– Слава Богу, ты здесь! – Рейчел хотела поцеловать его, но Джером уклонился и отступил на шаг. Его руки так и не обняли ее.

– Что, ты думаешь, заставило меня приехать? Его голос звучал холодно, Рейчел поняла, что он снова ускользает от нее. Нет, она не должна позволить этому случиться. Наверняка он смягчится, если узнает об их ребенке.

– У меня есть для тебя прекрасная новость. Она почувствовала, как он напрягся.

– Какая же?

– Скоро ты станешь отцом.

– Я? – Он скорее рычал, как разъяренный зверь, чем говорил с ней по-человечески. Он отпрянул от, нее и, кажется, готов был испепелить ее взглядом. – Извините меня, миледи, но, думаю, это – слишком.

Рейчел с недоумением смотрела на него:

– Ради Бога, неужели ты не веришь, что у нас скоро будет ребенок?

– Почему же? Охотно верю, что вы беременны. – Он посмотрел на нее так, будто она превратилась в омерзительное, отталкивающее существо, которое выползло из морской пучины и собирается прыгнуть на него. – В чем я действительно очень сомневаюсь, так это в своем отцовстве.

Этого она уже не могла вынести. Глядя перед собой невидящими глазами, она медленно сползла на пол, слабо цепляясь за деревянный столб, поддерживающий балдахин.

Джером подошел и слегка поддержал ее, но затем отступил назад, будто обжегся.

– Что вы говорите?! Боже! Это ваш ребенок. Кроме вас, у меня никогда не было другого мужчины. Клянусь!

Его глаза превратились в острые лезвия.

– Вы лгунья, – произнес он. – Объясните, зачем Энтони Дентон вдруг ни с того ни с сего примчался в Бедфордшир? Он никогда раньше здесь не бывал.

– Не знаю, – глухо произнесла она.

Голос Джерома оставался по-прежнему холодным и резким.

– Почему бы не признать, что он приезжал сюда, чтобы увидеть вас?

– Да, он приезжал, но я прогнала его. Судя по выражению лица Джерома, он не верил ни одному ее слову.

– Спросите Моргана, если не верите мне. Морган был здесь, когда заявился Дентон. Джером усмехнулся.

– Значит, одно из ваших замечательных представлений разыгрывалось для моего брата.

Нет, это наваждение, или сон, или помрачение души. В отчаянии Рейчел воскликнула:

– Почему вы не верите, что я люблю только вас? Зачем вы мучаете и себя и меня?

Он опять смотрел на нее, как на червяка, заползшего на обеденный стол.

– Ну что ж, придется все-таки ткнуть вас носом.

Он вытащил из кармана какие-то бумаги, развернул их и швырнул ей.

Рейчел посмотрела на листки сначала удивленно, затем более пристально. Боже правый, она могла бы поклясться, что эти письма написаны ее рукой, если бы не была уверена в обратном.

Ее взгляд перебегал со строки на строку.

«С любовью, Рейчел...»

Она не верила своим глазам. Слова складывались в ужасные фразы:

« Я живу только мыслью о минуте, когда встречусь с тобой, мой обожаемый Тони... Джером ничего не подозревает... Так же, как и Ферри, этот преданный пес Джерома... Когда Джером прикасается ко мне, я представляю, что это ты. Иначе я бы не смогла выносить его прикосновений...»

Она в недоумении подняла глаза на мужа.

– Неудивительно, что вы настолько шокированы, моя дорогая, – усмехнулся он, неправильно истолковав причину ее молчаливого замешательства. – Вы даже и представить себе не могли, что ваши письма окажутся у меня в руках, не так ли?

– Но это не мои письма! Я никогда не видела их прежде! И тем более я никогда их не писала. Клянусь в этом!

Мускулы на лице Джерома задрожали, меняя его облик. Перед ней стоял совсем чужой человек.

– И вы осмеливаетесь отрицать очевидное? Они написаны вашим почерком, который невозможно спутать ни с каким другим.

– Да, этот почерк как будто мой, – призналась она, – но, клянусь Богом, я не писала этих писем.

Рейчел не могла придумать, как доказать мужу свою невиновность. Джером не верил ей и, наверное, никогда уже не поверит.

– Я повторяю, что никогда их не видела прежде. – Она и вправду могла только повторять все, что уже говорила раньше. Она не лгала, ничего не выдумывала, просто правда была такова, что в нее уже никто не верил.

– И конечно, вы станете отрицать, что встречались с Тони во Вдовьем домике после вашего возвращения из Лондона.

– Стану, – произнесла она почти безнадежно. – Отвратительно предавать своего мужа. Даже если бы я не любила вас так сильно, Джером, я бы никогда не изменила вам. Я думала, вы знаете об этом не хуже меня.

Джером закрыл лицо руками. Он выглядел почти безумным. Рейчел слышала его тяжелое дыхание. Ее будущее и будущее их ребенка висело на волоске.

Он открыл лицо и с величайшим презрением произнес:

– Сомневаюсь, что я вообще знал вас. Что я знаю точно, так это то, что вы продолжали ваши отношения с Тони уже после возвращения сюда.

В отчаянии Рейчел схватила со стола Библию и положила на нее руку.

– Клянусь на этой священной книге, что всегда была вам верна.

– Вы не боитесь даже вечного проклятия ради того, чтобы заставить меня поверить в вашу ложь? Опомнитесь!

– Это не ложь! Боже, что же мне сделать, чтобы заставить вас мне поверить?

– Ничего! Вы ничего не можете сделать! И я никогда не поверю, что ребенок, которого вы носите, мой. Будьте вы прокляты! Неужели не могли дотерпеть, пока не принесете мне наследника?!

Он повернулся и вышел из ее спальни, с силой захлопнув за собой дверь.

Рейчел в отчаянии опустилась на колени. Пустота окружала ее. Душа устала от этой бессмысленной борьбы. Джером так легко поверил, что она написала эти ужасные письма и предала его! Он отказался признать своего ребенка! Нет, она не позволит ему услышать ее плач. Рейчел зарылась в подушки, заглушая сотрясавшие ее рыдания.

Джером стоял у окна библиотеки и смотрел на цветущие холмы за парком. Он чувствовал себя совершенно разбитым, не хотелось никуда идти, не хотелось шевелиться, вот так стоять, смотреть и думать, что ничего этого не было. Он вспомнил искаженное болью лицо Рейчел, когда он заявил, что он не отец ребенка, которого она носит.

Ему не следовало так говорить, но он вышел из себя от гнева. Рассудок твердил ему, что тут он не прав. Только он мог быть отцом этого ребенка. Если она уже точно знает о своей беременности, то ребенок был зачат в самые ранние дни их брака, до поездки в Лондон, когда они мирно жили в «Королевских Вязах» и все еще было прекрасно. Лицо Рейчел говорило, что именно он отец ребенка. Ах, это лицо! Что она только не говорила! Схватила Библию! Чему верить?!

Джером отвернулся от окна, когда в комнату вошел Морган. Со времени своего возвращения он еще не виделся с братом.

Прежде чем Джером успел что-либо сказать, Морган спросил:

– Не будешь ли ты так любезен объяснить мне, что черт возьми, происходит?

– Я уже написал тебе все в своем письме. Рейчел изменила мне с Энтони Дентоном. – Странно, что эти слова, произнесенные вслух, до сих пор приносили Джерому сильнейшую боль.

– Я в это не верю! – покачал головой Морган. – Она не могла этого сделать, Джером, Рейчел не предаст тебя.

– Я тоже так думал, пока не прочитал ее писем к Дентону. – В голосе Джерома сквозила горечь. – Я тебе их покажу.

Он вытащил из кармана два свернутых листа и протянул их Моргану. Пока брат читал, Джером вытащил из другого кармана еще несколько бумаг и разложил их на столе красного дерева.

Морган, просмотревший письма, выглядел таким же ошеломленным, каким был и сам Джером, когда впервые их увидел.

– Не могу поверить, что эти письма написала Рейчел. Она любит тебя, я знаю. Это подлог.

Джером взял письма и разложил их рядом с листами на столе.

– Эти записки Рейчел писала мне в Лондоне. – Пока Морган пристально их разглядывал, Джером продолжал: – Ты сам видишь этот почерк, характерный и неповторимый.

Морган сравнил письма с записками Рейчел.

– Должен согласиться, что это ее рука. Но что она сама сказала об этом?