— Мммм. Повисла пауза. Присутствующие старательно пережевывали колбасу. Сварщик с доски почета потянулся за холодцом.

Под закуски больше ничего опасного сказано не было, и мои родители расслабились. Но я не забыла про копченую колбасу, меня этот вопрос слишком сильно волновал, почти как размножение, и я хотела узнать правду: неужели действительно у них в столовой каждый день выбрасывают копченую колбасу? Тогда вопрос «Кем быть?» для меня решен!