– Ты не хочешь закончить начатое дело или мне придется раздеться самому?

Рейчел вспомнила расстегнутую с таким трудом пуговицу и посмотрела на его панталоны. Увидев, что под ними что-то вздулось, она вскрикнула:

– Боже, что с вами? Это похоже на укус какого-то ядовитого животного?

В его глазах мелькнуло озорное выражение:

– Увы, моя дорогая, ты и есть это ядовитое животное. Это произошло из-за тебя.

– Этого не может быть, – она обиженно отвернулась. «Он думает, что я непроходимо глупа», – решила про себя Рейчел. – Но уж я-то прекрасно разбираюсь в таких вещах!»

– Такая ужасная опухоль! Я даже не прикасалась к этому месту.

– Нет! К моему величайшему сожалению, – подтвердил он.

– Это какая-то болезнь, – упрямо повторила Рейчел.

– Поверь мне, – сказал Джером, несколько теряясь от ее наивности, – совсем напротив. Это значит, что я совершенно здоров.

Она посмотрела на него озадаченно.

– Не понимаю.

– Ничего, скоро ты все поймешь. Рейчел очень встревожилась:

– Я хочу понять это прямо сейчас.

– Терпение, моя дорогая. Будет лучше, если ты сначала ляжешь в постель.

– Так мы что, собираемся ложиться в одну постель прямо сейчас?

– Рейчел, а разве ты не знаешь, что случится, когда мы будем лежать рядом? – Знаю. Мы будем кататься, обняв друг друга.

Она думала, это что-то вроде того, как они боролись с братом Джорджем, когда были детьми. Она никогда не понимала, почему люди так явно этим наслаждались, но так неохотно говорили об этом.

Глаза Джерома, ставшие совсем темными, загадочно мерцали.

– А что будет потом?

– А разве еще что-нибудь будет? Он застонал и сказал ей:

– Пожалуйста, иди в постель. И оставь для меня место.

Она послушно взобралась на постель и отодвинулась подальше к стене. Завернувшись в одеяло, она подсматривала, как он расстегнул пуговицы на панталонах и стянул их с себя.

– Мы погасим свечи? – спросила она.

– Нет, я хочу видеть тебя, когда мы будем... кататься по постели.

Рейчел не стала возражать.

Но вместо того, чтобы грубо схватить ее, как она ожидала, он придвинулся к ней совсем близко и нежно ее обнял.

Она улыбнулась и застенчиво призналась:

– Мне нравится так лежать.

– Тогда, может быть, тебе понравится и другое, – сказал он, соблазнительно понизив голос.

И он вновь атаковал ее, лаская губами, руками, языком, а она задыхалась, извивалась и постанывала.

Неожиданно он попытался просунуть руку между ее ногами, и она, испугавшись, сдвинула ноги и закричала в тревоге и смущении:

– Нет!

– Успокойся, я не сделаю тебе ничего плохого, Рейчел. Я чувствую, что тебе понравится.

– Нет, вы не понимаете, – отчаянно сопротивлялась она. Лицо ее полыхало от стыда. – Со мной случилась странная вещь. Я вся... вся...

Она не договорила.

– Влажная, – закончил он за нее. – Так это прекрасно! Так и должно быть.

Она посмотрела на него с недоверием.

– Да?

– Это значит, что ты хочешь меня. Это так же нормально, как и моя... э... опухоль, которая так тебя испугала. Значит, я тоже хочу тебя. Теперь, моя сладкая искусительница, дай мне убедиться в силе твоего желания.

Рейчел задрожала при его словах. О сказал: «Хочу тебя». Может быть, он в конце концов понял, что они созданы друг для друга.

Прежде чем она успела что-нибудь сказать, он воспользовался ее замешательством и его рука пробралась в самое сердце этого странного источника между ее ногами. Он ласкал там какую-то волшебную точку, от чего все мысли у нее смешались и она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме наслаждения, которое разливалось по всему ее телу.

Он прошептал:

– Теперь ты готова.

«Готова? Что значит, готова?» – подумала она, переживая сладостное и странное ощущение, которое поглотило ее целиком. Она дышала быстро и часто, как будто в горячке. Странный жар волнами накатывал на нее.

Словно прочитав ее мысли, он нежно сказал:

– Сейчас ты все поймешь.

Он приподнялся и лег на нее сверху. Она почувствовала, как что-то твердое пытается проникнуть в узкий проход между ее ногами. Повинуясь какому-то древнему инстинкту, она подалась ему навстречу.

– Кажется, мы достигли такого момента, когда мне придется причинить тебе боль, если только ты хочешь быть по-настоящему скомпрометированной. Ты уверена, что хочешь этого?

– Да, – выдохнула она, плохо понимая, что он говорит, и думая только об одном – Лишь бы это не прекращалось.

Он вздохнул и глубоко вошел в нее. От боли и протеста она громко вскрикнула и вопросительно посмотрела ему в лицо.

– Прости меня, ради Бога, прости, моя дорогая, но иначе никак нельзя, – тихо успокаивал он, замерев внутри ее и покрывая ее лицо легкими, нежными поцелуями.

Потом он медленно начал двигаться, постепенно убыстряя темп. Через какое-то время она забыла про боль, которая оставалась еще где-то на краю сознания, почувствовав, как нарастает в ней возбуждение.

Ей казалось, будто она стоит на краю какой-то бездонной пропасти.

Вдруг все тело содрогнулось от неописуемого наслаждения. Она не смогла сдержать крик удивления и восторга. В этот же момент Джером замер и с криком обрушился на нее всей своей тяжестью, коротко и тяжело дыша.

Он крепко сжимал ее в объятиях. Они оставались вместе, и Рейчел прислушивалась к удивительному ощущению спокойного удовольствия после бурного взрыва страстей.

Когда дыхание Джерома стало ровным, он перевернулся на спину и с усмешкой спросил:

– Ну как, тебе понравилось «кататься по постели»?

– Но я даже не представляла, что это будет так прекрасно! – воскликнула она.

Он засмеялся и притянул ее к себе. Ей нравилось лежать рядом с ним, ощущать его тепло. Она провела ладонью по его груди. Она чувствовала, как сильно любит его, и готова была покрывать это лицо и тело бесчисленными поцелуями.

– Осторожно, иначе мне придется снова кататься с тобой по постели.

– В самом деле? – спросила она, страстно желая вновь пережить этот восторг. – Вы хотите сказать. Что мы можем это повторить?

– Конечно.

– А когда? – спросила она с надеждой.

– Даже скорее, моя сладкая, чем я предполагал.

Занавески в спальне были отдернуты, и Джером проснулся от яркого солнечного света, льющегося в окна. Он посмотрел на прекрасную женщину, которая спала на подушке рядом с ним.

Он любил ее ночь напролет, но так и не насытился ею. Страсть, с какой она отвечала ему, была страстью невинной и неопытной девушки и от этого возбуждала еще сильнее.

Затем он вспомнил, как оказался в этой постели, и всякие нежные чувства тут же испарились. Она обманом заманила его в ловушку, унизила, опозорила, довела до того, что он потерял рассудок от желания.

Ни один мужчина не смог бы противостоять такому соблазну. Но он настолько обезумел, что забыл обо всех своих принципах.

Никогда прежде он не соблазнял невинных девушек и презирал мужчин, которые это делали. Теперь он сам был одним из них. Отвращение к себе самому переполняло его настолько, что слабел даже гнев на спящую рядом с ним женщину, которая свела его с ума.

Вчера она сказала, что не будет настаивать, чтобы Джером на ней женился, но, разумеется, она солгала.

Теперь она будет клясться и божиться, что он ей это обещал.

Будь он проклят, если женится на ней! Даже воспоминание о любовных радостях не изменит его решения.