Прежний Гуров «успокаивал себя всякими рассуждениями». Этому, новому Гурову «не до рассуждений, он чувствовал глубокое сострадание (слово повторено. – И. Г.)… хотелось быть искренним, нежным…».
Л. Авилова, «Последнее свидание»:
«…с тобой мне хочется быть искренней, искренней…»
Искренность, нежность, сострадание…
Антону Павловичу, как и герою его рассказа, около сорока. Авилова моложе на четыре года. И вот любопытная подробность. Говоря в «Даме с собачкой» о возрасте героини, Чехов пишет, что она «недавно еще была институткой, училась, все равно как теперь его дочь».
В другом месте о Гурове говорится, что он «почти вдвое старше ее». Выходит, что Анне Сергеевне немногим больше двадцати. Весьма неожиданно после этого признание героя, что, являясь в его воспоминаниях, Анна Сергеевна «казалась красивее, моложе, нежнее, чем была…».
Изменив в рассказе возраст героини, – как известно, Чехов прибегал к этому приему, стараясь избежать прямого сходства, – он не обнаружил это несоответствие, хотя правил корректуру четырежды. Не обнаружил потому, что писал о другой и перед глазами была та, другая, которой исполнилось тридцать пять.
Та, что прочтет этот рассказ-ответ и поймет, что он любил и еще любит ее, но что и он устал от бесплодных надежд и ожидания.
«Для него было очевидно, что эта их любовь кончится еще не скоро, неизвестно когда… было бы немыслимо сказать ей, что все это должно же иметь когда-нибудь конец, да она бы и не поверила этому»
(А. П. Чехов, «Дама с собачкой»).
В своих мемуарах Лидия Алексеевна Авилова нигде не вспоминает об этих двух рассказах, завершивших диалог, длившийся в жизни и литературе. Ни разу не упомянут ею рассказ «Дама с собачкой». Сказав о нем, ей пришлось бы говорить и о своем рассказе «Последнее свидание». Вспоминать об этом она не хотела.
Как все же ее рассказ попал к Чехову? Не она ли сама послала ему? Или кто-то ему передал без ее ведома?
И она справедливо полагала, что, прочитав рассказ, Антон Павлович мог обидеться: ее Павел Аркадьевич весьма неприятен.
Не в этом ли винится она спустя пять лет, когда пишет Чехову:
«Я все боялась, что я умру и не успею сказать Вам, что я Вас всегда глубоко уважала, считала лучшим из людей.
И что я же оклеветала себя в Вашем мнении. Так вышло. И это было самое крупное горе моей жизни…»
Она прочла его ответ в этом грустном рассказе о невозможности для двоих достижения счастья…
Рассказ о любви, которая – счастливая или несчастная – сама по себе уже есть благо.
Примирил ли ее ответ? Утешил ли?
Видимо, так.
Есть только одно – косвенное – свидетельство того, что Лидия Алексеевна, читая рассказ «Дама с собачкой», знала, что это о ней, о них.
В дневнике периода переработки ею воспоминаний о Чехове встречаем:
«И вот опять двойная жизнь: явная и тайная».
Из письма Г. В. Гзовской:
«г. Петропавловск-Камчатский.
…Лидия Алексеевна с внуком Мишей переехали на улицу Воровского. В этой комнате бабушка писала о Чехове. У нас сохранилась чернильница Лидии Алексеевны из толстого прозрачного стекла в форме сердца, с медной подставкой той же формы, на медных ножках. Я забыла Вам показать.
Мебель я тоже еще застала. Туалетный столик из красного дерева, комодик, шкаф для посуды и два кресла, обитых зеленым бархатом.
Все это мы с мужем по молодости заменили на современное…
У нас, на краю земли русской, камни (пока!) с неба не падают, а вот пепел несколько часов сыпался и покрыл весь снег – он после этого быстро стаял. Это извергался вулкан Алаид на Курильских островах, к югу от Камчатки, и тучу пепла принесло к нам.
У нас сейчас пора циклонов. Они зарождаются в Японии, проносятся над Курилами и обрушиваются на нас.
Зимой они приносят ветры, метели и пурги, весной и летом – дожди. Очень хороша здесь осень…
Когда приеду в Москву – приглашу Вас в гости, и будем пить чай (или кофе) из бабушкиных чашек и с ее серебром – сахарницей и вазочкой для печенья. Она их получила от родителей не то к рождению, не то к совершеннолетию. На них ее монограмма „Л. С.“ – Лидия Страхова.
Бабушка решила сохранить это, несмотря на все невзгоды, для Миши – и сохранила!
Уверена, что, когда Чехов приходил к ней, она его угощала из этого серебра. В общем, мы будем с Вами прикасаться к тем же предметам, что и они.
В этом что-то есть!!»
1981
