— Жанне — достаточно. Этой кнопки будет достаточно. Жмите на здоровье. — Вот тогда в первый раз Славик сумел совладать с собой и даже попасть в тему. Или не в тему, но во что-то, что вызвало глебовский интерес. Или тщательно скрываемое раздражение.

— Значит, договор?

— Договор.

Неужели он продал душу? Неужели это такая простая процедура? Без крови, воска и магических обрядов? И почему он ничего не сказал матери? Хотел отомстить? Или хотел быть к ней поближе. А Жанне? Неужели он все понял? Все и сразу? Значит, он сам хотел этого? Значит — хотел… И они умерли. Почти все… Почти… «Кто-то забрал халатик».

Алиби у Славика не было. Ни на один случай. Даже тот розовый бред, который он только что пропел лошадиному милиционеру, оставлял желать… Да что там — желать… Не было у него алиби. Зато сам он был везде… Прикоснулся к ним ко всем, даже к Дарье… О боже, не надо было брать записку у нее из рук… Но это-то ладно… А мать?

Той ночью его не было дома. И если Жанна придет в себя, это будет второе, что она скажет… Потому что первое… Славик усмехнулся… Но его не было дома не по своей вине, а по материной. По ее приказу… Только по ее. А значит, нужно, чтобы об этом кто-то вспомнил. Например, Кирилл. Они созванивались той ночью. Кирилл всегда знал, что и кому поручала Афина. Кирилл должен подтвердить. А дядя Дамир и все прочие — пусть катятся. Он ведь только исполнитель. И больше ничего.

Ничего. И как жить теперь — никто не знает, и никто не скажет. Наверное, Глебову он больше не интересен. Ни к чему — отработанный материал. И Жанны фактически больше нет. Но ведь никто не рубит сук, на котором сидит. Да, только кто сказал, что Жанна — сук? Мысли разбегались и собирались, плыли перед глазами ровными строчками, хоть читай. Только его будущее от каждой этой мысли становилось все туманнее, все кровавее, все безнадежнее.

— Можно войти? — Слава осторожно постучал и чуть дернул на себя ручку. — У вас тут не заперто. Кирилл, я могу войти? — В ответ на тишину в мозгу вспыхнуло подозрение, что… Но отступать было поздно, дверь напротив потихоньку отворилась, и оттуда раздался противный голос: «Опять скандалить? Опять самоубийство? Ну, хоть одним глазком на тебя посмотрю. Так вот ты, значит, какой, киллер». Славик было рванулся, но дверь ехидно захлопнулась и оставила его перед выбором. Вернее, перед отсутствием такового. — Я вхожу.

— Валяй, — раздался властный женский голос. — Кузя, ты смотри, оказывается, можешь. Ты бы лучше, Кузя, шел в гадалки… Вот была бы карьера!

— А Кирилл дома? — Славик обвел взглядом комнату и понял, что кое-какие шансы обзавестись алиби у него есть. Наталья Ивановна Амитова — единственная, кому из них удалось остаться в живых, даже не подозревала, как она попала. А этот рыжий суетливый мужичонка, который явно не годился в телохранители, при случае тоже будет молчать.

— Кузьма Григорьевич, если кто не помнит.

— Очень приятно, Славик.

— О, так это конкуренты, значит? Ну-ну… Чего надо, деточка? — развеселилась Наталья.

— Алиби, — вызывающе глядя на Наталью Ивановну, сказал Славик.

— Жанна… знаешь? — тихо уточнила она.

— Да. — Он слегка кивнул и не отвел взгляда.

Наталья Ивановна вдруг улыбнулась. В своей жизни она прочитала не так много книг. И кроме разных «матюгальников», иногда ей в руки попадались детективы. Два-три, может быть, пять… Когда она читала эти романы-романчики, у нее всегда было ощущение, что ее обманывают… Ведь так не бывает. Двадцать два героя, и ни один из них, ну иногда за исключением убийцы и гениального сыщика, не знает, что произошло. Не знают и не догадываются. Это казалось ей глупым. Это даже злило ее, обижало… Выводило из себя. Она точно знала, что так не бывает. Люди не могут прожить рядом жизнь, да что там — они минуту не могут прожить так, чтобы не узнать о соседе все. Глебов как-то сказал: «Это же импортные люди. Заграничные. Понятно? Они — другие. Ну, теперь понятно?» Наталья Ивановна купила историю об отечественном убийстве. Там все было то же самое. А значит, неправда…

А теперь ей было смешно. Потому что она оказалась умнее всех. Ну и что, что сама бы никогда не догадалась. Но ведь, кроме туповатого следователя и убийцы, ответ знали многие… Да, очень многие знали ответ. И знала она. Так что было даже смешно. И грустно. Грустно оттого, что правильный ответ ее не устраивал. То есть абсолютно.

Наталья Ивановна не была кровожадной, но подставлять своих, чтобы спасать чужих, было просто не в ее правилах. К сожалению или к счастью, она знала ответ. И ей было немного, совсем немного не по себе.

— Значит, алиби? — уточнила она. — Кирилл, ты был с мальчиком во время убийства Жанны?

— Нет, — выкрикнул Матвеев и затравленно посмотрел на Славика. — Нет, пусть он уходит. Наташа, ему тут делать нечего.

— А почему? — Петров-Водкин пребывал в благодушном настроении. Пусть у него не хватило своих сил развязать этот узел, но ведь они сами шли сдаваться. Просто пачками стремились сдаваться. Если, например, на Амитову навесить убийство директора продмага, а заодно и отравление Афины Наливайко, а на Кирилла — смерть Даши, а на вот этого вот сопляка — покушение на Жанну, то получится, что уровень раскрываемости преступлений резко пойдет вверх. А если хорошо покопаться в картотеке, то можно найти и других жертв их деятельности. — Рукописи не горят, — глубокомысленно изрек Кузьма Григорьевич. — Рукописи не горят.

— Ну и что? — Все трое посмотрели на Кузю привычно, как на идиота.

— А то, — сказал он. — Классику надо читать. Даже если ты летаешь голой на метле, это не всегда означает, что ты ведьма.

— А если не оскорблять, — возмутилась Наташа.

— Наших дам, — пискнул Кирилл. — Наших дам, — повторил он немного увереннее.

— Только одну. Жанна не выживет, — тихо сказал Славик.

— А вы кого успокаиваете — Матвеева или Амитову? — уточнил Кузьма Григорьевич и принял решение посадить их всех. По-хорошему было за что. Кирилла — за публичный дом, Славика — за частное предпринимательство без уплаты налогов (или альфонс — это не частный предприниматель и налог с покупки должна была платить Жанна? Впрочем, не важно). Наталью Ивановну можно было упрятать за решетку за целый ряд экономических преступлений… А так — сядут за убийства. Очень даже хорошо. Кузьма Григорьевич раскраснелся и с удовольствием потер руки. — Так что там по поводу алиби?

— Не ваше дело, — огрызнулся Славик и внимательно посмотрел на Кирилла. Им обоим предстояла смертельно опасная игра. Игра при свидетелях. Все вышесказанное было неуместным, но изменить ничего нельзя. Славик молчал и ждал знака… Хотя бы маленького намека — можно, нельзя, нужно ли… Но Кирилл хмурился или тупо улыбался, временами дергая шеей и что-то бормоча себе под нос. С ним, кажется, все было ясно. — Мне нужно алиби на ночь убийства Афины. Ты вызывал меня на подстраховку? Я приезжал на подстраховку, и мы с тобой вместе вывозили…

— Молчать, — рявкнул Кирилл.

— Еще один труп? — оживился Петров. — Координаты, где зарыли. Быстро! Записываю. — Кузьма Григорьевич повернулся к улыбающейся Амитовой. — Наташа, а что, вы еще с кем-то дружили? Тайно? Ну надо же…

— Никаких трупов, — спокойно поведал Славик. — Мы вывозили девушку от клиента.

Амитова тяжело вздохнула. Она все еще сжимала в руке пистолет. И теперь убить придется троих. Какая разница. Из них из всех жалко было только Кирилла, да и то…

— Водитель был? Или кто-то из вас за рулем?.. — тихо спросила она.

— Я не вожу машину, — истерично выкрикнул Славик. — Я не вожу, я уже говорил, я прошу вас не передергивать…

— Так вы, значит, отказываетесь от показаний, от того, что сбили Жанну Артемову? — расстроился Петров. — Странные люди, вы же фильмы, наверное, смотрите, знаете, что за чистосердечное признание бывает…

— Кирилл был за рулем, я добирался на попутках… На грузовике, потом на автобусе.

— Сколько человек было в автобусе? — устало спросила Наташа. Хотя при чем тут эти люди? Но Славик же не рассказывал им, что он едет забирать от клиента ее дочь. Или рассказывал? — И номера машин, пожалуйста. — Она вздохнула. Очень много лишней работы. Так много, что…